Удар вслепую - Джеймисон Малькольм

Другой на его месте испытывал бы радостное возбуж­дение в предвкушении того, что будет. Это была интерес­ная работа и иногда даже могла принести очень неплохую прибыль. Но Сэм испытывал к ней отвращение. Теперь, когда он был прекрасно осведомлен о политике компании, он ненавидел спасательный бизнес всей душой. Уже много раз он был готов ввалиться в кабинет менеджера и бросить в его жирное жадное лицо свое заявление об увольнении.

Однако, напомнил он себе, сегодня он этого не сделает. Он просто не мог этого сделать. Это стало бы проявлением трусости. К тому же это было бы напрасно. Его увольнение не спасет ни одного бледного, молящего о пощаде пасса­жира, которому приходится смириться со своей судьбой, потому что жадный владелец корабля отказался гаранти­ровать минимальную стоимость спасения. Груз урановой руды был для спасателя так же привлекателен, как и пачка наличных. А что возьмешь с пары десятков спасенных лю­дей? Только благодарность.

После такого он был готов уйти. А потом... Это «потом» оказалось самым сложным. Это было серьезным препят­ствием. Что бы он сделал потом? Тот, кого выгнали из Космической Стражи, и кто был занесен в черный список Эклиптической Линии?

Если он бросит работу, то у него ничего не останется. Совсем ничего. Ведь для молодого человека, воспитанного в традициях космического флота, не могло даже и речи ид­ти о том, чтобы найти работу на планете. Это была бы не жизнь. Он даже представить себе не мог, как можно жить без той эйфории, которая охватывает тебя, когда ты выры­ваешься в космос, управляя грохочущим кораблем. Какая наземная работа может доставить такое удовольствие, ко­торое доставляет закрепление троса на неподвижной раз­валине? Где еще почувствуешь тяжесть громоздких облом­ков, которая пытается разорвать буксирные тросы? Нет, печально подумал он, придется смириться. И полюбить эту работу. Хотя бы до тех пор, пока ему не удастся купить собственный корабль.

При мысли об этом он приободрился. На какой-то мо­мент он стал капитаном, если быть более точным — всего лишь исполняющим обязанности капитана, но все-таки ка­питаном. Его должность позволяла претендовать на треть добычи, а не на те десять процентов, которые делились сре­ди всех членов команды. Если сегодня он сможет забыть о своих угрызениях совести и будет делать то, что делают все — смирится с малообещающей работой и сконцентри­руется на реальной добыче — то это будет хорошо! В сле­дующий День Платежа он всем им расскажет, что думает о них, и уйдет. Стая шакалов! Многие из них... Лишь у Бена Тиглмэна были достойные принципы.

Именно Бен и прервал его размышления. Высунув го­лову из люка, он заорал:

— Началось! Пришло сообщение!

Сэм развернулся и пошел по извилистым коридорам в полукруглый центр управления, который находился в сердце огромного буксира. Он поднял упавшую ленту и прочитал:

«...серия возмущений эфира огромной мощности, прохо­дящая сквозь пояс астероидов, абсолютная мощность — восемь четыре. «Низкий» максимум обнаружен в третьем квадранте, недалеко от Марса. Эпицентр удаляется от планеты. Зона низкого давления представляет собой удли­ненный эллипсоид длиной около пяти миллионов миль по центральной оси. Гравитационный эквивалент в центре оценивается в несколько тысяч мегабар. Мощные зоны «высокого» давления были зарегистрированы над зоной, под ней, перед и после нее. Поэтому экстра-эклиптические траектории движения невозможны так же, как и обычные. Перепад гравитации между Марсом и Юпитером на рекордной отметке, обильное зета-излучение. Тройное штормовое предупреждение для этой зоны.

Связь с астероидами в этой зоне полностью потеряна. Частичный доклад от Юноны сегодня в 04:56 по Стандарт­ному Времени Системы. Выражаются опасения за безопас­ность жителей Юноны и Паллады. Ходят слухи о том, что хранителя маяка «Циклопа» выбросило на одного из дале­ких Троянцев, где также преобладают тяжелые штормо­вые условия...».

«СРОЧНО, Марс: лайнер «Коперник» вернулся на Гераполис через несколько часов после взлета. Несколько членов команды серьезно пострадали от компрессии. У многих зе­та-ожоги. Судно пострадало в результате столкновения с гравитационными волнами, однако вернулось на базу само­стоятельно».

«Специальное сообщение для Космической Стражи и спасательных судов: это неполный список кораблей, кото­рые, по заявлениям их владельцев, двигаются через зону шторма: «Стивен Кларк», с Титана на Марс, 1000 топи родия, пассажиров нет; «Спутник Марса», из Гераполиса в Каллисто-Сити, различный груз, двенадцать пассажиров; «Гремучая змея», с Ио на...».

Пальцы Сэма быстро скользили но списку. Как правило, финансовые аспекты спасательных операций не занимали его, но сегодня... Сегодня все было по-другому. Здесь было что подчищать. Хватит одной хорошей буксировки, и он навсегда избавится от этой грязной работы. У него будет свой корабль. Он сможет запатентовать и продавать свои косми­ческие якоря. И он сможет вновь поставить на ноги Бена, старого доброго Бена. Его доли капитана хватит на все.

Пока в списке не было ничего, что обещало бы хорошую награду, но это почти ничего не значило. По опыту он знал, что владельцы не спешат рассказывать о настоящих сокро­вищах. Они могли либо отдать всего лишь половину, либо потерять всё. Достойный трофей должен был вначале по­пасть в безвыходное положение. Лишь тогда он подаст сиг­нал. Подобные мольбы о помощи появятся позже. В такие дни, в пульсирующем и грохочущем вакууме пропадали и находились огромные сокровища.

Снаружи послышался глухой рокот. Это означало, что его сосед по боксу взлетал. «Тор» отправился первым. По­ловые перекрытия «Квазинда» едва перестали трястись, как послышался второй взрыв, и корабль опять затрясло — еще один тягач взмыл в воздух. Сэм резко посмотрел на сигнальную панель, по которой ему передавали приказы из офиса диспетчеров. На ней все еще светилось: «Режим ожидания». Он понял, что происходит, и ухмыльнулся. Они давали первый шанс регулярным капитанам, а не ему. Все знали, что у большинства из них есть особые догово­ренности с менеджером — они откатывали ему часть своих трофеев. Кстати, Сэму тоже предлагали, и если бы он за­хотел...

В коридоре со стороны люка послышались шаги, и он услышал звонкое щебетание полукровки-марсианина, ко­торый был помощником менеджера. Сэм Труман развернулся, чтобы увидеть, какие новости он принес. Вместе с помощником пришел высокий крепкий мужчина в форме капитана МПС. Этого капитана Сэм никогда прежде не видел здесь, но было в нём что-то знакомое — темная кожа, хорошо скрываемая самоуверенность...

— Это мистер Труман, ваш помощник, — сказал марсиа­нин, — и он готов к вылету. Не спускайте с него глаз, — по­лукровка громко захихикал. — Он альтруист. Начинайте, капитан Вармс, и удачи вам.

— Я знаю мистера Трумана уже много лет, — нагло заме­тил новый капитан, — и я знаю, как с ним нужно обращать­ся. — Он повернулся к Сэму и отрекомендовался: — Эрик Вармс!

II

— Поехали! Мистер Помощник капитана, — спокойно и безразлично скомандовал капитан Вармс. — Дальнейшие приказы будут, когда мы поднимемся.

Он снял перчатки и бросил их на полку с картами, а потом начал изучать метеорологические приборы, распо­ложенные на одной из панелей управления. Он недоволь­но нахмурил брови, переводя взгляд с детектора мезона на аргонометр.

— Там наверху погода обещает быть поганой, — мудро заметил он.

Сэм Труман, переполненный злобой, угрюмо нажал на кнопку, которая отключала предупреждающую сирену за пределами корпуса. Когда герметичные двери закрылись и заблокировались, на приборной панели замигали неболь­шие огоньки. «Огонек готовности» Бена Тиглмэна зажегся над спусковым рычагом. Сэм открыл основной ракетный двигатель, зажал предохранительные скобы и передвинул рычаг. Сотрясающийся корпус «Квазинда» поднялся к зе­ниту.

Сэм боролся с ускорением, его челюсти были плотно сжаты, а внутри него кипела злоба. Плохо было уже то, что его сместили в самый последний момент. В МПС часто так делали. Самым же ироничным в этой ситуации было то, что вторую скрипку ему приходится играть у Эрика Вармса. Это же Эрик Вармс, которому Сэм помогал с астрона­вигацией еще во времена академии и которого он научил основам космического дела. Эрик Вармс — его проклятие, его Немезида!