Куда уходит любовь - Гарольд Роббинс

– Полковник Кэри?

– Да.

– Минутку, прошу вас. Посмотрю, удастся ли мне найти ее. Через несколько секунд ожидания в трубке раздался ее голос.

– Полковник Кэри! Вот это сюрприз. Как вы узнали, где найти меня?

Я засмеялся.

– От вашей матери. Думаю, мы могли бы встретиться и выпить на пару.

– Вы в Ла Джолле?

– Примерно в трех милях от вас, – уточнил я. – Так как насчет моего предложения?

– Оно мне нравится. Но мой агент Аарон Скааси каждую минуту может прибыть из Нью-Йорка. На пять часов у нас обговорена пресс-конференция с коктейлями для журналистов.

Я предполагал, что она предложит другое время для встречи, но она этого не сделала. Достаточно честно, подумал я, с какой это стати. В последний раз, когда мы виделись, я был с ней не очень-то вежлив.

– Я еще раз попытаюсь, – сказал я.

– Буду рада, – вежливо ответила она и повесила трубку. Возвращаясь на пирс, я, прищурившись, посмотрел на небо. Оно было прекрасным. Синее, как на почтовых открытках, лишь с несколькими высокими кучевыми облачками. Солнце припекало уже как следует, немного погодя настанет тяжелая духота, но к тому времени она уже не будет меня беспокоить – я буду на воде.

Вот и пришел конец всему, подумал я. Но в то время я еще не знал, что сказал ей Сэм после того, как я повесил трубку.

– Не очень-то сердечно ты его встречаешь, – попенял ей Сэм, когда она окончила разговор.

– Черт возьми! Целый год прошел. Кем он себя считает?

Сэм подошел к ее блокноту для набросков и заглянул в него. На листе был изображен молодой человек, готовый нырнуть. Он был обнажен. Сэм узнал его лицо. Это был мальчик-студент, который работал в клубе спасателем.

– Во всяком случае, он не из этих мальчишек, – сухо сказал он.

– У тебя прямо зуд ставить на всем ярлыки. Есть какие-то возражения?

– Не лично к нему, – ответил Сэм. – Мне плевать, с кем ты ложишься в постель. Но когда это становится известно, это уже касается наших дел.

– Где ты об этом наслушался? – холодно спросила она.

– Да по всем окрестным пляжам ходят эти разговоры. Для мальчишки ты слишком заманчивая добыча, чтобы держать язык за зубами. Он все и выболтал своим приятелям, все до мелочей. Тебя разложили по косточкам.

Она сердито вырвала лист с наброском и скомкала его.

– Маленький подонок!

– Я говорил тебе, чтобы ты была разборчивее в знакомствах, – терпеливо заметил он.

– Что же, по-твоему, мне делать? – закричала она, бросая скомканную бумагу на пол. – Монахиней стать?

Он машинально подобрал бумагу с пола и бросил ее в мусорную корзину. Затем вытащил трубку из кармана.

– Избавился бы от этой чертовой трубки! Терпеть не могу, как она воняет! – вышла из себя Нора.

Молча сунув трубку в карман, он направился к дверям. Она остановила его.

– Сэм, – мягко окликнула она, сразу же став юной и беззащитной. – Сэм, что, по-твоему, мне надо делать?

– Не знаю. Но я бы начал с того, что бросил этого мальчишку.

– Так я и сделаю, Сэм, – быстро согласилась она.

– И еще одно, – добавил он. – Не помешает, если тебя будут видеть с кем-то вроде твоего парнишки-летчика, с которым ты только что разговаривала. Это поможет пресечь все сплетни.

Когда я вернулся, дряхлый охранник, сидевший на скамейке перед зданием конторы, махнул мне вялой рукой.

– Привет, полковник.

– Привет.

– Слышал разговоры, что на течении Коронадо видели здоровых марлинов. Стоит пойти туда и взглянуть на них.

– Может, так и сделаю, – сказал я, подкидывая ему на кусок хлеба, что я делал каждый день.

Он сунул полдоллара себе в карман.

– Спасибо, полковник. – Его водянистые глаза уставились на меня. – Кстати, к тебе на лодку лазила какая-то девчонка. Я сказал ей, что ты будешь к ленчу.

Я направился к катеру. Нора, должно быть, услышала мои шаги, потому что, когда я приблизился, она появилась на палубе. На ней были лишь синие шорты и лифчик; с черными волосами, стянутыми в хвостик на затылке, она походила на мальчика.

– Привет, – махнула рукой она.

– Привет.

Прищурившись, она посмотрела на солнце.

– Теперь моя очередь извиняться, полковник.

Несколько секунд я изучающе смотрел на нее, а потом спрыгнул на палубу, оказавшись рядом с ней.

– Только ряди этого вам не стоило проделывать весь этот путь, Нора. Она взяла меня за руку. Кожа у нее была сухой и теплой.

– Но я хотела это сделать, полковник. Я хотела дать вам знать, что чувствую себя виноватой перед вами.

Она стояла так близко, что я чувствовал запах ее волос. Они пахли чистотой и свежестью, как сосны на холмах, и сегодня на ней почти не было косметики, только слабый след губной помады. Я посмотрел ей в глаза. Такими я их и запомнил. Затем я поцеловал ее.

Губы ее были теплыми и нежными, и за их мягкостью крылись острые твердые зубы. Она закинула мне руки на шею и всем телом прижалась ко мне. Опуская руки ей на талию, я мог пересчитать едва ли не все ребра; как я и думал, все было так, как должно было однажды произойти между нами.

Еще раз поцеловав ее, я внезапно отстранил Нору и потянулся за сигаретами. Несколько раз чиркнув колесиком зажигалки, я убедился, что эта чертова штучка не работает.

– Слушай, меня прямо колотит.

– Меня тоже, – тихо призналась она.

Закурив наконец, я глубоко затянулся и протянул пачку ей. Отвернувшись от меня, она выпустила клуб дыма.

– Как только я увидела тебя в первый раз, мне захотелось, чтобы ты поцеловал меня.

– Мне тоже этого хотелось.

– Тогда почему же ты?… – Ее глаза были темны, как вода между бортом катера и пирсом. – Ты же знал, что я ждала этого.

Я отвернулся.

– Я думал, что ты была… была с кем-то другим.

– Неужели это имело для тебя такое значение?

– Для меня имело. Я хотел, чтобы между нами все было как следует.

– Но ты ведь и сам не был невинной пташкой.

– Нет, – согласился я.

– И разве теперь это имеет значение?

Я снова привлек ее к себе.

– Теперь нет.

На глазах ее выступили слезы, смочившие мне щеки.

– Ох, Люк, Люк!

Я знал, о чем говорят женские слезы, но не хотел покупаться на них. Это самая изощренная наживка, на которую клюет мужское самолюбие. Я чувствовал, словно вырос на десять футов, пока осушал их поцелуями. Мне плевать было, в самом ли деле плещутся ли сегодня марлины в Коронадо. Вместо этого я натянул мундир, который валялся без дела с первого же дня моего появления здесь, и вместе с ней отправился на пресс-конференцию.

Я был рад, когда все кончилось. Я еле выдержал. Едва увидев нас, репортеры так и кинулись к нам. Они заставляли позировать для съемок. Они задавали непрестанные вопросы. Обручены ли мы? Когда мы собираемся пожениться? Как мы встретились? Отправится ли она в Вашингтон на церемонию награждения вместе со мной? Приехал ли я сюда, чтобы быть рядом с ней или по какому-то другому поводу?