Перелом - Дик Фрэнсис

- А убить безобидного старого Индиго, из-за того что ты треснулся головой, упав с лошади, которую сам же потребовал…

Первый раз он отвел от меня взгляд, глаза скользнули по ковру. Где-то глубоко в душе он понимал, что гордиться особенно нечем.

- Так ты ему не сказал, - догадался я. - Ты не сказал, что сам настаивал, чтобы тебе дали Трафика.

- Мисс Крейг велела мне, - возразил он угрюмо.

- Не в тот раз, когда он тебя сбросил.

Он снова поднял взгляд, и я готов был поклясться, что он несчастен.

- Я вообще не рассказывал отцу, что свалился с лошади.

- Кто же?

- Карло. Шофер.

- Ты мог объяснить, что я старался не причинять тебе вреда.

Теперь он был не просто несчастный парень. Появилась тень отчаяния.

- Вы видели его, - сказал он. - Не всегда удается что-то объяснить ему, особенно когда он зол. Он даст мне все, о чем бы я ни попросил, но разговаривать с ним я не могу.

Он ушел, а я онемел от неожиданности. Он не мог поговорить со своим отцом. Энсо даст сыну все, что тот попросит… проложит ему дорогу любыми средствами и будет добиваться цели, пока Алессандро жаждет этого, но они не могут поговорить. У них нет общего языка.

А я… я лгал, плел интриги и ходил по проволоке, чтобы спасти для отца его конюшню. Но разговаривать с ним… нет, я не мог.

Глава 8

- Знаете ли вы, - сказала небрежно Маргарет, сидя за своей пишущей машинкой, - что Алессандро живет дальше по дороге, в гостинице «Форбери»?

- Нет, я не знал, - ответил я. - А что удивительного? В конце концов, это соответствует «мерседесу» с личным шофером.

- У него двойной номер с отдельной спальней, и он ест так мало, что и птичка не выжила бы.

- Откуда вы все это знаете?

- Сьюзи вчера привела домой на чашку чая подружку из школы, и выяснилось, что она дочь главного администратора гостиницы «Форбери».

- А более интригующие личные детали? - поинтересовался я.

Маргарет улыбнулась:

- Алессандро каждый день надевает костюм для верховой езды и уезжает в машине, а возвращается весь в поту и принимает очень горячую ванну с ароматическими маслами.

- Сколько лет дочке администратора?

- Семь.

- Форменная шпионка.

- Все дети наблюдательны… И подружка также сказала, что Алессандро ни с кем не разговаривает без крайней необходимости, за исключением шофера, и говорит на странном языке…

- Итальянском, - пробормотал я.

- …и что все его страшно не любят, потому что он ведет себя грубо, но шофера не любят еще больше, потому что он еще грубее.

А я прикидывал одну вещь.

- Как вы считаете, - спросил я. - Нельзя ли нам через вашу дочь, через ее школьную подружку и через административную родительницу подружки - нельзя ли выяснить, может быть, Алессандро указывает домашний адрес, когда записывается в книге регистрации?

- Почему бы вам просто не спросить его самого? - вполне резонно возразила она.

- Ах, - сказал я, - но наш Алессандро иногда бывает чуточку упрям. Разве вы не спрашивали его, когда заполняли договор?

- Он сказал, что они переезжают с места на место, у них нет постоянного адреса.

- М-м-м, - кивнул я.

- Как странно… не понимаю, почему он не говорит вам. Ладно, я спрошу у подружки Сьюзи, не знает ли она.

- Великолепно, - сказал я, не возлагая на это больших надежд.

Джилли захотела приехать и пожить в Роули-Лодж.

- А как же бездомные сироты? - спросил я.

- Я могу взять несколько недель отпуска. Это не проблема. Ты сам знаешь. А теперь, когда ты перестал мотаться по большим городам, переезжая из отеля в отель, мы могли бы чуть больше времени проводить вместе.

Я поцеловал ее в нос. В нормальное время я бы приветствовал ее предложение. Я с любовью посмотрел на нее.

- Нет, - сказал я, - только не сейчас.

- Тогда когда?

- Летом.

Она скорчила мне гримасу, в глазах - полное понимание.

- Ты не любишь, чтобы к тебе приставали, когда ты по уши увяз в чем-то.

- Ты-то не пристаешь, - усмехнулся я.

- Боюсь, что именно пристаю… Ты поэтому и не женился. Ты совсем не такой, как большинство холостяков, которым просто хочется свободы и возможности переспать с любой доступной девицей. Ты просто не любишь, когда тебе мешают думать.

- Но я здесь, - напомнил я Джилли поцелуем.

- На одну ночь из семи. И то только потому, что тебе уже пришлось проделать большую часть пути, чтобы навестить отца.

- Я навещаю своего отца только потому, что его больница на пути к тебе.

- Лжец, - бесстрастно сказала она. - Лучше бы признал, что убиваешь двух зайцев одним выстрелом

- Птиц.

- Хорошо, пусть будет птиц.

- Пошли поедим, - сказал я, открыл входную дверь, запер ее за нами и посадил Джилли в «дженсен».

- Ты знал, что Аристотель Онассис к двадцати восьми годам заработал целый миллион?

- Нет, не знал, - ответил я.

- Твои рекорды превышены, - сказала она. - В четыре раза.

- Он четырежды мужчина.

Я чувствовал ее взгляд, ее улыбку, парившую в воздухе. Мы остановились на красный свет и затем повернули налево у церкви, двери которой украшала надпись: «Вот, что ненавидит Господь: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную. Книга притчей Соломоновых, 6, 16-17».

- Какая притча, по-твоему, самая глупая? - спросила она.

- Гм… Птица в руке лучше двух в кусте.

- Почему же?

- Потому что если построить клетку вокруг куста, то поймаешь весь выводок.

- Если только птицы не одного пола.

- Все продумала! - восхитился я.

- О, я стараюсь. Стараюсь.

Мы поднялись на верхний этаж телевизионной вышки и за время обеда совершили три с половиной оборота.

- В сегодняшнем номере «Тайме» сказано, что та бумажная фирма, которой ты давал советы прошлой осенью, обанкротилась.

- Что ж, - ухмыльнулся я, - они не последовали моему совету.

- Наделали глупостей в прошлом… Что же ты посоветовал?

- Уволить девяносто процентов управленцев, взять несколько новых бухгалтеров и помириться с профсоюзами.

- Действительно, чего проще. - Она скривила губы.

- Они, конечно, заявили, что не могут этого сделать.

- И ты сказал?..

- Чтобы приготовились к роковому исходу.

- Прямо по-библейски.

- Просто слова, которые должны производить подобный эффект.

- Подумай о тех беднягах, которых выгнали с работы, - сказала Джилли. - Ничего забавного, когда фирма терпит крах.

- Фирма все время нанимала людей в неправильной пропорции. К прошлой осени у них на двух производственников приходилось по одному чиновнику. Вдобавок профсоюзы наложили запрет на автоматизацию и настаивали на том, чтобы на место каждого уволенного работника нанимали другого.

Джилли задумчиво откусила тост с паштетом.

- Не похоже, что так можно спасти кого-то.

- Да нет, мне часто кажется, что народ на фирме скорее согласится потопить весь корабль, чем выбросить за борт половину команды и остаться на плаву.

- Справедливее для каждого - потонуть всем вместе?

- Только фирма потонет. Люди выплывут, и, можешь не сомневаться, они скоро создадут перегрузку на другом пароме.

Она покончила с тостами, облизала пальцы.

- Прежде ты превращал больные фирмы в процветающие.

- И все еще занимаюсь этим, - удивленно возразил я.

Она покачала головой:

- Разочарование подкрадывается исподтишка.

Я оглянулся на прошлое:

- Обычно несложно бывает понять, что именно плохо. Но часто тебя встречает непробиваемая стена сопротивления, когда пытаешься убедить людей поступать правильно. Выдвигают дюжины причин, почему невозможно что-либо изменить.

- Рассел Арлетти вчера звонил, - сказала небрежно Джилли.

- Вот как?

Она кивнула:

- Хотел, чтобы я убедила тебя оставить Ньюмаркет и поработать на него. Говорит, наклевывается большое дело.

- Не могу, - решительно ответил я.

- Он пригласил меня пообедать во вторник, чтобы обсудить, по его словам, как отвадить тебя от игры в лошадки.

- Скажи ему, чтобы не тратился зря.

- Ни за что… - Она сморщила носик. - Ко вторнику я опять проголодаюсь. Отобедаю с ним. Он мне нравится. Но думаю, что потрачу вечер на то, чтобы подготовить его к худшему.

- Какому худшему?

- Что ты больше не вернешься и не станешь работать у него.

- Джилли…

- Это была всего лишь фаза, - сказала она, глядя в окно на россыпь миллионов огней, медленно скользящих внизу под нами. - Точно так же ты когда-то вложил деньги в антикварное старье и, уж конечно, не помирал с голоду, а Рассел заманил тебя в сети, так сказать, интересным предложением. И вот недавно тебе все это надоело. Ты работал без отдыха и… я не знаю… ты пресытился ощущением своего могущества. Думаю, наигравшись в лошадки, ты опять все бросишь и поддашься новому шквалу… а может быть, построишь новую империю, гораздо больше прежней.

- Налить еще вина? - спросил я иронически.

- …сколько угодно насмешничай, Нейл Гриффон, но ты позволяешь ржаветь своему инстинкту Онассиса.