История Франции - Марк Ферро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По правде говоря, когда Жорж Помпиду в 1972 г. говорил, что Франция не вынесет такой нагрузки на экономику, как 500 тысяч безработных, он не мог предположить, что всего двадцать лет спустя их будет три миллиона. Но он совершенно верно определил потенциальный источник кризиса.
Поскольку экономический спад продолжался, причем не только во Франции, его начали сравнивать с кризисом 1929 г. Можно ли сказать, что это было повторение событий, характер которых лишь немного изменился? Или же речь шла о начале нового экономического расстройства?
Дело в том, что первый кризис 1929 г. стал следствием развития рыночной экономики и был ликвидирован войной, второй же кризис последовал после окончания периода беспрецедентного роста, источники которого просто иссякли. Несомненно, сделав выбор в пользу нефти и развития автомобильных дорог в ущерб развитию других источников энергии, рельсовых дорог и каналов, Франция больше пострадала от нефтяного шока, чем другие страны, — ведь после национализации Алжиром месторождений в Сахаре она больше не производила горючего. Но если в других странах — по крайней мере, в США — были предвестники кризиса, то во Франции при Помпиду казалось, что процессу роста нет конца, что и дальше будет ускоряться развитие промышленности и высвобождаться излишки, благодаря которым можно более свободно распределять ресурсы, решить некоторые социальные проблемы, ставшие актуальными после мятежа 1968 г., и в результате построить то «новое общество», за которое ратовали Жак Шабан-Дельмас[266] и Жак Делор[267].
Шок и прекращение промышленного роста вызвали повышение учетной ставки до 11 процентов, в результате чего страна вошла в период стагфляции: невиданная ранее ситуация, когда прекращение экономического роста сопровождалось инфляцией из-за повышения цен на нефть. Инфляция достигла 10 процентов, в то время как в США она составила 11 процентов, в Японии — 25 и в Германии — 7 процентов. Поскольку с 1946 г. проводилась индексация зарплат относительно цен, стоимость зарплат резко увеличилась. И инфляция стала самоподдерживающимся процессом. В то же время в 1975 г. промышленные возможности страны использовались только на 70 процентов, что влияло на рентабельность предприятий. Это повлекло за собой серию банкротств, число которых в 1974 г. достигло 17 224. Их жертвами стали прежде всего малые и средние предприятия, которым было продержаться тяжелее всего. Резко увеличилось количество безработных — в 1975 г. оно достигло 420 тысяч человек — цифра, которая в свое время не давала покоя Жоржу Помпиду.
Повышение цен стало первым ответом производителей на экономический спад и рост цен на нефть. Во Франции с 1973 по 1975 г. цена на автомобили выросла почти на 50 процентов, что должно было компенсировать сокращение массы доходов из-за снижения объема продаж. Борьба с инфляцией показалась государству условием возврата к полной занятости. Жискар д’Эстен был согласен с прогнозом канцлера ФРГ Гельмута Шмидта: «Сегодняшние прибыли для предприятий — это завтрашние инвестиции, а завтрашние инвестиции — это рабочие места послезавтра».
Прекращение роста зарплат должно было помешать ухудшению положения предприятий, и это необходимо было сделать тем более срочно, что они индексировались относительно цен. Но никогда потребление бытовой техники (холодильников, стиральных машин, телевизоров и т. д.) не было таким высоким, как в предыдущие десять лет, так что слишком резкое снижение зарплат могло бы губительно отразиться на производстве потребительских товаров. Кроме того, риторика властей о росте и улучшении условий жизни, обновленных после 1968 г., сделала получателей зарплаты еще более нетерпимыми к любой стагнации покупательной способности. Перед лицом забастовок руководство Франции стремилось предупредить любую волну протеста, которая могла бы возродить революционное пламя. Это равновесие было трудно удержать: общественному мнению больше запомнилась политика экономии правительства Барра, чем замедление роста инфляции, а также охота на «хромых уток», т. е. на предприятия, выживавшие только благодаря субсидиям. Их исчезновение ускорило рост безработицы.
«Возможно ли во Франции обойтись без рабочих-иностранцев?» — задавался вопросом в 1973 г. журнал «Антреприз». Уже накануне нефтяного шока 100 тысяч французских предприятий использовали труд нелегальных рабочих. В последующие годы их число постоянно росло: нелегалы заменяли французов, которым претила тяжелая работа, и тем самым удовлетворяли работодателей, которые меньше опасались требований о повышении зарплаты с их стороны. А расходы на здравоохранение не касались тех предприятий, часть налогов которых отчислялась в его пользу в любом случае. Обращение к резервной армии рабочих из стран «третьего мира» было характерно для всей Западной Европы: в 1970–1975 гг. иммигранты составляли 16 процентов населения Швейцарии и от 6 до 7 процентов населения Франции, Великобритании и ФРГ. Но вскоре, когда представители этой армии получили права, утяжелив таким образом бюджет социального страхования, она перестала быть столь выгодной. Кроме того, присутствие иностранцев, в особенности, выходцев из стран Магриба, подпитывало расизм и способствовало в результате подъему крайне правых партий фашистского толка.
К этому средству, которым, как пластырем, был залеплен кризис, добавилось еще одно: вывод производства на периферию. Первыми это средство использовали американцы, разместив часть своих промышленных предприятий в Восточной Азии и Латинской Америке — в странах, в которых рабочий труд обходился в 6—10 раз дешевле, чем в метрополии или Европе. За США последовала Япония, потом Германия, а затем и Франция. Но через несколько лет случился обратный шок: эти страны — Гонконг, Южная Корея, Маврикий и т. д. — сами стали экспортерами и превратились в опасных конкурентов.
С того момента, когда французская экономика, как и экономика других развитых стран, все больше начала использовать новейшее средство борьбы с кризисом — автоматизацию производства — было решено, что страна вступила в постиндустриальную фазу развития… Однако безработные никуда не делись, и их количество вскоре достигло миллиона.
На самом деле за эти десятилетия, из-за относительного снижения цен на потребительские товары (холодильники, телевизоры и т. д.), самую большую долю в расходах населения составила плата за услуги, в особенности за здравоохранение, и развлечения. Перераспределение расходов привело к развитию производственного сектора, отвечающего новым требованиям. В 1980-е гг. выросло количество прогулочных кораблей, строились суда для круизов, что вело к возрождению — пусть небольшому и маргинальному по характеру
