Живущие дважды - Анатолий Голубев

Джимонди знаменит ещё своей приверженностью к защитным бандажам. Он с юмором рассказывает о происхождении этой своей привычки.

«Как-то мне случайно попались два бандажа. Я с тех пор всегда надеваю их на колени, боясь повреждений. Я беру с собой большой запас, ибо бандажи со временем стираются и становятся неприлично грязными. Если у меня слетает хотя бы один бандаж, я чувствую себя голым. Вам это, может быть, и смешно, но для меня бандажи — символ благополучия, уверенности в себе, страховой полис. Больше всего я должен заботиться о своих ногах. Вообще, я человек суеверный, поэтому бандажи буду носить всю жизнь, даже после того, как, увы, закончу свою велосипедную карьеру».

Джимонди прекрасно имитирует голоса товарищей. Очень точно представляет Саблински, когда тот идёт в головке «поезда». «Поезд» начинает работать очень быстро. Саблински трудно, и он начинает на всех кричать: «Эй, вы, тише, пьяноу!».

Джимонди не особенно любит рассказывать о себе, о своей жизни, о том, как стал профессиональным гонщиком. Охотнее и очень интересно рассказывает он об отдельных случаях, подаренных ему судьбой на трудной жизненной дороге профессионального спортсмена.

«Я не помню его имени. Он был из самого хвоста „поезда“. Случай свёл нас вдвоём в разрыве между лидерами и „поездом“. И этот парень отдал мне всё, что у него было: два сэндвича и бидон с чаем. „Удачи тебе, Феличе“, — сказал он и провёл меня так, как только проводят в шестидневных гонках. С таким разгоном я быстро достал лидеров и ушёл вперёд. В полукилометре от начала подъёма я атаковал не глядя, что делается у меня за спиной. И тут меня поджидала самая неприятная штука — автомобиль итальянской прессы загородил всю узкую дорогу. Его колёса визжали на мокрых камнях, но он продолжал медленно сползать задом мне навстречу. Я оглянулся: „поезд“ настигал. Оставалось уповать бог весть на что. Я посмотрел на свои бандажи. Они были на месте. И я успокоился. Действительно, автомашина стала медленно, но всё же подниматься в гору. До заднего бампера оставалось метров двадцать, а скорость машины всё ещё была меньше моей. Останавливаться на горе — значит проигрывать с треском. За поворотом дороги наконец подъём пошёл положе, автомобиль набрал скорость и, обдав меня грязью, открыл дорогу в тот момент, когда я истошно закричал и уже мог дотронуться до него рукой!»

Передать же все перипетии гоночной судьбы мужественного Джимонди просто невозможно — на это не хватит никаких страниц даже специально посвящённой ему книги.

Рик ван Лой. Он упрямый. Упрямый не только на трассе, но и когда дело касается распределения доходов. Однажды он подписал свой очередной контракт с датской командой лишь после двенадцатичасового обсуждения. Сумма стоила такого долгого спора: он оговорил ежегодный доход в шесть тысяч фунтов стерлингов.

Рик — один из самых квалифицированных гонщиков. Он продукт бельгийской школы, славящейся тем, что воспитывает гонщиков, мало думающих о специализации и готовых всегда и всюду выполнять в гонке любую, даже черновую, работу. Как и все бельгийцы, он мог долго и упорно сражаться в одиночку, демонстрируя удивительную скоростную выносливость. К тому же, в запасе у Рик ван Лоя всегда было полколеса. Так говорят о гонщиках, страшных в последнем финишном спринте, зачастую в долях секунды решающих исход многочасовой борьбы на этапе.

Рик ван Лой был одним из столпов, на котором держалась экономика знаменитого брюссельского велодрома «Спортпалас». Долгие годы талант Рика кормил и его владельцев, и рабочих, вывозивших каждую ночь десятки автомашин с пивными банками и пакетами из-под сандвичей и закусок.

Но даже Рик ван Лой не смог его спасти. Лучший велодром Европы умер. Умер по той же причине, по которой умирают и все другие велодромы. Его хозяевам не удалось свести концы с концами.

Пятьдесят три года на брюссельском велодроме крутили педали такие, как Рик ван Лой. И вот зал покинут навсегда. Опустели трибуны. Потухли огни. Зал будет снесён. Место выровняют. И снова в землю вгрызётся бульдозер, готовя котлованы под фундаменты будущих многоквартирных жилых домов. Строительный бизнес в жестокой, ничего общего не имеющей со спортом схватке победил бизнес спортивный. Налоги с соревнований и требования всё более высоких гонораров со стороны виднейших звёзд привели велодром к банкротству. За свою последнюю шестидневную гонку в «Спортпалас», которую, кстати, Рик ван Лой провёл блестяще, он потребовал и получил 1400 фунтов стерлингов. Не считая премиальных, заработанных на промежуточных финишах.

Рик ван Лой как бы соткан из противоречий. На первый взгляд он может показаться вяловатым гонщиком. Но Рик немедленно преображается, как только начинается истинная борьба. В критические моменты Рик ван Лой обладает феноменальной способностью взрываться. Он умеет сфокусировать все усилия — и физические, и психические, и моральные — в один самый нужный и важный момент и этим добивается перевеса над более сильными противниками.

И ещё одной особенностью обладал Рик ван Лой — у него было совершенно железное сердце. Конечно, «железное» — не очень точное слово как медицинский термин, но зато точное по существу. Его сердце напоминало не живое, трепетное сердце человека, а искусственное сооружение, созданное для того, чтобы помогать своему хозяину выигрывать гонки. В ходе десятков физиологических обследований крупнейшими медицинскими светилами спортивного мира отмечалась удивительная способность сердца Рик ван Лоя после любых нечеловеческих перегрузок в самый кратчайший срок возвращаться к нормальной работе.

Но не железное сердце и даже не длинные, особого склада мышцы делали его сильнейшим в гонках почти любого вида — таким его делало обострённое и прекрасно развитое с годами чувство гонки и совершенно феноменальное владение машиной.

Для спортивной биографии Рика характерен неброский, но весьма знаменательный факт. Рик очень редко прокалывался во время гонок. Многим подобный факт может показаться лишь игрой судьбы, каким-то необъяснимым везением. Но всё обстояло гораздо проще и имело под собой весьма материалистическую почву. Как никто, Рик ван Лой очень внимательно следил за тем, куда «ступало» его колесо. Даже в пылу самой страстной борьбы он старался объехать любое подозрительное место на дороге, которое было чревато угрозой прокола. Затем его «привычка дворника» — время от времени он прикасается рукой, закованной в перчатку, к трубке переднего колеса, чтобы очистить резину от налипшей грязи. Многие гонщики и не задумываются над подобными мелочами. Но Рик ван Лой на то и профессионал высшего класса, чтобы подходить к своей трудной, высокооплачиваемой работе совершенно профессионально. Он очень хорошо знает, что каждая упущенная, непредусмотренная мелочь грозит банкротством, Вот почему за двадцать два года, которые он колесит по дорогам Европы и других континентов, с ним случилось только две серьёзные катастрофы. И то произошедшие по чисто техническим причинам.

Во время Антверпенской шестидневки у Рик ван Лоя внезапно «сложилось» переднее колесо. Он перелетел через голову и сильно повредил правую руку. Врач советовал Рику сойти с трассы. Но ван Лой ответил:

— Никогда. Я не могу обмануть ожидания зрителей в своём родном городе.

Его забинтовали и вновь усадили в седло, и он довёл гонку до конца.

Серьёзность, с которой Рик ван Лой относится к своей профессии велогонщика, не случайна. Он родился в Гроббендонке в бедной семье. Рано оставил школу и начал зарабатывать деньги на жизнь. Сначала работал сигароделателем на одной из небольших фабрик, которых так много на родине Рика. Затем он поступил работать в веломагазин. Наверное, там были заложены основы его прекрасного знания машины. Но Рик не поладил с владельцем веломагазина и перешёл работать к мяснику. С утра до позднего вечера развозил он заказы на тяжёлом, неуклюжем велосипеде. Рик признавался позднее журналистам, что ему кажется, будто он тоже родился вместе с велосипедом, столь же маленьким, каким был сам в минуту появления на этом свете.

Он настолько «слился» с велосипедом, что рискнул принять как-то участие в нелицензной гонке. Это произошло совершенно случайно. Его старший брат, увлекавшийся велосипедом всерьёз и изъявивший желание участвовать в гонке, в последнюю минуту струсил. Рик вышел на старт вместо брата. И в пятнадцать лет показал такой финишный спурт, которого искушённым зрителям никогда не приходилось видеть среди начинающих гонщиков.

Рик ван Лой был фанатичен в своей преданности спорту. В начале карьеры ему как-то довелось участвовать в одной из швейцарских шестидневных гонок. Сразу же после финиша и массажа он отправился спать, хорошенько выспался и наутро поехал в Милан на своём велосипеде. В первый день проделал 250 километров. Столько же во второй. На следующий день он как ни в чём не бывало вышел на старт новой многодневной гонки.