Девочка Красная Тапочка - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы умница, – уже иным тоном заговорил доктор, – я только что вернулся из палаты интенсивной терапии. У Ольги Ильиничны инсульт. К сожалению, она не выполняла указания кардиолога, не принимала гипотензивные препараты, статины, кардиоаспирин. А ведь все это ей прописывалось! Но госпожа Макеева решила лечиться с помощью народной медицины. Результат плачевный. Не берите с нее пример. Я не против лекарственных растений, их правильное употребление полезно. Например, пустырник, валерьяна хороши при легком стрессе. Но настои могут служить только дополнением к основному лечению, а не заменять его. Что получилось у Ольги? Восемь месяцев назад в ее сонной артерии обнаружили бляшки, поэтому ей выписали нужные лекарства. Как уже знаем, Ольга Ильинична проигнорировала предписание специалиста. Я ее предупредил: «Непременно принимайте таблетки, при атеросклерозе сонных артерий риск ишемического инсульта равен пятидесяти процентам». Но мои слова оказались просто сотрясением воздуха. А вот вы, умница, действовали оперативно, при нарушении мозгового кровообращения больного необходимо как можно быстрее доставить к специалисту.
– Макеева поправится? – осведомилась я.
– Пока не могу давать никаких комментариев, – ушел от прямого ответа младший Грынин, – надеюсь, что удастся вернуть Ольгу Ильиничну к активной жизни. Но даже гениальный доктор не способен помочь больному, если тот вместо лекарств ест сено! Жду вас в моем центре на бесплатный чек-ап.
Я изобразила восторг:
– О-о-о! Спасибо. Обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением.
– Отлично! Когда соберетесь, напишите, я скажу, в какие дни подъехать можно, – сказал Борис.
– Мило побеседовали, – заметил Костин, – похоже, нам придется пообщаться с Галиной.
– Пустая трата времени, она ничего не расскажет, – возразил Вульф.
– Галина Алексеевна Яковлева была прописана в коммуналке, где жили Макеева и Ганзуэманы. Ее сосед Иосиф Петрович москвич. Родился в столице, там же школу окончил. Поступил на экономфак МГУ, получил красный диплом, устроился на работу в библиотеку, – зачастил Никита.
– Куда? – изумился Костин.
– В библиотеку, – повторил Валов.
– Ленинскую? – предположил Макс.
– Иностранной литературы? – добавила я. – Оба названных места крупные научные центры. Наверное, там нужны экономисты.
– Неа, – возразил Никита, – в обычное районное книгохранилище, оно располагалось на краю Москвы, в не самом благополучном районе, неподалеку от больницы имени Гавриленко.
– Я живу в столице с рождения, но никогда не слышала об этой клинике, – заявила я.
Костин улыбнулся:
– Неудивительно. Уверен, что твои родители посещали ведомственную поликлинику. А учитывая, кем был твой отец, он, жена и дочь лечились в Кремлевке.
Я смутилась.
– Никогда не интересовалась этим вопросом. Помню только милейшую Нину Васильевну и профессора Леонида Аркадьевича, они лечили меня. Женщина приезжала на дом, а к мужчине меня возили. Но я москвичка, поэтому знаю, что в городе моего детства были Боткинская больница, НИИ Герцена, НИИ Склифосовского, кардиоцентры. А про упомянутую тобой клинику я понятия не имела.
– Зато я наслышан о Гаврилке, – помрачнел Володя, – так адское место называл народ. Если во времена моей юности женщина решалась на аборт, а ей по какой-то причине отказывались его делать или она не могла в приличное место пойти, то ей была прямая дорога в Гаврилку. Там на все согласны. Аборт с анестезией? Заплати – и получишь. На большом сроке? Заплати – и получишь. Нет средств, а избавиться от плода хочется? Тебе помогут в обмен за услугу. При Гаврилке работал роддом. Там тоже царил беспредел! Смертность младенцев была очень высокая, но придраться не к чему. Роженицы алкоголички, наркоманки, такие к врачам во время беременности не ходят. В начале двухтысячных в Гаврилке обнаружили подпольный публичный дом. Это дело вел Коля Деянов, помню, что он все время матерился, когда грязь ворошил. Газеты подключились, зашумели, Гаврилку перетрясли. Что там сейчас, не знаю.
Глава восемнадцатая
– Здание больницы и роддома снесли, когда начали возводить новый квартал, – пояснил Никита, – на их месте построили торговый центр. Нынче там прекрасный район с развитой инфраструктурой. Метро подтянули. От старого ничего не осталось, кроме библиотеки, в которой некогда служил Ганзуэман, он там много лет просидел.
– Выпускник экономфака МГУ занимался выдачей книг? – не поверил своим ушам Володя.
– Мое дело инфу добыть. Почему мужик туда нанялся, вам выяснять, – ответил Валов, – если охота чего про работу Иосифа выяснить, то поговорите с заведующей Лилей Михайловной Токовой. Она его должна хорошо знать, на работу почти одновременно с Иосифом устроилась, да так там и осталась.
– Странный мужик, – вскипел Костин, – кучей ребятишек обзавелся, а сидел на копеечном окладе. С его образованием…
– Ошибочка вышла, – перебил его Никита, – они с женой бездетные.
Настал мой черед удивляться:
– Макеева сказала, что ее соседи имели массу наследников.
– Ты всегда веришь россказням сообщениям? – засмеялся Никита. – Если я сообщу, что мой отец падишах из Австралии, не усомнишься?
– В Австралии нет падишахов, – возразила я.
– Исключаешь возможность приезда туда человека с монархическим титулом, который используется в некоторых государствах и странах Азии? – спросил Валов. – Прилетел он, влюбился и остался на зеленом континенте среди кенгуру…
– Перестань, – велел Костин.
– А чего она сомневается в моем умении собирать инфу? – покраснел Никита. – Ганзуэман никогда не был отцом. И непонятно, чего они в коммуналке убогой вместе с соседкой толкались! У Иосифа была отличная большая квартира в центре Москвы. Она принадлежала семье Ганзуэман с давних времен. Отец Иосифа там жил вместе со своей женой, вот она прикатила в столицу из дальнего угла СССР, из деревни…
Никита посмотрел в ноутбук.
– Опанино. Это Пермский край, там, наверное, медведи водятся.
Я подпрыгнула:
– Опанино! Ты уверен?
Валов рассердился:
– Вот опять. Романова мне не доверяет.
– Прости, это я от удивления, – пробормотала я. – Случайно не выяснил, чем старшие Ганзуэманы занимались?
– Можно подумать, что они евреи, – начал заведующий ай-ти отделом, – но на самом деле фамилия немецкая. Отца Иосифа звали Петр Рудольфович. Его в конце тридцатых годов вместе с другими гражданами с нерусскими корнями выселили из столицы, он немец, но в Москве родился. Его предки вроде при Петре Первом в России появились.
– Да, царь-реформатор хорошо относился к выходцам из Германии, – согласился Макс, – а вот Сталин незадолго до Великой Отечественной войны Москву от них очистил.
– Зря он так, – осудил главу государства Валов, – Петр Рудольфович – известный акушер-гинеколог. Вот что ему в селе делать?
– Роды принимать, – ответил Костин. – А жена у него кто?
– Она русская, – объяснил Никита, – наверное, домашняя хозяйка, сведений о ее работе я не нашел. Зинаида Тимофеевна Рыклина. И, похоже, тетка с мужем поругалась основательно.
– Рыклина, – опять подпрыгнула я.
– Интересно, – обрадовался Костин. – Никита, почему ты решил, что Петр с супругой поссорились?
– Как они жили, понятия не имею, – ответил главный айтишник, – просто логику включил. Петра и Зинаиду сослали в Опанино, там у них родился Иосиф. Где он учился, не знаю, нет сведений. Могу лишь
