Куда уходит любовь - Гарольд Роббинс

Затем они утомились задавать вопросы, на которые у нас не было ответов, и прием пошел по тому руслу, ради которого он был организован. Предполагалось выслушать повествование Аарона Скааси, почему он, увидев работы Норы, решил, что она величайший скульптор Америки с тех времен, когда тут появились первые столбы с тотемами.

Должен признать – говорил он весьма убедительно. Он подкупил даже меня. Это был лысый коренастый человек, который походил, скорее, на мопса, чем на одного из самых знаменитых в стране торговцев произведениями искусства. Он постоянно вытирал потеющую лысину платком невинно-голубого цвета. Нора, сидевшая на диване рядом с ним, выглядела пай-девочкой.

Подошел и сел рядом Сэм Корвин.

– Он знает, о чем говорить, – сказал он, кивая на Скааси. – Он великолепный знаток своего дела.

Я посмотрел на Сэма. Он был худым и, можно сказать, даже хрупким человеком, чья внешность могла бы ввести вас в заблуждение, если не твердая линия рта и решительные очертания подбородка.

– Он меня убедил, – кивнул я, пытаясь понять, насколько глубок интерес Сэма к Норе.

Он словно бы догадался, о чем я думаю.

– Я знаю Нору еще с того времени, когда она ходила в школу. Я всегда верил в нее, и был очень рад, когда она и ее мать попросили меня заняться ее делами.

Его темные глаза внимательно изучали меня.

– Я должен поблагодарить вас.

– Ну?

– За то, что вы приехали на прием. – Нора была очень взволнована после разговора с вами и буквально поставила всех на уши из-за того, что не может дозвониться до вас и извиниться. В таких ситуациях она бывает очень эмоциональна, почти как ребенок.

Прием близился к концу, и Корвин ушел сказать газетчикам несколько слов на прощание. Возможно, бурбон обострил мое восприятие, но мне казалось, что я услышал больше того, что он хотел мне сказать.

Подошли Нора со Скааси, и я поймал себя на том, что мне не нравится, с какой фамильярностью он держит руку на ее плече.

– Не присоединитесь ли к нам за обедом?

Глядя на Нору, я заколебался, но затем принял решение.

– Нет, спасибо. Вам надо обговорить ваши дела, и я не хотел бы мешать вам.

– Вы и не будете мешать, – быстро отреагировала Нора. Я увидел разочарование в ее глазах.

В эту секунду я чуть было не изменил свое намерение, но все же решил стоять на своем. Я улыбнулся, принося свои извинения.

– Я дал себе слово, что выловлю самого большого марлина. Так что сегодня вечером мне надо вывести катер и двинуться к течению Коронадо. К моменту восхода солнца я должен быть готов к встрече с ним.

– Когда вы собираетесь завтра вернуться? – спросила она.

– Поздно.

– Тогда значит, мы не увидимся. Завтра утром мне надо возвращаться в Сан-Франциско.

– Очень жаль.

Сэм отозвал Скааси в сторону, оставив нас наедине.

– Ты позвонишь мне? – спросила она.

– Конечно.

– Нет, ты не будешь звонить. Я знаю, ты этого не сделаешь. Будет, как в прошлый раз. Ты уедешь, и я ничего не услышу о тебе. И ничего не буду знать, кроме того, что удастся прочитать в газетах.

– Не будь дурочкой. Я же сказал, что позвоню тебе.

– Когда?

– Как только окажусь в Сан-Франциско.

– То есть, может быть, и никогда, – грустно сказала она.

Я взял ее за руку. Она была теплой, мягкой и беспомощной.

– Я позвоню тебе. Обещаю.

Она как-то странно посмотрела на меня.

– А что, если с тобой что-нибудь случится? Как я узнаю?

– Ничего со мной не случится. Теперь я в этом убежден. Ты же знаешь старую пословицу: «Кому суждено быть повешенным…»?

Ушли последние из репортеров. Пришло время прощаться. Я пожимал руки всем окружающим.

– Я провожу тебя до дверей, – сказала Нора.

Мы вышли в патио. Стояла непроглядная тьма, которую рассеивали лишь тысячи крохотных звездочек, повисших в ночном небе. Я закрыл за нами створки дверей.

– А я думал, тебе не нравятся прощания.

Я знал, что могу поцеловать ее, но решил этого не делать. Будь у меня такая возможность, я бы не ушел. Думаю, и она это понимала.

– Это на прощание, – шепнула она, легко коснувшись меня рукой. Когда за ней закрылась дверь, я пошел к машине.

Скааси отправился к себе принять ванну, так что Сэм был один, когда вернулась Нора. Он вопросительно взглянул на нее.

– Налей мне, – попросила она.

Молча встав из кресла, он протянул ей виски с содовой. Она выпила напиток одним глотком.

– Я выйду за него замуж, – почти вызывающе сказала она.

Корвин по-прежнему молчал.

– Ну, ты так ничего и не скажешь? Ведь это то, чего вы с матерью хотели, верно?

Он удивился.

– Откуда ты это взяла?

– Не такая я дура. – Нора снова налила себе виски. – Я поняла это сразу же, как только ты велел мне перезвонить ему. И когда он сообщил мне, что мой номер ему дала мать. Тут я уж не сомневалась.

Теперь, выпалив все это, она уже не была уверена, что ему нравится все это слушать.

– Женитьба – дело серьезное. Покончив с виски, она поставила стакан.

– Знаю.

– Он вроде бы хороший парень.

– Что в твоих устах означает отсутствие у меня таких качеств!

– Я этого не говорил.

– Знаю, что не говорил. Но ты так думаешь, верно? И потому, что я такая, как есть, я не смогу стать для него хорошей женой?

Он промолчал.

– Почему не смогу? – потребовала она у него ответа. – Возраст у меня подходящий. Общаться со мной несложно. Денег у меня хватит на нас обоих, и после войны я сделаю так, что он сможет заниматься тем, чем ему захочется. Разве плохо?

– Ты говоришь мне или спрашиваешь?

– Говорю! – гневно выпалила она.

Он вытащил свою неизменную трубку.

– В таком случае у меня тебе только один вопрос. Ты его любишь? Она уставилась на него. Вот уж это она меньше всего ожидала от него услышать.

– Конечно.

– Тогда все в порядке. – Он улыбнулся. – Когда вы намечаете свадьбу?

Она увидела его улыбку, и гневный напор покинул ее. Она улыбнулась в ответ.

– Как только я заставлю его сделать мне предложение.

6

Вернувшись на судно, я сбросил мундир и влез в старые джинсы. Бак был полон – я позаботился об этом еще днем, когда собирался отправиться за марлинами, – но мне не нравилось, как работают свечи, и я принялся чистить их. Затем взялся за карбюратор, потом за клапаны и когда спохватился, было уже почти десять вечера. Внезапно я почувствовал, что проголодался.

Проверив запасы, убедился, что ничего меня не привлекает. Да и, кроме того, мне следовало обзавестись припасами, если я собирался на весь день в море. Обнаружив небольшой бакалейный магазинчик, который еще был открыт, я отоварился всем, что мне было нужно, и, зайдя в «Сальную Ложку», взял очень плохой бифштекс с неизменной подливой из чили. Без острого соуса с ним было бы не справиться.