История Франции - Марк Ферро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получается, что политическое противостояние правых/левых, конечно, продолжает существовать, и его принимают политики и основная масса граждан, но оно проявляется в основном в предвыборной полемике, в общественном мнении, в борьбе за власть, но не в переменах, которые происходят в государстве и в обществе.
Главным изменением, которое произошло в обществе за тридцать последних лет, вне всякого сомнения, стала его урбанизация. Разрыв преемственности повлек за собой крушение крестьянского общества, а вместе с ним и представления, которое крестьянин имел о своей жизни. Раньше считалось, что он производит мало и архаическим способом, — теперь он производит слишком много; раньше он был воплощением природы — теперь считается, что он ее загрязняет. Агония приходской цивилизации, связанная с раздроблением семьи, несет с собой также упадок религиозных обрядов. Точнее, присоединение к Церкви становится предметом индивидуального выбора, и отказ от него уже не вызывает общественного порицания. Чтобы вновь заявить о себе, религиозные институты пытаются предложить соответствующие воспоминания населению, начинающему их терять: протестанты пышно отмечают годовщину Нантского эдикта или его отмены; евреи постоянно твердят о Холокосте и силятся остановить распад общины, к которому ведет все растущее количество смешанных браков; католики стремятся оживить религиозное сознание, возрождая паломничества молодежи в Рим или Сантьяго-де-Компостеллу.
Основное население действительно концентрируется в городах. В результате этой трансформации число наемных работников все время растет: они составляли 70 процентов активного населения к 1960 г. и 90 — к 2000 г. Но глобализация, нефтяные шоки, общий кризис расшатали общество наемных работников, в то время как параллельно пошатнулась и система «социального государства», и постоянство социального статуса.
Если весь прошлый век — за исключением военного времени — городские общества выдвигали требования наступательного характера, требуя «еще больше», то в результате трансформации, которая произошла вместе с ростом безработицы, общество наемных работников встало на позиции защиты. Это коснулось и чиновников высокого ранга, и простых рабочих и служащих, принудив профсоюзы заявить, что «счастливы те, кто еще работает на постоянной основе». В 1994 г. число работников, имеющих временные контракты, перевалило за 3 миллиона; 31 процент женщин имели неполный рабочий день: то, что раньше было удобством, теперь стало принуждением. В системе супер- и гипермаркетов такая ситуация породила настоящую неустойчивость: низкие зарплаты и большие временные затраты, чтобы добраться до места работы.
Отныне будущее труда зависит от случая, в то время как появилась новая социальная категория: люди вне общества.
В то же время следствием нефтяных шоков стало распространение нестабильных рабочих мест, уменьшение доли самостоятельности, признаваемой за трудящимися, более активное развитие служб занятости, направленных на человека, а не на предметы, увеличение количества различных типов контрактов на работу и систем дополнительного образования для карьерного роста. Наконец, в сложившейся ситуации, вместо того чтобы делать карьеру, некоторые предпочли получать пособия от государства.
Чтобы бороться с подобной деградацией, разные правительства прикладывали много усилий, пытаясь создать что-то вроде поддерживаемой или управляемой экономики.
Одновременно с этим длительным кризисом, который, как кажется, завершился лишь после 1999 г., происходила другая перемена, косвенно связанная с урбанизацией, с событиями 1968 г. и с прогрессом медицины: постепенное признание за женщинами права контролировать появление потомства. Можно сказать, что создание противозачаточной таблетки за тридцать последних лет повлияло на французское общество больше всех других изобретений. Аборт, во времена Виши каравшийся смертной казнью, был запрещен законом в 1920 г., так же как и контрацепция. Потребовались усилия многих людей, среди которых Люсьен Нейвирт при де Голле, затем Жизель Алими и Симона Вей, для того чтобы при Жискар д’Эстене, который считал себя президентом, идущим в ногу со временем, был принят закон, разрешающий аборт. Добровольное прерывание беременности вскоре стало оплачиваться кассами социального страхования наряду с другими медицинскими услугами и было принято обществом. Хотя потребовалось некоторое время, чтобы нравы изменились, и на четыре рождения приходился только один аборт, закон Нейвирта и закон Вей полностью изменили социальный статус женщины.
В то же время совершенствовалось право на здоровье, превратившееся в право на лечение, так что болезнь стала новым социальным фактором, который на выборах 1995 г. конкурировал во Франции, как и в США, с традиционными требованиями повышения зарплаты и улучшения условий труда.
К этому нужно добавить такие перемены, как медиатизация политической жизни[265] и увеличение количества скандалов, о которых теперь становится известно из СМИ, а также появление новой власти — судебной, которая потрясла весь политический класс. Но главная перемена конца XX в. состояла в другом.
Речь идет о постепенном растворении национального суверенитета в результате наложения друг на друга таких явлений, как европейское строительство и глобализация, а также связанных с этим конфликтах и возрождении регионального патриотизма. Это изменение стало, несомненно, более сложной проблемой, чем интеграция иммигрантов в общество, с которой Франция всегда, в конце концов, справлялась, затратив необходимое для этого время.
ЧТО ЗА КРИЗИС ПРОИЗОШЕЛ В 1974 ГОДУ?
Если взрыв Мая 68-го разбудил руководителей, почивавших на лаврах экономической экспансии, то кризис 1974 г. застал их, конечно, врасплох, но лишь в том смысле, что ни политики, ни эксперты-экономисты не поняли ни его масштаба, ни значения. Согласно данным Комиссариата по планированию и даже ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития), экономический спад 1974–1975 гг. был лишь следствием неблагоприятного стечения обстоятельств. За нефтяным шоком, который был следствием «войны Судного дня» — нападения, организованного Сирией и Египтом с целью отвоевать у Израиля занятые им территории (что вынудило ОПЕК оказать давление на Запад, увеличив цены на нефть сначала в два, а затем в три раза), — последовали экономические трудности. Именно они послужили детонатором кризиса, но считалось, что нужно просто приспособить экономику к новым ценам на энергию.
Экономический спад приписывали также возникновению
