Обжигающий лёд (СИ) - Леонова Светлана

— Да, — выдохнул он, глядя на нее. Какая же красивая. Светлая, улыбчивая, даже несмотря на то, что сегодня не попала в команду и травма все еще тревожила ее, все равно нашла в себе силы приехать и проводить всех.

Ярослав впервые в своей жизни встречал такого человека, как Маша. Ничего в ней вроде и не было такого примечательного, но для него она была особенной. Светом, к которому хотелось тянуться. В ее семье он ощутил все то, чего не видел уже многие годы в своей собственной: целостность и крепкая уверенность в будущем. А еще ее мама — Эвелина Викторовна… Ярослав очень любил свою маму, но эта женщина поразила его до глубины души. В ее общении он почувствовал столько участия и переживаний, что невольно хотелось ей довериться. Теперь ему было понятно, отчего Маша столь отличалась от других девушек, с которыми ему только доводилось встречаться.

— Папа сказал, что прибудет на игры через несколько дней, он будет в распоряжении сборной.

— Да, он говорил мне, — кивнул Ярослав. После той новогодней ночи его отношения с Соболевым стали иными, более доверительными что ли.

— Да, еще привет от мамы и пожелания победы, — с улыбкой продолжала Маша, неловко переминаясь на своих костылях.

— Спасибо. Мама у тебя замечательная. Теперь я узнал, в кого ты такая…

— Какая? — не без вызова в улыбке спросила Маша.

— Такая. — Ярослав как мог подавлял в себе желание протянуть руку и прикоснуться к ее лицу, поправить выбившийся локон, провести пальцами по нежной коже от виска до тонкой шеи. — Добрая. И красивая. Ты очень на нее похожа.

Он вогнал ее в смущение, это было видно по тому, как яркий румянец разлился по щекам и как потупился взгляд.

— Спасибо, но я… — начала было она, но в этот момент Ярослава окликнули.

— Смеляков! Поторопись.

— Тебе пора, — совершенно неожиданно Маша взяла его за руку. А потом вложила что-то в ладонь.

Ярослав с трудом перевел взгляд с ее лица на свою ладонь и увидел маленькую ярко-рыжую вязаную кошку-брелок с натуральным мехом, пришитым как хвост.

— Мой талисман на удачу, — пояснила Маша. — Мне его на первое соревнование подарили в… м-м-м… одном детском доме. Ее зовут Пулька.

— Почему Пулька? — рассмеялся Яр, рассматривая талисман.

— Потому что пуляет вперед как снаряд. Это для скорости и успеха, так мне сказали.

— Маш, это очень… Он же твой. Я не могу его у тебя взять.

Как тут было не растеряться от столь личного доверительного подарка, можно сказать, оторванного от сердца? Для любого спортсмена талисман — это настолько важная и сокровенная вещь, что даже показывать ее кому бы то ни было многие не рисковали. А тут Маша отдавала ему по сути свою удачу.

— Ярик, привези мне золото. Хоть одним глазком на него посмотреть и в руках подержать.

«Ярик». Давненько его так никто не называл. Наверное, в детском саду, да родители. Только после ухода отца он запретил так к себе обращаться. Маленький Ярик остался в прошлом, там, где была тихая и крепкая семья. Ему пришлось вырасти, чтобы стать опорой для матери и сестры. Не было больше никакого Ярика, остался только Ярослав, Яр, Смелый. Когда отец пытался величать его так по старой памяти, Яр только лишь больше выходил из себя. А тут на тебе — «Ярик». Но злиться почему-то не получалось. Наоборот, на лице лишь глупо растекалась улыбка. «Ярик».

— Смеляков! — снова окликнули его, призывая заканчивать беседу и идти на регистрацию.

— Иду! — Он подошел ближе к Маше и, под ее смущенный взгляд, бережно притянул к себе, стараясь не причинить вреда. Осознавал, что вокруг них полно камер, и все же не желал себя сдерживать. Легко коснулся ее губ в уверенном поцелуе и только потом прошептал. — Обязательно привезу.

И стремительно покинул ее, чтобы избежать неловкости прощания. Никакой вины даже не ощущал. Все казалось правильным. С собой он увозил целых два подаренные ею талисмана, и черта с два он упустит с ними победу

Глава 15. Один шаг до триумфа

Глава 15. Один шаг до триумфа

Очередные громкие заголовки «желтых» статей не заставили себя долго ждать: «Смеляков и Соболева перестали скрывать свои отношения», «Юная фигуристка встречается с хоккеистом сборной» — и все в таком же духе. И даже ее мнимые отношения с Переверзевым, с которым ее, на самом деле, связывала лишь только дружба, как-то быстро забылись.

— Только ничего мне не говорите. — Одного только предупреждающего взгляда родителям и семье было достаточно, чтобы понять, что ЭТУ тему она не намерена обсуждать ни с кем, даже с родными.

Ей бы и самой разобраться, прежде чем объяснять все дома. А ведь в этот раз она даже не противилась поцелую. Не было желания залепить в ответ пощечину или отчитать наглеца. Наоборот, она с ужасом понимала, что сама ждала и желала его. И приехала в аэропорт не для того, чтобы проводить своих коллег, совсем нет — ей хотелось увидеть Ярослава, пожелать ему удачи лично, не через телефон, возможно даже улучить момент и почувствовать, как их руки соприкоснуться в невинном жесте. А уж отдать ему Пульку — свой талисман, подаренный ей ребятами из того самого детского дома, в котором она жила до того, как ее забрали в новую семью, — было сущим безумием, так как спортсмены — люди очень суеверные, и расстаться со своей удачей рискнул бы разве что только полный глупец. Но Маше хотелось поддержать его в этой тяжелой борьбе, и ее решение, пусть и импульсивное, не ощущалось как неверное. Она верила в то, что ее талисман принесет ему удачу.

Сидеть дома, наблюдать за происходившим через экран телевизора или из интернет-трансляций было невыносимо, и уже очень скоро Маша собиралась, чтобы побывать на той самой Олимпиаде, пусть даже в качестве зрителя, пусть даже уже на последних днях игр, благо, что все необходимые визы у нее были получены заранее. Мама очень ругалась на нее, говорила, что она себя не бережет. Но разве можно было усидеть дома, когда такой накал страстей и душа рвалась туда?

Наблюдать за катанием коллег с трибуны было непривычно. В последний раз Маша следила за волшебством танца на катке больше десяти лет назад, когда впервые попала с семьей на предновогоднее ледовое представление. Тогда это шоу произвело на пытливое детское сознание поистине ошеломляющее впечатление, и Маша едва только не бредила во сне фигурным катанием. Родители не стали отговаривать, и вскоре маленькая Маша уже стояла на льду перед детским тренером, выслушивая вместе с мамой «уже слишком поздно, нужно было раньше начинать». Но Маша не желала сдаваться. Она упрямо стояла на катке, пока шли споры. В итоге ей разрешили остаться в группе, не придав особого значения появлению новенькой в группе. Пусть, мол, катается, раз родители готовы платить деньги за бездарное дитя. Но быть последней Маша не привыкла. Ей было тяжелее других, но, стиснув зубы, она преодолевала все трудности, превозмогая боль и усталость, только уверенно шла вперед. Своим адским трудом она заставила обратить на себя внимание, заставила поверить в себя и дать шанс. И этот шанс она не упустила. В первое свое соревнование, устроенное между спортивными школами, она уверенно завоевала бронзу. Больше за катанием с трибун она не наблюдала. И вот сейчас она словно вновь вернулась в самое начало, заново знакомясь с миром волшебства, что давалось таким тяжким трудом.

Олимпиада — это самый грандиозный спортивный праздник, триумф силы, выдержки и сплоченности. И теперь-то Маша понимала, отчего эти Игры называли не соревнованиями, а именно праздником: все вокруг было пропитано такой невероятной атмосферой торжества, что даже настроение невольно поднималось, а собственные неудачи становились не столь болезненными. Приобщиться к празднику можно не только будучи его непосредственным участником, но и простым зрителем, теперь это становилось совершенно очевидным. Тысячи болельщиков, приехавших поддержать свои команды, дружелюбно и с энтузиазмом знакомились и общались, следуя давнему олимпийскому завету: перемирие на время Игр.

Никто не знал о ее приезде, только папа, но его расписание позволяло выделить только пару-тройку часов, чтобы пообщаться, да и сама Маша не захотела быть под бдительным присмотром родителя, поэтому у нее было немного свободного времени прогуляться по городку, осмотреть окрестности, отдохнуть. Нога уже не так болела и беспокоила, и вместо костылей теперь у нее была простая опорная трость, с которой передвигаться было значительно проще, хоть усталость быстро брала свое. Она могла совершенно спокойно пропустить какой-то вид зимнего спорта, загуляться по расписным улочкам, всегда наполненным многонациональными толпами людей, но единственными соревнованиями, которые посещала не пропускала никогда, были фигурное катание, так как не поддержать своих просто не могла, а еще… хоккей. С замиранием сердца ждала, когда команды выйдут на лед, и жадно искала глазами игрока в свитере под номером 89. Команде была как никогда важна поддержка, и Маша каждой клеточкой ощущала ее с трибун. Ее соотечественники, казалось, перекрывали даже кричалки болельщиков другой стороны. Впервые она оказалась по другую сторону от бортиков, отделявшего лед и зрителей, и ей это ужасно нравилось. Нравилось быть причастной к такому празднику, нравилось быть частью одной большой семьи, нравилось быть одной из той армии вдохновителей, что толкает команду на победу.