Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей - Е. Черных

О.А. Тарабардина

Дендрохронологические исследования в Новгороде в 1995–2003 гг.

Начало дендрохронологическим исследованиям в Новгороде было положено более 40 лет назад Борисом Александровичем Колчиным. В 1959 году на Неревском раскопе начался сбор образцов древесины средневековых сооружений, изучение которых было успешно проведено в лаборатории Института археологии АН СССР, образованной в том же году, и увенчалось созданием дендрохронологической шкалы, охватывавшей период с 884 по 1462 г. (Колчин, 1963а. С. 5–103; 19636. С. 166–200). Разработка Б.А. Колчиным дендрохронологического метода датирования и построение новгородской дендрошкалы явились крупным успехом и одновременно первым шагом в исследовании материалов и создании хронологий не только Новгорода, но и целого ряда других археологических памятников Восточной Европы (Колчин, Черных, 1977).

Лаборатория дендрохронологии ИА АН СССР стала центром по изучению строительной древесины из древнерусских городов, накопив за время своего существования огромный материал и опыт дендрохронологических исследований и построения дендрохронологических шкал. К началу 1990-х гг. только новгородская коллекция дендрообразцов, обработанных сотрудниками лаборатории, насчитывала 15653 модели, 5540 из них были датированы по традиционной методике[34]. Вслед за первой шкалой — шкалой Неревского раскопа, были построены хронологии других раскопов; таких локальных дендрошкал насчитывалось восемь (Черных, 1996. С. 26; Урьева, Черных, 1994. С. 108).

В середине 1990-х гг. благодаря стечению ряда обстоятельств появилась возможность продолжить изучение строительной древесины из новгородских раскопок непосредственно в Новгороде. С этой целью в 1995 году в Центре по организации и обеспечению археологических исследований Новгородского музея была образована лаборатория дендрохронологии. В процессе освоения традиционной методики дендрохронологического исследования в лаборатории ИА РАН, в ходе практической работы с материалом были выработаны подходы к организации процесса дендрохронологического анализа новгородского строительного дерева, начиная с первого этапа — отбора дендрохронологических образцов на раскопе. Основным принципом отбора является получение максимального количества спилов с каждого объекта. Особенно пристальное внимание приходится уделять сбору образцов в слоях Х-ХII вв. Если напластования ХIII-ХV вв. дают достаточное количество качественного материала для построения дендрошкал, то в слоях более раннего периода такого материала значительно меньше и представительные серии образцов для дендрохронологических исследований можно получить лишь с помощью систематического целенаправленного поиска и отбора в ходе раскопок.

Цикл собственно лабораторных работ начинается с видовой и возрастной классификации спилов. Определение вида древесины, дифференцированный подход к построению дендрошкал с учетом видовой принадлежности образцов (речь идет в первую очередь, о хвойных — сосне и ели) увеличивают вероятность корректного сопоставления графиков их погодичного прироста и, в конечном счете, получения верной датировки.

Рис. 1. Схема расположения археологических раскопов в Новгороде. 1 — Троицкий (с 1973 г.); 2 — Добрынин (1999 г.); 3 — Кремль, у Софийской звонницы (1995 г.); 4 — Кремль, Владычный двор (1995-96 гг.); 5 — Посольский (1999 г.); 6 — Федоровский (1991-93, 1997 гг.); 7 — Андреевский (1995, 1997, 1999 гг.); 8 — Никитинский (2002–2004 гг.)

Автоматизация процесса дендрохронологического исследования является насущной проблемой, в особенности, при работе с большими коллекциями образцов, и в первую очередь, это чрезвычайно актуально для Новгорода (Колчин, Битвинскас, 1972. С. 91, 92). Хотя компьютерные программы стали применяться отечественными исследователями для изучения древесины из средневековых памятников Восточной Европы, в том числе и Новгорода, относительно недавно, открывающиеся здесь перспективы весьма заманчивы (Уръева, Черных, 1995. С. 108). Одной из задач лаборатории дендрохронологии ЦООАИ стал поиск возможностей использования современного измерительного оборудования и компьютерных программ для работы с новгородским археологическим деревом. В настоящее время мы располагаем прибором для измерения параметров годичных колец, совмещенным с программным комплексом DENDRО[35], в ходе исследований применяются также программа CATRAS и российская программа DENDRО (Тарабардина, 2004. С. 147).

Внедрение и освоение новых компьютерных программ, позволяющих конвертировать данные о параметрах годичных колец в любой удобный для решения определенных задач формат, открывает новые возможности, в том числе, и при сравнении дендрохронологических шкал разных регионов Восточной и Западной Европы (Tarabardina, 2001. Р. 49).

Образцы строительной древесины, изучавшиеся в лаборатории археологического центра Новгородского музея в 1995–2003 гг., получены при археологических раскопках в трех центрах — Новгороде, на новгородском (Рюриковом) городище и в Старой Руссе. Нами обработаны материалы восьми новгородских раскопов и городища, всего свыше 2700 образцов (рис. 1), Более 490 спилов собрано на трех распопах Старой Руссы (рис. 2). Далее речь пойдет о датировании средневековых сооружений; вопросы изучения поздних конструкций, встречающихся в процессе археологических раскопок, в рамках настоящей статьи не рассматриваются[36].

Рис. 3. Видовой состав строительной древесины Новгорода.

Видовой состав строительной древесины Новгорода (рис. 3) характеризуется преобладанием мягких хвойных пород — сосны (50 %) и ели (48 %), доля лиственных пород не превышает 2 %. Это соотношение не является неизменным: прослеживаются определенные хронологические и локальные закономерности. В усадебной застройке Людина конца (Троицкий раскоп) на протяжении Х-ХI вв. наблюдается существенное преобладание еловых бревен (81 и 66 %), доля сосны значительно меньше (соответственно 15 и 32 %). Однако, начиная с XII века, количество употребляемой в строительстве сосны возрастает почти вдвое, а доля ели соответственно уменьшается. Преобладание сосновых бревен в коллекции сохраняется до конца периода, изучаемого археологически (54 % в XII в., 60 % — XIII в., 59 % — XIV в., 57 % — XV в.) (Тарабардина, в печати — а). В постройках на усадьбах Плотницкого конца, изучавшихся на Федоровском и Никитинском раскопах, изначально, с момента освоения этих участков под городскую застройку, преобладает сосна (73 и 59 % при 27 и 34 % ели). Своеобразие видового состава строительной древесины разных раскопов может быть связано с использованием населением того или иного района — конца древнего Новгорода различных лесных массивов как источника древесины для строительства. Причем если в ранний период вырубка велась преимущественно в окрестных лесах, где преобладает ель, то с течением времени потребности расширяющегося и растущего городского центра вызвали необходимость поиска материала для строительства (в основном, сосны) в иных, более удаленных лесных массивах.

В слоях конца IX — начала XII в. Рюрикова городища излюбленным материалом в строительстве также являются хвойные (сосновые бревна в небольшой выборке составляют 31 %, еловые — 41 %), но здесь значительно чаще используется дуб — 28 %, образцы дуба происходят, в основном, из нижнего горизонта культурных напластований, относящихся к концу IX–X в. (рис. 4).

В выборках строительной древесины из Старой Русы (рис. 5) доля ели (59 %) значительно выше, чем доля сосны (35 %), а доля лиственных пород (главным образом, дуба), по сравнению с Новгородом, несколько выше и составляет около 6 %.

Дендрохронологическое исследование дубовых конструкций является особой задачей. В отличие от многих западноевропейских памятников, в Новгороде дуб использовался в строительстве в очень ограниченном количестве и, в основном, в ранний период. Отдельные образцы получены также и в слоях XII–XV вв. Назрела необходимость систематического отбора образцов дуба из сооружений различных типов в культурных напластованиях Новгорода, Рюрикова городища и Старой Руссы, изучение которых позволит, в случае успеха, создать относительную хронологию по дубу для периода средневековья и в перспективе сравнить ее с существующими европейскими хронологиями. Такая работа в настоящее время ведется, но говорить о каких-либо ее итогах пока преждевременно. Ниже речь пойдет о дендрохронологических исследованиях образцов хвойных пород, составляющих, как мы видели, основную часть новгородских коллекций.