Предел прочности. Книга четвертая (СИ) - Углов Артем

Помогает Потоцкому его секундант, внезапно избравший целью атак Леженца. Встал напротив и начал что-то яростно втолковывать, тыча пальцем в грудь, благо в свою, а не в чужую, иначе не избежать драки. Дмитрий только и ждет повода пустить в ход кулаки, весь набычился: сжал челюсти, расправил плечи. Благородная дуэль грозила перерасти в драку для простолюдинов, обыкновенную и без затей, с расквашенными носами и фингалами.

- Театр абсурда, - возмущается стоящая рядом Марго.

Вот не согласен с нею абсолютно. Театр был до того, когда расхаживали фанфаронами по полю, играя заранее отрепетированный спектакль по старинной пьесе, известной всем как дуэльный кодекс, а сейчас накал страстей, живые эмоции, того и гляди морды друг другу кинутся бить. Один Затовцев старался держаться невозмутимо в рамках отведенной роли третейского судьи. Очень старался, но за внешней маской нет-нет, да и проступал океан бушующего азарта.

- Разве судья не должен развести враждующие стороны? – задаюсь я вполне очевидным вопросом.

- Где ты здесь судью увидел… мальчишки, - Ли не выдержала и бросилась по направлению к эпицентру конфликта.

- Стой, так нельзя, это же нарушение кодекса.

Ловинс попыталась удержать подругу, на Джанет не остановить. Отмахнувшись от протянутой руки, бывшая старшая решительно зашагала по зеленому газону.

- Женщины порождают конфликты, женщины их останавливают, - внезапно родил мудрую мысль Вейзер. За что тут же получил от Маргарет:

- А не заткнуться ли тебе, философ хренов? И без того тошно.

В противоположном лагере заволновались морской волной, расступились, пропуская вперед девичью фигурку: очередной парламентер в нарушение дуэльного кодекса. Благо это была не та экзальтированная особа, что беспрестанно требовала шампанского и громко орала: «Антуа». С ней бы точно договорится не вышло, а эта выглядит вполне разумной, в строгом сером платье, лишенном бантов и прочих фенечек.

Дамы одновременно вошли в круг спорящих и голоса разом стихли. Говорили по очереди то одна, то другая, остальные стояли и внимательно слушали. Казалось бы, конфликт погашен, но вот наступила очередь говорить Мэдфорду, который воспользовался случаем, плеснул бензинчиком на тлеющие угли. Моментально вспыхнул противник, разразившийся гневной тирадой, до ушей долетело брошенное в сердцах: «плевать, что подумают» и «еще поглядим, кто здесь струсил».

- Герб, ты что-нибудь понимаешь? – спрашиваю приятеля.

- Нихрена, - признается тот, - но если дуэли не состоится, я этому Антуа лично морду начищу, до янтарного блеска.

- Да чего здесь понимать, Мэдфорд предложил поединок на боевых шпагах, - вдруг подал голос МакСтоун.

Марго лишь ахнула, приложив руки к щекам, а Нагуров флегматично заметил:

- Похоже на правду.

- Какую правду, что такое городите? - возмутилась Ловинс. – Я с Мэдом тысячу лет знакома, он никогда не решится на подобную глупость.

Она говорила что-то еще, поправляя пальцами левой руки сбившуюся челку, а я как последний кретин стоял и любовался греческим профилем. Катерина почувствовала мой взгляд, потому как развернувшись, спросила возмущенно:

- Хочешь сказать, я не права Воронов?

- Время покажет, - ответил пространно, не имея ни малейшего представления, о чем она. Гребаный вирус… поставил же точку.

Скоро вернулась Ли и ошарашила всех новостью:

- Дамы и господа, поздравляю, сегодня у нас будет труп.

Марго снова ахнула, и снова приложила ладони к щекам, а Том, передразнивая одну известную всем особу, процедил:

- Ой, такую чушь городите, я с Мэдом тысячу лет знакома...

- МакСтоун, заткнись, сейчас не до твоих язвительных замечаний, - накинулась на него Джанет. И словно вспомнив что-то давно забытое, посмотрела на меня. – Это все ты, Воронов, ты виноват! Твое плохое влияние.

Здрасьте пожалуйста, приехали: и снова Воронов, и снова крайний. Почему я не удивлен?

Не хотелось признавать очевидного факта, но МакСтоун оказался прав. Мэдфорд предложил-таки отказаться от тренировочной шпаги, и перейти на ее более грозный аналог, которым убить можно. Внезапный поворот дела не обрадовал ни секунданта Потоцкого, ни самого Потоцкого. Парень вполне логично возразил, что дескать договаривались о другом. На что Мэдфорд привел убойный аргумент, которому ни один аристократ противостоять не в силах: «или фехтуем боевым оружием или я во всеуслышание объявляю, что вы, сударь, самый настоящий трус».

Свидетелями проявленного малодушия станут десятки людей на поляне, а хуже всего – Затовцев. Судья в его лице подтвердил: дуэльным кодексом смена клинков не обговаривается, следовательно, проводится на усмотрение сторон. Вот ежели бы господа решились перейти с холодного оружия скажем на огнестрел, тогда другое дело – подлежит строгому запрет. А так, история дуэлей знает немало примеров, когда острота клинков менялась непосредственно перед поединком.

Тем самым господин судья завуалированно намекнул, что да - Потоцкий будет считаться трусом а он, Микаэль Затовцев, вхожий во многие салоны и круги великосветского общества, немало поспособствует распространению тех слухов. Красавец, истинный аристократ… в конце концов не ему жизнью рисковать, а когда еще представиться возможность посмотреть на дуэль со смертельным исходом. С возможным смертельным исходом, потому как поединок длился до тех пор, пока одна из сторон не утрачивала возможности к его продолжению.

- Витор, вызывай машину медицинской помощи, пускай дежурят у входа в парк, - Ли полностью отдалась роли старшей по группе, раздавая инструкции направо и налево. - Кати, набери отца Мэда… Да знаю я, что он в другом мире. Придумай что-нибудь, свяжись с филиалом фирмы в Бронки. Марго, прошу, возьми себя в руки, не истери. Николас, на тебе звонок в отделение Службы Безопасности. Что значит, а стоит? Мы просто обязаны поставить руководство в известность, в противном случае будешь иметь дело с инспектором внутренних дел. Воронов, Авосян – без выкрутасов, услышали меня? Даже не думайте вмешиваться в ход поединка. Тебя, МакСтоун, это тоже касается.

- Если Мэд проиграет, следующая дуэль моя, - хмуро произносит великан.

- Да, пожалуйста, хоть обубивайтесь, но только в рамках этого вашего дурацкого кодекса. Чтобы не смели здесь кровавые разборки устраивать по беспределу.

За всеми этими распоряжениями и мелкими занятиями минуты пролетели незаметно, а потом наступило время дуэли. Противники не стали откладывать дело в долгий ящик, решив покончить с затянувшимся конфликтом здесь и сейчас. И боевое оружие нашлось, которое после тщательных проверок удовлетворило обе стороны.

Затовцев, до той поры расхаживающий по газону с важностью павлина, дал отмашку разойтись. Зрители умолкли, поединщики заняли положенные места, направив клинки в землю.

Последние секунды истекают перед боем: судья по очереди обращается к сторонам, после чего поднимает руку и выкрикивает:

- Андрэ!

Причем здесь андрэ, может быть амбрэ? Тоже смысла мало… Если задуматься, кроме «туше», других терминов в фехтовании не знал. Да и тот был взят из источников родной параллели, которые в шестимирье не в чести.

Шпаги взмывают в воздух, фигуры в центре поля сходятся: медленно, приставными шажками. Потоцкий делает выпад, мелькают лезвия, звон клинков - фигуры расходятся. И снова движению навстречу друг другу. Очередная атака и… публика вздыхает в едином порыве.

- Чего там, Герб? – не выдерживаю я. Ничего не понимаю в танце профессионалов. С одной стороны все кажется очень медленным и тягучим, но стоит лезвиям соприкоснуться и понеслось сплошное мельтешение. Атакует один, а через секунду оказывается, что вовсе он не атакует, а обороняется. Вроде уколол, а вроде в воздух попал.

- Почти зацепил, - бормочет Авосян, безотрывно наблюдающий за происходящим. Тело напряжено, пальцы сцепились в кулаки, словно не Мэдфорд, а он сам фехтует с обидчиком Альсон.

- Кто? – не выдерживаю я. – Кого зацепили?