Живущие дважды - Анатолий Голубев

Популярность — ходячий товар профессионального гонщика. О популярности Эдди можно судить по его свадьбе. Она проходила «скромно», но сотни страждущих болельщиков ожидали у входа в церковь своего кумира. Свидетелями Эдди были менажер и гонщик из его же команды. А святой отец, поздравляя пару, сказал:

— Ну, дети мои, теперь вы начинаете гонку на тандеме вдвоём, и это, верьте, не так просто, как кажется со стороны!

Потом жених и невеста покинули церковь под дождём из цветов и под крышей из скрещённых над их головами велосипедных колёс. В ближайших школах было объявлено, что во второй половине дня занятия отменяются и все желающие — а это означало абсолютное большинство учеников — могут пойти и поздравить своего кумира.

Эдди Меркс ещё очень молодой гонщик. Его список побед не длинный, но зато его потенциальные возможности, может быть, самые безграничные в истории профессионального велосипедного спорта. Эдди уже стал лучшим спортсменом мира.

Лишь четверым гонщикам в истории доводилось дважды подряд побеждать на трассе «Милан — Сан-Ремо»: Константе Джиродендо (1925–1926 гг.), Джино Бартали (1939–1940 гг.), Фаусто Коппи (1948–1949 гг.), Лоретто Петруччи (1952–1953 гг.). И Эдди был первым иностранцем, которому это удалось сделать. К тому же у него впереди ещё столько времени, чтобы не один раз повторить подобный успех.

Меркс любит спуртовать в одиночку. И это обычно приносит ему победу. В ту памятную гонку после двухсоткилометрового пути Меркс бросил «поезд» во время первого же подъёма на склонах Капо Берта. Он атаковал ослабевший «поезд» так зло, что только тридцать гонщиков смогли удержаться за ним, а остальные сто сразу же отлетели назад. Не прошли они и трёх километров, как Меркс снова атаковал, и лишь у Мотта нашлись силы, чтобы усидеть на колесе Меркса.

В пригороде Сан-Ремо трасса была буквально прорублена сквозь толпу дико кричащих людей. Затем трасса вылетала на Виа Рома, где сразу же в поле зрения попадал финишный флаг на перекрёстке дорог. Победа была близка, но чуть не случилось чудо. Джимонди в компании с Биточчи, используя проходящую машину как лидера — судьи этого не заметили, — смогли ухватиться за Меркса и Мотта, когда оставалось до финиша едва ли восемьсот метров.

Но достоинство Меркса — он никогда не теряет головы. Сам старается делать гонку. Вновь атакуя итальянцев, он буквально растерзал их на последних ста метрах. А между прочим, за его спиной — в пылу поединка он этого не заметил — шёл уже весь «поезд». Но Меркс проскочил первым, и за ним три итальянца…

Так делается гонка.

Джиано Мотта. У него очень вздорный характер. С ним приходится трудно не только товарищам по команде, но и хозяевам. Его капризы уже стали нарицательными.

Однажды Мотта категорически отказался участвовать в гонках, которые ему навязывал шеф. Он всеми силами решил увернуться от выступления в «Тур де Франс», который отнимает массу сил, но экономически не слишком выгоден. И Мотта сослался на больные ноги.

— Хорошо, — сказал босс, — мы созовём медицинский консилиум. И если врачи действительно подтвердят, что у тебя болят ноги, ты не будешь участвовать не только в «Тур де Франс», но и в сверхконтрактных критериумах. Окажешься здоровым — непременно пойдёшь в туре…

— Мои ноги принадлежат мне, а не вам, — зло ответил Мотта. И в конце концов невесть какими правдами и неправдами он выспорил своё право участвовать в выгодном «Тур Швейцарии» и в тех критериумах, которые ему нравились.

Подноготной такого каприза оказалось сведение в одну команду двух звёзд. А звёзды, как известно, очень плохо уживаются, потому что кто-то должен работать на кого-то. Звёзды же привыкли, чтобы целые команды работали на них.

У каждого гонщика есть свой, как говорят, винтик. У Мотта таким винтиком является медицина. Он при всей своей мужественности удивительно мнительный человек. И со сменой докторов он был в стольких скандальных передрягах, которых вполне хватило бы на целую команду. Но Джиано они мало чему научили.

После долгих поисков он наконец приобрёл собственного профессора. Его имя — Джиано Альто де Донато. Как ни странно, репутацию ему, по слухам, сделали советские космонавты. Никто в Италии, конечно, не мог проверить, работал ли де Донато с советскими космонавтами, но рекомендация оказалась действенной. Успехи русских в космосе и якобы трёхлетняя стажировка профессора в России потрясли воображение Мотта. К тому же он узнал, что профессор — большой специалист по мускульной биохимии и неврологии. Он-де прославился как открыватель закона зубчатого взаимодействия мышц. Словом, заслуг и титулов у профессора оказалось столько, что Мотта не смог устоять. Он взял его к себе на службу и без его санкции не выходил даже на обыкновенную прогулку.

Но вскоре начались скандалы. Профессор отказался ездить столько, сколько ездил Мотта. А тот буквально не мог жить без доктора.

Мотта спал три-четыре часа в сутки, поскольку профессор заявил, будто полезен именно такой сон — короткий, но глубокий. Профессор убедил Мотта: если человек спит больше, он расслабляется. Поэтому глубину сна и реакцию организма доктор регулярно проверял по специальному дозометру. Он готовил Мотта, как космонавта, с помощью гимнастических и специальных упражнений, а также диеты и долгой, напряжённой тренировки. Со временем доктор полностью поглотил права менажера команды.

Это стало как бы первым затянувшимся актом велосипедной трагикомедии. Акт второй: менажер Альбани заявил господам Мольтени, хозяевам команды, что он не хочет работать там, где практически ничем не руководит. Мольтени, не желая ссориться с Альбани, пригрозили, что команда будет распущена, — акт третий. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Мотта вдруг не обнаружил, что программа, предложенная доктором, не только не сделала его сильнее, но и значительно ослабила.

В четвёртом акте этой комедии Мотта со скандалом выгоняет доктора, который, выясняется, всего лишь предприимчивый шарлатан. Делать нечего, надо искать новый клуб: команда ведь распускается. Но в пятом акте Мольтени напоминает Мотта, что он подписал контракт и обязан его отработать. В конце пятого акта молодой Мольтени поклялся, что ему всё надоело, и он твёрдо решил распустить команду. Весь шестой акт этой трагикомедии был посвящён тому, как Альбани убеждал сына и отца Мольтени не распускать команду и не выходить из дела в профессиональном велоспорте.

Акт седьмой: господин Родони, президент федерации профессионального велоспорта, лично разговаривал с Мольтени и объяснял ему, почему не следует выходить из такой большой игры, хотя она и обходится недёшево: ведь молодой Мольтени занимает пост президента Итальянской лиги профессиональных велосипедистов. В восьмом акте Мотта и Альбани, чтобы спасти команду, вынуждены были публично признать, что у них нет никаких разногласий между собой. В девятом акте на сцену выступили новые действующие лица. Могущественная фирма «Иньис» предложила Мотта и Альбени большие деньги, чтобы те возглавили создание новой команды. В десятом акте Мольтени заявили, что восстанавливается статус-кво. Контракт до конца года не расторгается. К тому же Мольтени в следующем сезоне хотят видеть и Мотта, и Альбани во главе своей команды.

Теперь, когда упал занавес этого трагикомического спектакля, следует внимательно посмотреть, кто, как и почему в нём играл.

Мольтени остались в профессиональном велоспорте прежде всего потому, что испугались лишиться такой рекламы, как команда. Они подсчитали, что уже в следующем году понесут убытки от резкого уменьшения продажи продукции. Родони ввязался, потому что не хотел, чтобы на велосипедной арене единственным владыкой осталась такая могучая команда, как «Фаема», во главе со смертельным врагом Родони — менажером Магни. Что же касается «любви» Мотта и доктора, с чего начался весь большой спектакль, дело обернулось катастрофой. У Мотта открылась страшная болезнь горла, которая, как установила медицинская экспертиза, явилась прямым следствием принятия лекарств, прописанных прежде горячо почитаемым профессором. Естественно, узнав обо всём, доктор поспешил скрыться.

Так и остался Мотта, несмотря на свою строптивость, в узде команды, которая сделала всё, чтобы ещё несколько месяцев он тянул лямку раба. На следующий год Мотта подписал контракт с новой фирмой. И уже со второй гонки у него начались новые скандалы.

«Их у Мотта будет всегда больше, чем побед», — зло пошутил кто-то из итальянских спортивных журналистов.

Но время покажет, ведь Мотта — почти мальчишка.

Раймон Пулидор. Лютый враг Жака Анкетиля. Правда, кто знает, такой ли уж лютый! Многим специалистам кажется, что оба лидера французского велосипедного спорта просто нашли форму большой игры на постоянном скандале, который помогает им всегда быть в фокусе общественного внимания.