Крылья - Игорь Рыжков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я поручусь! – Звенящим голосом проговорил Ландгрувер. – Я готов поручиться за Самсона! – Пальцы Уиллисиса, на пузыре со Светляками, дрогнули.
Он повернул морщинистое лицо так, чтобы видеть сына. – Твоя жизнь против того проснется Самсон или нет – слишком большая цена.
– Но, я готов! – Ландгрувер стоял навытяжку перед троном верховного Храмовника и, кусая губы, смотрел ему в глаза. Смотрел, не отводя взгляда.
Но, я не готов, Ландгрувер. – Уиллисис качнул головой.
Я в своем праве, отец.
– Нет…
– Ты не имеешь права мне запретить. Я могу сам. Я смогу сам поручится перед Династами за Самсона.
– Хорошо, Ландгрувер, младший храмовник, ученик и сын. Если завтра ты не увидишь в груди Самсона Тепла, то мы поговорим о твоем Поручительстве. Ты согласен?
– Да…
– Ждем?
– Хорошо, отец.
# # #
– Самсо-о-он… – Это уже из яви. – Самсо-ончик… Самсон! – Я открыл глаза, и едва не рухнул с нар. Стойка больно ударила в надбровье.
Слепо шаря вокруг руками, я попытался сообразить – где нахожусь.
– Кто здесь? – Меня обступила темень, лишь, где то далеко-далеко теплился неяркий в сеточку огонек.
– Самсончик, ну как тебе не стыдно. – Раздался знакомый голос. – Я тебя зову-зову. А ты все спишь и спишь. – Это Вероника. – Сообразил я. – Значит я на верхних уровнях. Мы в норе. Светляки в рюкзаке.
– Мне тут сон приснился, Верунь. – Отозвался я. – Я Ландгрувера видел. И Уиллисиса. – Я не к месту хихикнул и пожал плечами
– Мне приснилось, что Ландгрувер – сын настоятеля Храма, вот – дела! Да?
– Самсончик… – Пропела Вера незнакомым, настораживающим голосом.
– Вынь Светляков из рюкзака. Пожалуйста – вынь. Я уже совсем готова. Ты говорил, что я маленькая, а я покажу тебе, какая я маленькая. Ты меня такой еще не видел совсем. – Я заинтригованный нагнулся к рюкзаку и достал Светляков.
Те возмущенно прошлись по краю светильника багровыми сполохами, и засветили ярко, почти ослепляюще. Я проморгался, стал обшаривать взглядом нору.
– Самсончик, ты сюда смотри – Я повернул голову в сторону голоса Веры и обомлел.
Девушка, теперь девушка, одетая в то самое платье, про которое рассказывала, плавно кружилась в медленном танце, пристукивая время от времени, деревянными кастаньетами.
При движении полоски ткани расходились, показывая юное, но совершенно оформившееся тело, и снова прятали, оставляя в моей груди странное томление.
– Такого ощущения я еще не испытывал. Никогда.
– Я тебе нравлюсь? – Прошептала Вера, двигаясь вокруг нар, покачивая бедрами, подняв руки вверх, постукивая кастаньетами: трак-трак… трак-трак-трак… – В горле стало сухо. Сильно захотелось пить. Я смущенный отвел глаза в сторону.
– Вот еще! Стану я на девчонку внимание обращать! Ну и что, что она красивая? Какое мне до этого дело? Мое дело ее от смерти спасти! Мое дело ее в Город доставить. А дальше будет видно.
– Может быть, я сам на Крышу пойду. Один. Никто меня не удержит. Вот сны, не просто так, же они снятся.
– Может быть, не только я хочу в Город вернуться, может быть и Уиллисис хочет и Королева? А вот зачем им Вероника только одного понять не могу?
– Чего это они так за Изгоев беспокоятся. Мы же, как красный мох под ногами. Топчут нас все. Никто нам не рад. Ни толку от нас, ни проку.
Долго смотреть в сторону у меня не получилось.
Вероника, увлекшись танцем, уже не обращала на меня внимания. Она двигалась по кругу, двигалась зигзагами, покачивала бедрами.
Медленно и сладко открывались и закрывались промежутки между полосками ее платья.
– Верунь! – Окликнул я девушку сухим от волнения голосом.
– Нельзя сказать, что мне это не нравилось. Нравилось, наверное, и даже наверняка нравилось. Вот только непривычно как то. Всегда был один да один. А теперь выходит двое нас.
– А, Верунь! Может тебе водички дать попить?
– Не мешай… – Прошептала Вера. – Не мешай и смотри…
– Да я и не мешаю вовсе. Смотрю во все глаза, а щеки гореть начинают. И чего это они горят? Только влагу лишнюю потеряю, да еду.
– Когда волнуешься, всегда есть хочется больше, а, когда, спокоен, то почти вдвое меньше припасов на дорогу уходит. Вон как черви. Кто же из них прыгает? Да никто не прыгает! Шевелятся себе едва-едва. Но до еды всегда доползают.
– Всегда находят. На то они и черви. Вот так и мне, наверное, надо.
– Все время. По чуть-чуть, понемножечку, но все вперед и вперед. Вот только не еда мне нужна вовсе.
– Мне Крылья нужны. Хоть и не особо верю я в них, а за Тимом не просто так пошел. Он мне про них рассказывал. Много рассказывал. Тонкие они словно шелковая ткань, из которой платье Королевы сшито.
– На крепком, костистом каркасе натянут этот шелк. И через него тонкие красные пульсируют жилки. Видно сразу стучит сердце или нет. И то, что спина сильно чешется и голова болит, когда они растут – тоже Тим рассказывал.
– Вот только откуда он знал, что спина чешется, если у него ни разу Крылья не росли? Врал? А может и не врал! Может – мечтал… Нам Изгоям только мечтать и остается.
– Разве Землерою Крылья могут целью жизни стать? Да никакому!
– Смеются они только над нами. Смеются и жалеют. А нам жалости не нужно. Совсем не нужно. И смеяться над нами нельзя. Мы же тоже люди.
– Стыдно нам, когда над нами смеются! А еще хуже, когда куском грибов попрекают. Это, уже совсем ни в какие ворота не лезет. Не должно быть так!
– Совсем не должно! Вот был бы у меня свой Город – я бы в нем совсем по – другому, порядки навел, совсем по – другому!
– Как вот только еще не знаю. Придумывать надо. Тоже задача не простая.
– А действительно. Вот был бы у нас свой Город? Чтобы мы тогда делали?
– Ой! – Вера, танцуя, сделала несколько кругов вокруг нар, присела мне на колени, обвила тонкими руками шею и прильнула горячими сладкими губами к моей чумазой роже.
– Ты такой славный, Самсончик… – Шептала она мне в ухо. А я сижу дурак дураком, только ком кислый в горле стоит, и плакать хочется.
– Я тебя увидела, когда еще совсем маленькая была. Ты уже тогда на других
