Сны о России - Ясуси Иноуэ

Кодаю познакомился в городе с якутским тойоном, которому русское правительство разрешило, как он сам сказал, носить форменный зеленый кафтан с красными отворотами. Тойон с гордостью объявил, что пользуется абсолютной властью в подчиненном ему якутском поселке и что русское правительство поручило ему собирать с якутов пушной ясак. Он долго похвалялся перед японцами тем, что некогда все земли в здешней округе принадлежали якутам.

— Вы слышали рассказ о герое Тыгыне? — спросил тойон. И когда Кодаю ответил отрицательно, сказал:

— Некогда Тыгын был выдающимся правителем якутов. Пожалуй, и среди русских не найдется такого, кто бы не знал его имени.

Позднее Кодаю спрашивал у нескольких русских об этом знаменитом властителе якутов, но никто из них даже имени Тыгына не слышал.

Название «якуты» пошло от тунгусов, русские переняли его. Сами же якуты называли себя «саха». Судя по исследованиям русских этнографов, якутский язык по основным признакам принадлежит к группе тюркских языков и значительно отличается от языков окружающих северных народностей. Якуты занимались исключительно разведением коров и лошадей, в то время как главным занятием северных народностей были оленеводство и собаководство.

Язык и культура якутов близки жившим много южнее среднеазиатским и южносибирским племенам. В якутском языке сохранились названия таких животных, как слон и верблюд, которые не водятся на севере. В образе жизни якутов много общего с кочевыми племенами юга. Однако не могло не сказаться и длительное общение с окружающими северными племенами. Точное время появления якутов на севере установить пока не удалось.

Русские проникли в этот район в первой половине семнадцатого века. До этого якуты жили крупными родами, насчитывавшими от двух до пяти тысяч человек. Причем роды постоянно враждовали между собой. Наиболее известным предводителем рода был кангаласский тойон, легендарный Тыгын. Много интересного пишет о нем А. Окладников в «Истории Якутской автономной республики».

Существует много преданий о Тыгыне и о его сражениях с русскими войсками, которые как раз в тот период появились в Сибири. Некоторые из преданий были собраны С. Боло и выпущены отдельной книгой под редакцией Эргиса: «Исторические предания и рассказы якутов». Вот одно из них:

«Когда Тыгын жил прославленной жизнью, на следующее лето после праздника ысыаха[17] произошла битва с русскими войсками, прибывшими по реке на плотах с весенним половодьем…

Прибывшие русские выстроили высокие башни из бревен, сложенных горизонтально. И башни были похожи на нынешний Тыгынов дом. На плоту приставили все только готовые дома, которые поставили за одну ночь. Когда якуты встали утром, то увидели, что вся поляна оказалась в русских домах. (В 1632 году казачий сотник Петр Бекетов построил на правом берегу Лены Ленский острог. Отсюда, по-видимому, и пошла легенда о поляне, уставленной за одну ночь русскими домами. Спустя десять лет, в 1642 году, острог был перенесен на левый берег реки, на семьдесят километров вверх по течению. Этот острог и послужил основой для создания города Якутска.)

Дивясь этому, как дети, так и взрослые приблизились к башням и стали осторожно разглядывать их. Тут они увидели, что они (русские) раскидали вокруг домов конфеты, пряники, бисер и бусы. Придя сюда, много детей, женщин и мужчин стало собирать их. Когда они так собирали, на них сверху бросили бревна, которые давили и убивали их. После этого стали убивать выстрелами из кремневых винтовок, палящих пороховым огнем. Вслед за этим якуты, собравшись вместе с Тыгыном, стоя на холме у озера Сахсары, открыли стрельбу из луков. Люди и воины Тыгына, сраженные пулями, падали и умирали, только сам Тыгын был неуязвим для пуль. Когда в Тыгына попадала пуля, то он говорил: „Что это за диковина, которая с жужжанием впивается в человека, друзья" Так поговаривая, он отмахивался от пуль шапкой.

Тыгын, будучи неуязвим для пуль, довольно долго воевал. Тогда русский начальник, сказав: „Теперь помиримся", обманом вызвал его к себе, подпоил водкой, заманил в нарочито устроенную западню и задавил его там… У Тыгына было два сына, один из них обладал удивительной силой, и Тыгын убил его, сказав, что незачем растить сына, который превзошел бы его силой. Когда Тыгын оказался в западне, он впервые пожалел, что убил сына».

Накануне отъезда в Иркутск Кодаю отправился в один из якутских поселков на берегу Лены поглядеть на шаманов. Он пошел один, поскольку остальные японцы не проявили к этому особенного интереса. Кодаю же привлекало все необычное в чужеземной стране. Он не только вел записи, но даже пытался делать зарисовки, хотя способностей к рисованию не имел. Нередко Кодаю просил якутских детей позировать ему. Вокруг собиралась группа русских и якутов, внимательно наблюдавших за тем, как он рисует…

Кодаю хотелось посмотреть, как шаман шаманит, расспросить подробно о его искусстве и все записать, но попытка его потерпела неудачу — шаман отказался отвечать на вопросы.

Русские этнографы собрали немало преданий и легенд, в большинстве которых повествуется о чудесном появлении шаманов. Вот одна из легенд:

«В древние времена в Мытахцах жила одна девица, которая по своей наружности была одной из самых красивых. Она в сознании собственного достоинства долго жила, не выходя замуж.

Однажды утром она пошла искать табун кобылиц. Вдруг повстречался с ней человек, которого она раньше никогда не видела; он ехал на лошади чисто белой масти прямо с восточной стороны.

Повстречавшись, всадник объехал шагом вокруг девушки.

— Куда это идешь?

— Иду пригнать домой кобылиц.

— Кобылицы твои находятся недалеко, вон там стоят!

И, сойдя с лошади, он сказал ей:

— Давай-ка побеседуем о том, о сем! Замужняя ли ты?

Девушка отвечает:

— Нет, я без мужа, но зачем об этом спрашиваешь?

— Да, я тоже женат не был; согласилась ли бы ты выйти за меня замуж?

— Об этом надо спросить отца и мать, но если будет обоюдное согласие, почему бы и не так?

По взаимному желанию они вступили в любовную связь. После того мужчина спрашивает:

— Ты, видимо, приняв меня за человека ближайших земель, так скоро отдалась? За кого же ты меня приняла, знаешь ли меня?

— Нет, не знаю, но ведь ты говорил, что женишься на мне!

— Нет, я возвращусь на родину, я спустился только ради твоего имени! Я первородный сын Хара-Суоруна, живущего в верхней стране. Ты зачала от меня двух сыновей, не знающих смерти и болезней до установленных сроков. Родишь, когда десять лун пройдут. Ты хранишь у себя лошадиную шкуру и должна разрешиться, лежа на этой шкуре. В знакомой тебе местности есть речка, за ней под крутым мысом увидишь среди тайги поляну с озером. Там растет трехразвильчатое дерево — лиственница. Доберись до нее и роди там! Родятся два птенца — черные воронята. Только что родившись и издавая крики ворона, они вылетят и сядут на нижние толстые ветки той лиственницы. Тогда ты обойди вокруг дерева три раза, касаясь его нижней своей одеждой, и воронята кувырком упадут на разостланную шкуру. Этих детенышей, завернув в шкуру и обмотав пестрой волосяной веревкой, засунь в левой половине своей юрты у изголовья нижней вдоль стенной балки. Через трое суток они заплачут уже по-детски и превратятся в детей мужского пола. Имя старшего да будет Джаанай-Бычыкый, а имя младшего — Ексёкюлээх-Ёргён. Последний, когда ему исполнится сорок лет, станет шаманом, а первый — к сорока одному году. Младший силой своего колдовства заставит перелетать по воздуху зарод сена обхватом в десять маховых саженей, а старший будет в состоянии перебросить по воздуху лося с детенышем с места, где он пасется.

После этой речи дух верхней страны исчез внезапно, и девушка не могла понять, в каком направлении он скрылся.

В Богородцах около того места, где теперь стоит селение духоборов, живут якуты из горного мытахского наслега. Вот там-то и родились эти два шамана. Они родились, воспитались и стали шаманами так, как было предсказано их отцом — духом верхней страны».

Такие или похожие предания о появлении шаманов существовали во всех якутских племенах.

Тринадцатого декабря, после месячного пребывания в Якутске, Кодаю и его спутники отправились в Иркутск. К отряду, выехавшему из Охотска, присоединился чиновник Василий Данилович Бушнев. Японцы впервые совершали путешествие на санях. На санях были устроены кибитки из шкур, в которых они ели, пили и спали в дороге. В каждые сани запрягалась пятерка или шестерка лошадей. Погоняли один, а то и два возницы. Сани мчались но снегу с головокружительной быстротой. За день делали до ста верст и более.

Первые несколько сот верст там и сям попадались якутские селения, а дальше простиралась бескрайняя, безлюдная снежная пустыня. Вдоль всего тракта через определенные отрезки пути встречались ямские станции. Еще издали заслышав колокольчик, там выводили смену лошадей и, когда сани подъезжали, все уже было готово, для того чтобы путешественник мог следовать дальше.