Удар вслепую - Джеймисон Малькольм

Они подошли к водоему к полудню. Тропа шла на север вдоль канала. По тому, насколько сильно была затоптана трава, Эткинс понял, что тысячи обезьянолюдей ходили здесь, словно стаи саранчи, сгрызая все созревшие зерна.

Там, где они побывали, не оставалось ничего съедобного. Судя по всему, племя было очень голодным. Впрочем, так они и выглядели. Возможно, двое землян смогли бы до­гнать марсиан намного раньше, если бы Турмон не устроил забастовку.

— Не могу, — пробормотал он, — мои ноги не выдержи­вают.

Он снял обувь и засунул свои истерзанные ноги в гу­стую жижу канала. Эткинс ругался и даже угрожал ему пистолетом, но Турмон не реагировал.

— Иди, если хочешь. Мне и здесь хорошо, — таким был его ответ.

Еще на корабле Эткинс понял, что у Турмона есть толь­ко две скорости — далеко позади и полная остановка. По­этому он поборол свое нетерпение и ждал.

Несколько часов спустя толпа марсиан приняла «но­вичков» отстраненным молчанием. Судя по всему, бег­лые охотники уже успели рассказать о двух странных существах, одно из которых могло убивать на расстоянии вспышкой и громким звуком. Оживленное щебетание обе­зьянолюдей прекратилось сразу же, как только Эткинс по­дошел к ним.

— Спокойнее, босс, — предупредил Турмон. — Они при­мут нас, если ты не перегнешь палку.

Но у Эткинса были свои соображения по этому поводу. Он собирался произвести быстрое и ошеломляющее впе­чатление. Он протиснулся в самый центр толпы — стран­ное смешение мужчин и женщин всех возрастов, начиная с

младенцев и заканчивая стариками, — к высокому борода­тому существу, которого он принял за главаря обезьян. Он совершил то, что считал проявлением дружеских намере­ний. Он достал банку сардин и ловко открыл ее, открывая взору вожака ряды маленьких серебристых рыбок. Окру­жавшие их обезьянолюди ахнули и отступили на шаг с ужасом в глазах. Эткинс спокойно съел содержимое банки, но это не помогло. Окружающие были восхищены, но это была смесь восхищения и страха. Они не убежали. Они не посмели сделать это.

— Босс, я же говорил. Теперь эти люди...

— Ах, заткнись, — раздраженно рявкнул Эткинс. — Не­важно как они отреагируют. Главное, указать им на мое превосходство.

Турмон заткнулся. Он знал, хоть и не упомянул об этом, что эти люди были не только охотниками, но и рыбаками. Отмачивая в воде свои больные ноги, он видел, как груп­па обезьянолюдей, стоявшая по шею в воде, окружала рыбу так же, как другие окружали кролика. Они знали, что та­кое рыба, и знали, что она не водится в банках без воды и воздуха. То, что сделал Эткинс, слишком сильно походило на магию. Магия не только поражала примитивный разум, но и вызывала недоверие.

Солнце садилось и вскоре племя направилось через пе­ски к холмам, не обращая никакого внимания на незнаком­цев. Эткинс настоял на том, чтобы Турмон шел с ним. К утру температура могла опуститься до нескольких сот гра­дусов ниже нуля, заметил Эткинс, а растения, находившие­ся вокруг, были слишком зелеными, чтобы стать топливом

для костра. Пещеры были единственным местом, где зем­ляне могли выжить. К тому же, он хотел изучить привычки марсиан на протяжении целого дня. Так он сможет более тщательно разработать свою линию поведения.

— Ага, — сказал Турмон, с неохотой бредя по песку.

В ту ночь Эткинс совершил главную ошибку. Как он и предполагал, марсиане проводили холодные часы в пеще­рах. Древесины вокруг видно не было, да она бы и не помог­ла, потому что Эткинс не позаботился взять с собой спички, ведь он был некурящим. Поэтому не оставалось ничего дру­гого, как сделать то, что делали обезьянолюди — собраться в группы и прижаться друг к другу в поисках тепла.

Из соображений престижа Эткинс выбрал пещеру во­жака, в чем и заключалась его ошибка. После того, как Эт­кинс доказал всем, что он маг, жены вождя посчитали, что он неотразим. Именно поэтому, когда он вошел в пещеру в поисках тепла, они отреагировали на его появление в силу своего неразвитого ума. Они покинули своего господина и собрались вокруг новичка. Турмон предупредил Эткинса, почувствовав ауру злобы. Однако тот был глух к любым предупреждениям своего слабоумного компаньона. Он не был рад близости немытых марсианок, но хотел получить тепло, необходимое ему для выживания.

За тем, что произошло дальше, Турмон наблюдал из­далека. Пещера была большая и разные семьи собирались в группы в соответствии с принятыми у них правилами. Турмон, не хотевший совершить ошибку, выбрал группу хо­лостяков, с которыми собирался поделиться своим теплом. Поэтому он оказался слишком далеко от Эткинса, чтобы помочь ему советом. Либо для того, чтобы укрепить свои позиции в качестве волшебника планетарного масштаба, либо исходя из каких-то других причин, Эткинс включил свой фонарик, как только стемнело. В лучах яркого света появились сотни обезьянолюдей, приготовившихся ко сну, и пещеру огласили крики марсиан, недовольных тем, что кто-то нарушил их покой. Озлобленные марсиане наброси­лись на Эткинса. Свет погас и в темноте послышались зву­ки борьбы, ворчание и тяжелое дыхание. После этого пеще­ру надолго окутала зловещая тишина. Однако вскоре поме­щение наполнилось ровным дыханием спящих. Инстинкты подсказали Турмону, что Эткинса больше нет. Марсиане были простым народом и им были не нужны супермены.

Через три дня пути Турмона и племени разошлись. Их жизнь была для него слишком напряженной. Она была бессмысленной даже для его ограниченного интеллекта. Их жизнь была однотипной и напоминала жизнь коровье­го стада. Они всегда были голодными, и восходящее солн­це гнало их на поиски еды от одного конца плодородной земли до другого. Они не переставали двигаться, практи­чески моментально используя всю энергию, полученную из созревших зерен. Они не могли остановиться. Зерновые росли не везде и практически нигде их не росло так много, чтобы еды хватило на несколько дней. Результаты неэф­фективной охоты и рыбалки были такими же сомнитель­ными. К тому же, чтобы добраться до ближайшей пещеры, им дважды в день приходилось проделывать путь длиной от трех до десяти миль.

— Черт с ними, — пробурчал Турмон и спокойно ушел.

Он обнаружил, что его нечастые фразы доносят его мысли до обезьянолюдей, а он понимает, о чем говорят они. Невысокий интеллект марсиан прекрасно сочетался с та­ким же невысоким интеллектом землянина — в их головах было всего несколько мыслей и все они были самыми эле­ментарными. Проблему общения решить было несложно. Когда племя с сожалением покинуло его, Турмон начал об­думывать свое положение.

— Вся эта беготня, — сказал он вслух, — просто глупо­сти. Зачем издеваться над собой только для того, чтобы со­греться?

Турмон ненавидел работу, но еще больше он ненавидел необходимость таскаться по горячему песку. Он вытащил из земли кусок глины подходящей консистенции и вылепил из него кирпичи, добавив немного травы, чтобы глина луч­ше держала форму. К наступлению ночи землянин постро­ил глиняное иглу, в которое натаскал большое количество сухой травы и веток. Он курил, поэтому у него были спич­ки, и ночь он провел достаточно комфортно. Была лишь од­на проблема. Бамми нарушил основное правило своей дол­гой жизни в качестве бездельника. Он работал целый день!

После этого он отдыхал целых три дня и наслаждался жизнью. Никто не говорил ему, когда нужно просыпаться и что нужно делать. Никто не обвинял его в безделье. Все было идеально, но было одно но. Проблема была в еде. Тур­мон ненавидел таблетки Виталекс, которые он ел. Они бы­ли очень питательными и этим все сказано. Однако он меч­тал о нормальной пище. Поэтому он решил, что надо что-то

делать. В его жизни наступил очередной памятный день — день, в который он задумался о будущем, той части своей жизни, которую он предоставил судьбе. Судьба уже не мог­ла помочь ему. Па этой недружелюбной планете не было ни запасного выхода, ни гостеприимной тюрьмы. Если он что- то и получит, то должен будет сделать это сам.

Мысль была неприятной, но чем дольше он думал об этом, тем неизбежней она становилась. Завершив непри­вычный для него процесс размышлений, Турмон понял, что стоит перед простым выбором. Будет ли он выживать так, как это делают обезьянолюди, работая без остановки, или же он будет изворачиваться? Много работать он точ­но не будет. Понимание этого сделало с Бамми Турмоном то, чего не смогли добиться десятки судей. Понимание сло­жившейся ситуации побудило его к действию.