Удар вслепую - Джеймисон Малькольм

Пришел смотритель, старик с миндалевидными глазами на бледно-желтом лице, одетый в дешевую хлопковую ра­бочую одежду синего цвета.

— Проснулся, да? — требовательно спросил он, толкнув Хойта в руку. — Тогда вали отсюда. Койка нужна другому.

Хойт застонал и сел. В этот момент он увидел в дальнем углу комнаты Джимми Элкинса, который пытался завя­зать шнурки, которых у него не было, и застегнуть един­ственную пуговицу на своей одежде, пуговицу на шортах цвета хаки. Кроме шорт на нем была лишь грязная майка.

— Эй, Джимми, — крикнул Хойт. — Что за фигня? Как мы сюда попали?

— А-а-а, — застонал Элкинс. — Одна из твоих очередных замечательных идей. Мы обязательно должны были пойти в «Летящего Дракона». Всё, как обычно. Ты проиграл пару сотен, а потом остановился. Они подослали к нам пару сим­патичных девчонок и я, как дурак, пошел с вами в отдель­ный кабинет. А потом... мы напились. Всё, как всегда.

— Черт! — сказал Хойт.

Он только что понял, что на нем, так же как и на Эл­кинсе, не хватает некоторых предметов одежды, а карманы брюк вывернуты наизнанку.

— Ага, — согласился Элкинс, глаза которого были крас­ными, как свекла. — И нам надо возвращаться на корабль. В таком виде!

— Вначале надо где-нибудь побриться, — сказал Хойт, задумчиво почесывая свою щетину длиной в четверть дюй­ма. — А еще надо найти плащ, чтобы укрыться...

— Что? — хмыкнул Элкинс. — Мы на мели. У нас нет ни гроша. Более того, старушка «Кларисса» может взлететь в любую секунду. Кто его знает, сколько сейчас времени и даже какой сегодня день. Та дрянь, которую подает Дракон Микки Финн, очень сильная.

Хойт молчаливо оделся. Потом они вдвоем проследо­вали к двери в сопровождении тихого азиата. Через се­кунду они оказались по щиколотку в грязи Венусбурга, с трудом пробираясь по улицам под обжигающим моро­сящим дождем, который шел здесь триста дней в году из трехсот.

— Нет, — сказал человек у ворот космопорта, когда они подошли к нему.

Они больше походили на статуи, украденные из мастер­ской скульптора, нежели на людей. Они были с головы до ног покрыты мокрой глиной.

— Ваш корабль, то есть корабль, который вы считаете вашим, ушел два дня назад. Сегодня среда.

— Что?! — воскликнул Хойт.

Согласно его представлениям, сейчас должен был быть понедельник.

— Н-но, они не могли. Я главный инженер, а это — млад­ший штурман....

— То есть был, — рявкнул охранник. — Команда корабля не слоняется по Венере без дела. Или вы приходите вовре­мя или... Давайте, бродяги, уходите, или я запру вас в ка­мере.

— Вы не понимаете, — вмешался Джимми Элкинс. — Сейчас сюда должна прилететь «Матильда». Мы все объ­ясним перевозчику и вернемся на ней. Они принадлежат одной компании.

— Валите! — сказал охранник, расстегивая кобуру с бла­стером.

Агенты компании в здании «Адониса» были непреклон­ны. Правила есть правила, говорили они. Если они начнут делать исключения, то с Венеры не взлетит ни один корабль.

— Это, конечно, нелегко, — посочувствовал им служа­щий, — но вы сами постелили себе эту постель, так что те­перь и лежите на ней.

Через глазок на двери на них смотрел синий глаз.

Хойт и Элкинс обменялись печальными взглядами и пошли по грязным улицам к главному посольству Земли.

— Извините, — надменно сказал служащий, ведь двум замызганным существам вход в офис был воспрещен. — Их нельзя беспокоить. Если бы главный посол занимался подобными делами, то у него бы не оставалось времени на серьезную работу. Протрезвейте, найдите работу и купите билет домой. Это единственный способ.

— Черт побери! — резко выругался Хойт.

У них не было другого выбора, кроме как уходить, по­тому что полицейский сикх недвусмысленно поигрывал пе­ред ними своей тяжелой деревянной дубинкой. У Венеры не было времени на тех, кто не справлялся.

— И что теперь? — спросил Элкинс. — Ты все время счи­тал себя самым умным из нас. И что придумал супермозг, чтобы вытащить нас из этой передряги?

— Ах, заткнись, — огрызнулся Хойт, выходя под дождь.

На следующем углу он повернул направо и направился в грязный овраг, ведущий к краю болота. Они поскальзы­вались и падали в грязь, но не останавливались и вскоре подошли к двери «Летящего Дракона», которая казалась невероятно аляповатой при оранжевом дневном свете Ве­неры. Ночью она была, во всяком случае, так казалось, просто шикарной. Сейчас она выглядела дешевой и низко­сортной.

— Еще один прокол, — вздохнул Элкинс, когда после третьего стука из-за бронированной двери никто не отве­тил. — Этот кровопийца Руни не даст...

— Что у нас здесь? — рявкнул голос сбоку.

Через глазок на двери на них смотрел синий глаз. Это был глаз Магса Руни, хозяина дворца удовольствий, который был известен космонавтам девяти планет под названи­ем «Летящий Дракон».

— Я хочу поговорить с тобой, Руни, — сказал Хойт, вло­жив в свой голос всю уверенность, на которую только был способен.

Слышать подобное от человека с весьма сомнительной репутацией было нелепо. Руни рассмеялся.

— С Руни разговаривают деньги, — рявкнул он. — Пока­жи мне их и можешь входить. Иначе я вызову патруль и вас обвинят в бродяжничестве. За такое дают пять лет на боло­тах. У нас на Венере хватает своих бродяг.

Затвор глазка начал закрываться.

— Подожди, Руни, я не бродяга! — крикнул злой и про­трезвевший Хойт. — Я был здесь пару дней назад, и у меня было более пяти тысяч солов, но потратить я успел лишь двести. А потом твои воришки опоили меня и забрали все. Я хочу получить эти деньги обратно или хотя бы столько, сколько понадобится, чтобы убраться с этой чертовой пла­неты. И я их получу...

— Иначе что? — ухмыльнулся Руни.

Затвор глазка резко захлопнулся. Хойт стоял под горя­чим дождем. Он дрожал от ярости и проклинал этого чело­века и всех ему подобных.

— С каждым часом тебе в голову приходят все более оригинальные идеи, — съязвил Элкинс. — На что ты наде­ялся? Если бы ты вел себя скромнее, то нам, может быть, дали бы выпить и подарили бы сэндвич. Даже худшие из них способны на благотворительность. Один раз. Во вся­ком случае, на день бы нам этого хватило.

— Отстань, — с отвращением ответил Хойт.

Он развернулся и направился в город по скользкому оврагу. Злость и отвращение он испытывал по отношению к себе. Он был слишком опытным астронавтом, чтобы не знать, как ведутся дела в таких заведениях, как у Руни. Ид­ти туда с годовым заработком в кармане было абсолютным безумием. Неожиданно он сел в грязь и закрыл лицо рука­ми. Элкинс беспомощно опустился рядом. В обычной жиз­ни он был хорошим парнем, но от него не было никакого толку в той ситуации, в которой они оказались. Он не знал, как вести себя на Венере.

— Я думаю, — пробурчал Хойт, когда Элкинс слегка толк­нул его локтем и предложил отправиться на поиски еды.

Чудовищность их положения становилась все очевид­ней. Они были уволены и занесены космической компа­нией в черный список, поэтому найти привычную работу было практически невозможно. Для этого нужны деньги, много денег. Кроме того, Хойт был одержим местью за свое уязвленное эго. У него было достаточно опыта, но из него выжали все соки, как из какого-то сопливого кадета! Терпеть такое было невозможно. Он хотел, чтобы Руни заплатил, причем заплатил с лихвой. Он хотел лишить его бизнеса. Он хотел этого даже больше, чем убраться с Вене­ры.

— Пойдем, навестим Эдди, — сказал он наконец, вставая и стряхивая грязь с ног.

У него был план. Лишь наброски, но наброски настоя­щего плана.

— Эдди?

— Да, Эдди Чарлтон, главный механик в мастерских космодрома. Мы дружили в школе. Я часто подкидывал ему разные ремонтные работы.

— Через пару лет на Венере «дружили в школе» уже может ничего не значить, — напомнил Элкинс, пессимизм которого усугублялся нарастающим голодом. — Но можно пойти. Судя по всему, это наш единственный шанс.