Псих - Игорь Сотников

– Ой, точно, я вижу, – искренне удивляясь своей невнимательности, улыбается эта «симпатюля».

– Бывает, – улыбается в ответ Илья, пожимая плечами, после чего наступает неловкая пауза, в которой эта «симпатюля», кажется, что-то хочет ему сказать.

Но тут в поле её зрения попадает нечто такое, что заставляет её омрачиться в лице, после чего она, видимо, решается совсем на другое, что не входило в её планы. И она, ещё не успев очистить свои слова от сладкой мягкости, сказав: «Спасибо…», – отправляется в сторону светофора, оставляя на долю Ильи только возможность смотреть ей вслед.

Что касается Ильи, то он немного расстроен, ожидав хотя бы небольшого продолжения общения, которое вот так резко закончилось, так и не начавшись.

По мере удаления от него «симпатюли», Илья решил взглянуть в противоположную от неё сторону, для того чтобы узреть то, что, возможно, спугнуло её, но там, по его поверхностному мнению, не было ничего такого пугающего.

Но не успел он толком об этом подумать, как вдруг резкий визг тормозов и последующий удар заставил его обернуться назад, в сторону «симпатюли», на месте которой находился уткнувшийся в светофор автомобиль, снесший всех тех, кто в тот момент находился у светофора.

Внутри Ильи всё упало, и он, вслед за бегущей в ту сторону зевающей публикой, на ватных ногах попытался подойти туда, что у него вышло лишь отчасти, так как скопление людей чисто физически не позволило ему приблизиться туда, куда он – впрочем, страшась увидеть то, что мог увидеть – и не порывался лезть.

И только когда пронеслась «Скорая помощь», лишь тогда он сумел заметить (а скорее всего – предположить), что именно на этих носилках и оказалась эта «симпатюля», которую именно он послал к этому чёртову светофору.

Отчего Илье стало так нестерпимо само обвинительно, что он, как только увидел носилки, то растолкал стопившихся здесь селфи-блогеров, не упускающих момента запечатлеть всё на свой телефон, для того чтобы быть первым, кто выложит кадры на какой-нибудь он-лайн ресурс, специализирующийся на подобных видах информации и бросился к носилкам. И единственное, что Илью удержало от первого комментария в виде зуботычины, которая всегда к месту, как дополнительный бонус к будущему ролику этих доморощенных «блохеров», так это его желание поскорее убраться с этого места, где невольным участником был и он.

Но всё же, в тот момент, когда носилки заносили в карету «Скорой помощи», внутри Ильи что-то оборвалось, и, наверное, только шум мигалок не позволил оглохнуть окружающим от вопля Ильи, который, вспомнив лицо «симпатюли», не выдержал и заистерил, после чего он оказался как будто в каком-то вакууме не сознания, в котором перед его глазами всплывали различные кадры, где, в основном, мелькали какие-то люди на фоне мигалок, и как ему помнилось, что некто, запоминающийся своей не запоминаемостью, помог ему выбраться из этого адского мрака.

Сделав большой глоток из стакана и, несколько нервно отставив его от себя, Илья решил немного отвлечься от этих тревожных воспоминаний, не дававших ему, ни днём – терзая мыслями, ни ночью – со всякой снящейся чертовщиной, покоя.

Илья откинулся на спинку стула и принялся наблюдать за столиком, где так шумно проводили застолье его коллеги по банковскому цеху.

Что ж, собственная шумоизоляция на рабочем месте, входящая в корпоративный кодекс поведения сотрудников, налагает на них определённый отпечаток, так что, вот только здесь, в получасовые минуты свободы, и приходиться выплескивать из себя застоявшееся за время обслуживания клиентов эмоциональное слово задержание.

Конечно, не совсем прилично заглядывать в рот вкушающих блюда людям, но когда дело касается жрущих, то тут нет места до всего этого этикета, и тебе наоборот, приходиться чувствовать себя как бы близким родственником, на которого можно случайно наплевать, уронить и забрызгать.

Так что, в этом частном (но не частичном, а всё больше завоевывавшим пространства общепита) случае, простая личная безопасность требует от вас всегда иметь в виду то, что сейчас пытается откусить или выпить ваш сосед, который не может успокоиться на одном действии и спешит выполнить сразу же несколько: закусывать, одновременно общаться по телефону, а также – с соседом по столу; вести амурные атаки на недалеко сидящую деваху, так ловко уминающую паштет, успевая при этом строчить СМС-ки.

Илья обвёл взглядом весь сидящий за общим столом коллектив, и не заметил их большой заинтересованности в нём, да и к кому-либо – кроме себя. Хотя, всё же с одним взглядом он встретился, лицо которого всё также доверчиво смотрит на него сейчас и мило улыбается, сидя напротив.

– Ну, Геля, ты что, моей смерти желаешь? – смотрит ей в глаза и говорит Илья. На что получает удивлённый, с расширенными зрачками взор Гели. – Не смотри на меня так, а то я подавлюсь, – вносит ясность Илья.

После этого Геля хлопает ресничками от удовольствия, ну а Мила, которая, в общем-то, совсем не против такого варианта развития событий, фыркая, делает объявление: «Пора закругляться с обедом», после чего встает с места и направляется к двери.

Оставшиеся же быстро заканчивают свой перекус и, кто – с отрыжкой, кто – с изжогой, а кто, наоборот, чувствуя, что жизнь того стоит, направляются по своим рабочим местам.

Рабочее место Ильи находилось по соседству с Ликой, и это соседство давало ему некоторые преимущества, которые и приносила близость расстояния, правда, судя по тому, что приходилось делать Илье – весьма сложно было судить, кому же подобная близость приносила больше бонусов, что, конечно, только нам – расчётливой и цинично настроенной публике – виднее.

Когда же дело касается иной, неразумной и нематериальной области чувств – какие могут быть подсчёты, когда сам факт того, что именно к тебе обратились с просьбой, затмевает всё остальное?

А он затмевает, в том числе, и подоплёку этой просьбы, которая содержит в себе использование тебя и твоих чувств, что для тебя совершенно неважно, раз тебе доставляет счастье подобное положение вещей. На что Илье не раз и указывал его друг Ден, и что было постоянным источником их споров, хотя Илья на это никак не хотел реагировать.

Конечно, у Ильи были свои, всесокрушающие доводы, о которых он, впрочем, старался не распространяться. А зачем что-то говорить, когда только вам стоит присесть рядом с ней, где благоухание ароматов её духов окутывают вас, вводя в транс и делая из вас послушное орудие в её руках, которые такие нежные и красивые, да вы и неспособны