Шаш - Валерий Павлов

Он не мог сосредоточиться на отдельных деталях её внешности. Ни на том, как идут ей эта юбка и белая блузка, ни на том, как затейливо уложены темные волосы, как хороши на открытых пространствах изящные бусы. Самым отчётливым его чувством было сомнение в том, что ему следует находиться рядом с такой шашей. Сомнения были преодолены быстро. Благодаря широкой и радостной, почти детской улыбке на лице Горошка. В другие времена такая улыбка насторожила и отпугнула бы Рэма. В совсем другие времена. В тот момент он несказанно ей обрадовался и улыбался в ответ.

Они встречались почти каждый день и уже видели этот фильм. Никто не возражал. Тем более что фильм им очень понравился. Такое вкусное мороженое продавали только внутри кинотеатра. Две руки держали вафельный конус с мороженым, две другие были вместе.

После кино они отправились в долгий путь к дому Горошка, через два парка, множество перекрёстков и закоулков, отдавая предпочтение полутёмным. Они уже знали дорогу хорошо. Рэму очень нравились звуки её немного низкого, спокойного голоса. Всё было интересно Горошку. По мере приближения к её дому они намеренно сходили с маршрута и углублялись в незнакомые улицы, только чтобы обнаружить, что обход был слишком короткий.

Давно наступило время, когда начали беспокоиться родители. Они молча целовались в тени большого дерева. В окне квартиры Горошка горел свет.

Он отпустил её талию, белое пятно быстро заскользило в темноте. Открылась и закрылась дверь подъезда. Через несколько минут она показалась в своём окне и махнула ему рукой. Рэм зашагал быстрым шагом в сторону большой дороги, проверяя в карманах, хватит ли ему денег на такси.

Застряв в последний месяц лета в городе, молодой шаш обязательно поклянётся не повторить этой ошибки в следующем году. B течение трёх-четырёх недель жара окончательно одолевает Шаш. Не такая, на которую жалуются жители городов за пределами долины. Шаши посмеиваются над тем, что называют невыносимо жаркой погодой в тех местах. Лето должно быть жарким. Чтобы, пробудившись утром, тело сразу почувствовало быстро накапливающееся в воздухе тепло едва показавшегося Солнца. Чтобы в середине дня по опустевшим улицам передвигались полупустые трамваи и автобусы с раскрытыми до конца окнами и люками на крышах. Чтобы на коротких остановках на неподвижных телах пассажиров мгновенно выступал пот и затем испарялся под горячими струями пришедшего в движение вместе с транспортом воздуха. Чтобы мечталось подремать после обеда под прикрытием листвы большого дерева или в полумраке затемнённой плотными занавесками комнаты. Чтобы на пути к городу успевали нагреться в каналах быстрые струи ледниковой воды. Чтобы можно было насладиться быстрым погружением в прохладную воду и приятным возвращением обратно в горячий воздух. Чтобы, обильно орошённые, наливались соками разнообразные большие и маленькие плоды и находили дорогу в благодарные рты шашей, принося коротко живущее ощущение блаженства и счастья.

Однако неизбежно приходит время, когда и шаши соглашаются, хоть и неохотно, что лета становится слишком много. Когда не успевают уже охладиться за ночь стены и крыши жилищ и раннее утро не приносит восстанавливающей тело прохлады. Когда не находят спасения даже те, кто имеет возможность расстилать свои постели близко к земле под открытым небом. Когда разгар дня застаёт всё живое в городе скрывающимся в тенистых местах, и таких мест становится меньше с каждым часом. Когда начинает утомлять неподвижность и густота воздуха. Когда леность и апатия овладевают горожанами. Когда приходят мысли о далёких прохладных и приятных местах.

Разумеется, только глупостью можно было объяснить то, что Вар потащился в такой день в такую даль. И, как оказалось, напрасно. Дорога домой исчерпала остатки его терпения. Хотя трамвай ехал довольно резво, не было конца этим пустым раскалённым остановкам. Со значительным опозданием он узнал в вошедшей на одной из них Зару. Она без задержки подошла к нему и плюхнулась на сиденье рядом.

– Привет!

– Привет! – ответил он, не меняя положения застывшего в неудобной позе тела подальше от горячей спинки сиденья. Правая щека чувствовала жар солнечной стороны.

– Уф! – произнесли они оба, когда в вибрирующем салоне опять началось движение воздуха.

– Как дела?

– Хорошо, – она вытерла платком лоб и шею.

– Скорей бы это всё кончилось. Какой я дурак, что остался в городе. Уже забыл, как плохо здесь в это время. Жарища, и никого нет.

– Я думала, что ты уехал.

– Я тоже думал. Не получилось.

– Ты куда, домой?

– Угу.

Пропущенные платком капельки пота исчезали за линией выреза платья и, следуя рельефу, устремлялись к выемке груди, прикрытой от ленивого взгляда лёгкой тканью платья. Не меняя положения головы, Вар затруднялся определить, надето ли там что-то еще, под платьем. Скорей всего, нет. Они сидели гораздо ближе друг к другу, чем предписывают правила хорошего тона в раскалённом полупустом трамвае. Открытые шея, плечи и руки без всякого стеснения испускали жар.

Этому телу всегда нравилось быть в его присутствии. Это тело почти не сомневалось в том, какие оно вызывает у него мысли и желания. Там, внизу, обтянуты трусиками две упругие ягодицы. Возможно, даже прохладные. Шутка. Распространялись слухи, что это хозяйство перешло в чужое распоряжение. У Зары появился шаш. Но это ещё не было причиной сомневаться в том, что Вар лишился своих прав.

Между их телами всегда возникало взаимное притяжение значительно более сильное, чем электрическое, и, разумеется, гравитационное. Притяжение, которое трудно было отрицать и игнорировать. Не совсем типичное притяжение двух типичных экземпляров противоположного пола. Эта рука знала, как обхватить эту грудь, нетерпеливо и возбуждающе. Эти бёдра знали, как принять это мускулистое тело беззащитно и бесстыдно.

Не менее примечательным было и то, что отсутствовало в этом притяжении. Их миры стремительно расходились в стороны по мере сближения тел. Их взгляды теряли присущую им выразительность и ум. Их чувства теряли благородность и теплоту.

Они успели восполнить двухмесячный пробел в общении до того, как Заре нужно было выходить. Было о чём рассказать и что обсудить. Было о чём умолчать. Ничто не мешало им продолжить дома у Зары, всего в нескольких минутах от остановки. Этого не случилось, и не только по причине жары.

К тому времени, когда Вар наконец подставил своё тело под слабую струю душа, Зара лежала в лёгком халате на диване на неосвещённой стороне квартиры, мокрой головой на подушке и с томительными ощущениями внутри. Потолок пересекла узкая яркая полоса света, прокравшаяся сквозь щель в плотных занавесках. Некоторое время она раздумывала о причине колебания яркости полосы. Горячий воздух шевелит листву дерева за окном. Она переменила положение, халат раскрылся и оголил левую грудь, сразу привлёкшую её критический взгляд. Непримечательный бугорок с торчащим соском. В вертикальном положении эта часть её тела смотрится гораздо лучше. Она разглядывала её без большой симпатии, но снисходительно. Самоуничижительные осмотры прекратились, когда она с радостью обнаружила, что и на эту грудь есть достаточно охотников. Что не всё внимание растрачивается на большие упругие шары, которыми, казалось, заполнена вселенная. И что среди охотников попадаются вполне желанные экземпляры.

Встреча в трамвае словно уже заполнила день, хотя в нём уже случились и должны были случиться другие важные события. Заре это не нравилось. Она обнаружила, что исчерпала весь гнев зимней поры, и опасалась возврата чувства беззащитности. Она уже была готова к переменам. Вернее сказать, надеялась на них. Раздался звонок. Зара неторопливо подошла к двери и посмотрела в глазок. Она увидела широкую улыбку и букет цветов.

– Да ты её ещё даже не видела!

– Девочки их встречали несколько раз.

– Какие девочки!

– Что ты сердишься?

– Да ты говоришь о чём не знаешь, – Вару не нравилось, какой оборот принимает их разговор, но терпеть было выше сил. Даже ради невысказанной цели звонка. Он застал Зару поздним вечером через несколько дней после встречи в трамвае. И застал её в вполне подходящем настроении. Как казалось.

– Она просто уехала домой на каникулы на всё лето.

– Я слышала, что Вит сделал ей предложение, а она отказала и уехала.

– Бред.

– Тебе он ничего не говорил?

– Мне он ничего не говорил.

Им пора было бы перейти на более полезную тему, но Зара упускала возможность за возможностью.

– А правда, что она намного старше его?

– Не знаю, сколько ей лет, но непохоже. Она ещё учится.

– Нам кажется, что она ему не пара.

– Ты же её ещё не видела.

– Девочки видели.

Такую Зару Вар не мог долго терпеть. Даже по телефону. Даже в состоянии томления.