Живущие дважды - Анатолий Голубев

Это случилось после очередного этапа «Тур де Франс», когда трое — Анкетиль, Альтиг и Стаблински заявили, что, проведя семь часов в седле под дождём и борясь со свирепым ветром, они не в состоянии ни физически, ни морально подвергнуть себя обязательному медицинскому обследованию. Они дружно тогда посмеялись над правилом, которое гласило, что гонщики, не прошедшие обследования на допинг, автоматически считаются нефинишировавшими, то есть снимаются с гонки и отстраняются от дальнейших состязаний. Но не долго смеялись гонщики. ЮСИ вынесло новое частное решение — о двух месяцах дисквалификации пяти гонщиков: Альтига, Анкетиля, Мотта, Стаблински, Зилиоли. На месяц был наказан Пулидор…

Только Альтигу, например, подобное решение судей обошлось около 10000 фунтов стерлингов в виде выплаты неустоек, в виде гонораров, которые он потерял на контрактах, не выполненных за два месяца.

Все гонщики дружно заявили, что были не в состоянии дать мочу после такой трудной гонки. Пулидор начал оправдываться, сочинив басню, что он дисциплинированно пошёл туда, где, по его предположению, должен находиться медицинский контрольный пункт, но там никого не нашёл и со спокойной совестью вернулся в отель.

Подав кассацию, все шестеро отправились на очередную гонку — «Париж — Люксембург», но на второй день состязаний были сняты. И разгорелся жаркий бой…

Анкетиль выступил с громкими протестующими интервью, в которых заявлял право на профессиональное отношение к своей работе, право не подвергаться унизительному осмотру. Он сказал, что любой профессионал принимает стимуляторы и на тренировках, и в гонках, сказал, что принимал стимуляторы каждый раз. Признание Анкетиля произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

Витаминные стимуляторы (а кто разберётся в их происхождении и тайнах фармацевтической, часто подпольной, промышленности!) прочно вошли в жизнь любого гонщика-профессионала. Если он хочет выжить в долгом сезоне, участвуя в столь трудной гонке, как «Тур де Франс», он должен пользоваться стимуляторами. Анкетиль призвал трезво взглянуть на профессию гонщика.

— Скажите, — обратился Анкетиль к журналистам, — если вам надо для вашей работы принять какие-то стимуляторы, кто-нибудь проверяет потом вашу мочу?! За каждую гонку спортсмен теряет почти два литра пота, и жидкость ведь как-то надо восполнять.

«Самые большие собаки велосипедного мира» Анкетиль и Пулидор — каждая из них ревниво следит друг за другом — уши назад, зубы оскалены, — они были едины в своём выступлении против допингового контроля.

Весьма любопытным кажется открытое письмо Жака Анкетиля директору «Тур де Франс»:

«Дорогой Жак Годде!

Весьма ценю ту позицию, которую вы занимаете сейчас. Конечно, вам необходимо думать о будущем „Тур де Франс“, обещая хорошую рекламу представителям стольких фирм, заинтересованных в проведении гонки. И вы совершенно правы, полагая, что каждая из фирм рассчитывает с помощью своей команды на успех в туре.

В нашем обществе есть немало трескучих фраз о правах человека. И одно из таких — право на забастовку. Но мне кажется, что фраза об этом праве звучит не столько трескуче, сколько парадоксально. Хотел бы я посмотреть, как часто пользовались этим правом рабочие на заводах и служащие в конторах, если бы у них была такая же жизнь, какая выпадает на долю гонщиков — участников „Тур де Франс“! Попробуйте убедить шахтёра, что он работает в безопасности рядом с курильщиком, или водителя тяжёлого грузовика, что безопасно пить и ехать, и вы увидите, как они начнут забастовку, требуя отмены права каждого делать то, что ему вздумается.

Велоспорт начинался тогда, когда ни о каких допингах не было и речи. Велоспорт рождался чистым спортом. Футбол, скажем, уже становится чище, поскольку участников чемпионата мира подвергают допинговым обследованиям.

Я уверен, что вы достаточно много знаете о мире спорта, и ваше слово будет весомым, когда вы выступите более решительно, убеждая мир в том, что такое соревнование, как „Тур де Франс“, должно быть чистым, свободным от всяких нечестностей.

Итак, забастовка. Думаю, было бы лучше, если бы гонщики могли воспользоваться не своим правом на забастовку, а правом на участие в чистой гонке.

Желаю вам твёрдости в решении проблемы.

Ваш Анкетиль».

В этом письме весь Жак. Хитрый, себе на уме, опасный соперник. В трудную минуту он сумел повернуть собственную позицию на сто восемьдесят градусов, сделав вид, будто он всегда думал именно так, а не иначе.

Под словами «чистая гонка» Анкетиль подразумевал такую, в которой за гонщиком не будут шпионить и подвергать унизительному обычаю медицинского обследования. Так он объяснял друзьям.

Анкетиль есть Анкетиль.

Феличе Джимонди. Он, наверное, один из самых впечатлительных звёзд мирового класса. После смерти Тома Симпсона на склонах горы Венту он, за исключением товарищей Тома по команде и его близких друзей, был едва ли не самым потрясённым человеком. Вот что писал Джимонди тогда в своём дневнике, который вёл с постоянством человека, мечтающего когда-либо оставить полное собрание мемуаров:

«Я очень хорошо помню эту ночь в Карпентре, когда впервые окончательно осознал, что больше никогда не увижу живого Тома. Я лежал в спальне, и только одна мысль сверлила мозг: „Велосипед так же легко может убить и меня. Я должен бросить его как можно скорее…“ Под влиянием происшедшего у меня появилась потребность сразу же позвонить матери и жене, своим самым близким людям. Когда я начал говорить с ними, их дорогие голоса успокоили меня, и я почувствовал, что не имею права разрушать созданное работой в велосипедном седле. Я понял, что смерть Тома, конечно, страшная потеря, но всё-таки это не конец мира. В следующем году Том должен был ехать со мной в команде „Сальварани“. Я очень ценил его боевой дух. Понимаю, что теперь мне будет не хватать в команде главного — спокойствия».

Джимонди действительно преодолел эту депрессию так, как он написал. Он продолжал гоняться с не меньшей интенсивностью, чем это делал в былые годы. От сентиментальных записей в дневнике теперь он всё чаще переходит к деловым.

«Я буду участвовать в „Тур Испании“ только потому, что мои хозяева хотят использовать гоночную рекламу для расширения своего дела в этой стране. В „Тур Бельгии“ я серьёзно простудился и потому так проиграл „Париж — Рубэ“. Климат Бельгии для меня не подходит. Я южанин и, видно, останусь им, куда бы меня ни забросила жизнь».

И потом:

«Я очень хочу выиграть чемпионат мира в Имола, поскольку это родной город моего директора Лучиано Пеззи».

И потом:

«Да, часовой рекорд — магические слова для любого классного гонщика. И мне кажется, каждый из чемпионов должен обязательно хотя бы однажды попробовать побить этот рекорд».

Организаторы любого тура обычно против того, чтобы участники состязаний сами выступали в газетах с рассказом о событиях гонки. Поскольку, по их мнению, часть рекламной стоимости таким образом переходит на издания, которые эти материалы опубликовали. Так, организаторы «Тур Бельгии», собрав гонщиков, совершенно официально объявили, что запрещают выступать им со статьями за собственной подписью.

Но новая спортивная газета «Спорт-67» уже поместила сообщение, что Джимонди даст серию специальных статей. И объявление это прошло на первой полосе, напечатанное большими буквами.

Джимонди предупредили отдельно, что если он не подчинится решению оргкомитета, то будет дисквалифицирован. Рассуждали так: если разрешать Джимонди, то надо разрешать всем. Рик ван Лой в прошлом году попытался нарушить подобный запрет, но был наказан баснословным штрафом.

Неизвестно, станет ли Джимонди когда-нибудь столь же знаменитым журналистом, сколь прославленным гонщиком, однако в плутовстве он проявил недюжинные способности.

После серьёзного предупреждения со стороны организаторов Джимонди принялся каждый вечер после очередного этапа названивать своей любимой мамочке. И вовсе не потому, что уж так горячо её любил. Имелись причины более существенные.

История звонков началась с телеграммы, которая внезапно пришла в «Спорт-67»: «Организаторы тура запрещают моему сыну подписывать статьи для вас своим именем. Ставьте мою подпись — Анджела Джимонди». Вот почему, спасая контракт с изданием, Джимонди так регулярно звонил своей мамочке. Каждый вечер он подробно рассказывал ей полную историю дня соревнований, с тем чтобы она появилась под маминой подписью в следующем номере «Спорт-67». Итак, мамочка подписывает статьи, получает деньги, читатели счастливы, а организаторы тура не могут предъявить никаких претензий.