Девочка Красная Тапочка - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга звонко рассмеялась.
– Я решила, что Ганзуэман шутит. Но они реально буренку приобрели, потом вторую, третью. Стали фермерами. А мне дали однушку, я ее тоже живо на торги выставила, добавила накопленное, получились хорошие апартаменты. Слышала страшные рассказы о коммуналках: соседи друг другу в фарш для котлет иголки бросают, в чужой суп свой ночной горшок выливают, в ванную и туалет жильцы исключительно по очереди ходят, да еще каждый со своим стульчаком и рулоном туалетной бумаги. А у нас была семья. Жаль, что теперь не общаемся.
– Почему? – поинтересовалась я.
– Йося и Вика умерли, – вздохнула Макеева, – у их детей забот полно. Не в одном доме теперь обитаем, далеко друг от друга. Созваниваемся на праздники. Погода странная, что-то голова у меня сегодня тяжелая и болит!
– Ганзуэманы в общих апартаментах имели две комнаты? – уточнила я.
Макеева кивнула.
– У вас одна, – продолжила я, – итого три. Но в коммуналке было четыре комнаты.
Наступила секундная пауза, потом Ольга пожала плечами:
– Никогда не видела человека, который был с нами прописан. Вроде мужчина. Понимаете, кухня меньше пяти метров. Плита, холодильник, крохотный столик. Все. Детей табун. До моего появления семья Йоси пользовалась всей квартирой. На моей площади он устроил супружескую спальню. Она там и осталась. А я…
Ольга вынула из стола блистер, выщелкнула из него таблетку, проглотила и продолжила:
– Получила двенадцатиметровку незнакомого жильца. Оставшиеся десять и четырнадцать метров достались ребятам.
– То есть вы не виделись с Галиной Алексеевной Яковлевой и ее дочерью? – безо всяких обиняков спросила я.
– Кто это? – удивилась Макеева и потерла виски. – Мигрень подкрадывается.
– Владелица комнаты, в которой вы поселились, – объяснила я.
– Нет, нет, – возразила собеседница, – там мужчина был прописан. Йося рассказывал, что один раз, очень давно, дядька вдруг появился. Тип специфического вида. На пальцах наколоты перстни, голова бритая, шеи нет, голос хриплый. Уголовник. Он неделю-другую жил, друзей приводил, пил, курил. Ганзуэманы испугались, не знали, как им себя вести. Заявить чучелу: «Не смей при детях материться и дымить на кухне»? Но ведь такой мужик убить мог. Придушит всех ночью. Полмесяца семья в стрессе жила, потом милиция прикатила, урку увезла. Йосю к следователю вызвали, про соседушку расспрашивали. Затем хозяин кабинета Ганзуэмана успокоил: «Больше он вас не побеспокоит, преступный элемент лет на десять-двенадцать загремит. Вам, как многодетным, отдельное жилье должны дать. Требуйте квартиру». Но Йося и Вика были слишком интеллигентными, чтобы права качать.
– Жаль, что не милая девушка там поселилась, – гнула я свою линию.
В кабинет вошла секретарша с подносом.
– Мы могли бы с ней подружиться, – согласилась Макеева. – Леся, открой окно.
– Ольга Ильинична, вы не у себя на верхнем этаже, а на первом, – напомнила помощница, – и решеток нет.
– Распахни окно, потом займись делами, – приказала Макеева и потерла лоб.
Секретарша живо выполнила указание и умчалась.
– Терпеть не могу железные прутья, – фыркнула хозяйка, – создается ощущение тюремного заключения. Обычно я сижу на последнем этаже. Да там сейчас ремонт, поэтому я временно здесь устроилась. Вы правы, наверное, присутствие одногодки или кого-то чуть-чуть старше могло бы мне понравиться. А вдруг нет? Девочки разные попадаются. Некоторые просто неприятные особы. Голову оторвать хочется, так она ноет, а у меня вот-вот совещание начнется, не отдохну перед ним.
Я правильно поняла намек и встала.
– Спасибо. Простите за отнятое у вас время.
Ольга расцвела самой радостной улыбкой.
– Ну что вы. Доставили мне приятные минуты. Я окунулась в прошлое, в счастливую жизнь с Йосей и Викой. Это вам спасибо. Леся, проводи гостью!
Едва мы с помощницей вышли в коридор, как из кабинета донеслось характерное попискивание. Макеева спешила с кем-то связаться по телефону. Я быстро окинула взглядом коридор, увидела на соседней створке табличку «Для девочек-лапочек» и постаралась изобразить смущение.
– Леся, разрешите посетить ваш туалет?
– Пользуйтесь на здоровье, не торопитесь, – улыбнулась секретарша, – здесь никого кроме начальницы и нас нет. На время ремонта офиса на седьмом этаже тут епархия госпожи Макеевой. Под дверью ждать не стану, буду на рецепшен. Туалетная бумага, мыло, там все есть.
Глава шестнадцатая
Я юркнула в санузел и чуть не закричала от радости. Молодец, Лампа, как ты и надеялась, здесь есть окно. Вот оно, слегка приоткрыто, решетка отсутствует, Макеева не любит «железные прутья». Я живо вылезла во дворик, прижалась к стене, сделала пару шагов и очутилась у открытого окна кабинета владелицы фирмы. Та беседовала с кем-то по телефону, я очень хорошо слышала ее голос.
– Йося умер. Да нет, журналистка из дерьмового издания. Тебе звякнула, потому что она тобой заинтересовалась, назвала твое имя, отчество. А… знает? Не истери. История сто лет назад случилась. Умоляю тебя! Он давно где-то сгнил. Вика жива, но из нее клещами правду не вытянуть. Она скорей голой задницей в костер сядет, чем про деток расскажет. И я наврала, что Виктория умерла. Все тихо-гладко. Галюша, выдохни. Никто ничего не знает. Девку расспросят? Да она не в курсе. И откуда ей правду знать? Галюня, ау! Очнись! Что твоя дурында может сообщить? Жила у бабки в Подмосковье, Евдокия умерла, ты Ленку взяла к себе. Конец сказке. Что? Никогда! Младенец без памяти вообще. Ты можешь сообщить о времени, когда в колыбели валялась? То-то и оно! Веди себя как обычно. Что? Склероз? Он же только у совсем пожилых бывает. На какой бок? А-а-а! Боковой склероз?! И что? Да ладно! Прямо сразу помрет? Насчет журналистки не дергайся. Она из какого-то фигового издания. Реклама! Мне любая нужна! Упомянет мою фирму, обещала дать адрес
