За гранью снов - Нина Хоффман

— Со мной это тоже сработает? — Она протянула руку к сковородке, поднесла ее ближе, еще ближе, пока наконец не дотронулась до нее. Она подождала несколько секунд, потом отняла руку и взглянула на невредимый палец.

— Чудеса, — сказала она.

— Мне нужна еще пища, — сказал Табаско, положив одну руку на живот.

— Неужели? — спросила Хуанита.

— Я умираю от голода, — ответил он.

Она взяла лопатку и перевернула сэндвич.

— Сядь за стол, — велела она.

Он сидел и рассматривал выжженные отпечатки на столе. Через минуту мать положила сэндвич на тарелку, поставила перед ним и дала вилку и нож.

— Табаско, нам надо соблюдать некоторые правила..

— Да, Мамачита.

Она прищурила глаза.

«Что ты говоришь…» — подумал Джулио. Он не называл так маму уже много лет.

«Не знаю», — мысленно ответил Табаско.

— Если ты не будешь придерживаться правил, люди подумают, что с тобой что-то не так. Они будут наблюдать за тобой, поджидая, когда ты сделаешь следующую ошибку. Будешь допускать много ошибок, и они не захотят водить с тобой знакомство, будут относиться к тебе как к изгою. Они могут даже вообще выжить тебя отсюда. Compendes?

— Si, Мамачита.

— Мы существа социальные. Нам надо жить в группах. Джулио уже знает все эти правила, Табаско. Слушайся его. Учи правила. Они нужны тебе, чтобы выжить здесь. Ты понял?

— Si, Мамачита.

— Начинай прямо сейчас. Ешь ножом и вилкой. Джулио покажет тебе.

— Хорошо. Давай, Джулио.

Джулио почувствовал, как Табаско ослабил контроль, и смог сам управлять руками. Он схватил нож и вилку и задержался на минутку, несмотря на урчание в желудке. Ему не нравилось это противостояние. Казалось, Табаско легко мог оттереть Джулио в сторону и вытворять с его телом что угодно. Очень хорошо быть неуязвимым для огня, и другие вещи тоже очень забавные, но…

«Пожалуйста, — мысленно взмолился Табаско. — Давай есть».

Джулио отрезал маленький кусочек и положил его в рот, впервые задумываясь над каждым движением, которое при этом совершал. Он тщательно прожевал и проглотил, прежде чем отрезать следующий кусочек. Он чувствовал, что Табаско наблюдает за всем этим так, будто от жевания зависит его жизнь. Полсэндвича они съели в полной тишине, наслаждаясь каждым кусочком. Джулио чувствовал, как насыщается: огненная сила вливалась в его руки и ноги, движения наполнились легкостью. Никогда прежде он такого не испытывал. Ему это нравилось, и он знал, что это все благодаря Табаско.

И все же… «Не думай, что я демонстрирую тебе хорошие манеры, чтобы тебе было легче освоиться», — сказал Джулио.

— Но ты именно это и делаешь.

— Нет. Это моя жизнь, а не твоя.

— Наша.

— Не ссорьтесь, — вмешалась Хуанита. — У вас хорошо получается. — Она отрезала сыр для третьего бутерброда. — Насколько вы голодны?

— Уже наедаюсь, — сказал Джулио, но доел остаток своего сэндвича. — Почему я так проголодался?

— Горение отнимает много энергии, — ответил Табаско. — Иногда получаешь ее обратно от того, что горит. Вот, например, стол отдал нам немного энергии. Но зеленое пламя, выходившее из меня, требует пополнения сил.

Джулио положил нож и вилку на пустую тарелку.

— Хочешь еще? — спросила Хуанита.

— Нет. Спасибо.

— Кто из вас это сказал?

— Я, Табаско.

— Я бы хотела, чтобы ваши голоса хоть немного отличались, так, чтобы я могла различать, кто говорит. — Она положила третий сэндвич на тарелку, села за стол и начала есть.

— Я могу это сделать, — сказал Табаско чуть более глубоким голосом, но Джулио его сразу перебил: — Нет, у нас будут проблемы, если это случится на людях. Лучше и не начинать.

Хуанита удивленно рассмеялась.

В дверь постучали.

Мгновение Хуанита и Джулио смотрели друг на друга. Потом Хуанита усмехнулась:

— Ручаюсь, это Джорджия пришла требовать ответа.

— Я открою, — сказал Джулио и встал из-за стола.

Он открыл входную дверь и столкнулся с серебристо-серыми глазами своего похитителя.

— Мам, — крикнул он, стараясь захлопнуть дверь. Он никак не мог отпустить ручку. Взглянув на нее, он увидел, как она быстро плавится у него в руках.

Мужчина прошел мимо него в квартиру.

— Ты поедешь со мной.

— Нет.

— Кто вы такой и что вам надо от моего сына? — спросила Хуанита с порога кухни. В руках она держала нож.

— Мам, звони Эдмунду, — сказал Джулио. — Это тот самый похититель.

Глава шестая

Хуанита быстро повернулась и метнулась назад в кухню.

— Подожди, Мамачита. Не звони никому, — сказал Табаско. Джулио почувствовал, как его рот растягивается в улыбке.

Она взглянула на него и скрылась на кухне.

У Джулио покалывало кожу. Он чувствовал повеление, как песню глубоких голосов, оно взывало к его мышцам, а не к разуму. У него в голове родилось пламя, и оно выжгло эту песнь, прежде чем мышцы успели повиноваться.

«Это дверная ручка», — подумал он. Табаско направил мысль на нее, она снова расплавилась, стекла с его руки и приняла свою прежнюю форму. Теперь он мог отпустить ее.

— Я бы на вашем месте не стал здесь оставаться, — сказал Джулио. Его руки горели, и он знал, что Табаско что-то задумал.

Мужчина начал петь. Джулио не мог не восхититься тем, как звучал его голос, то повышаясь, то понижаясь: красивый, поставленный голос. Однако, пока он совсем не заслушался, Табаско что-то сделал с его ушами, и он оглох.

«Что это?» — встревоженно спросил Джулио.

«Он произносит заклинание порабощения, — пояснил Табаско. — Если мы их услышим, мы будем вынуждены повиноваться. Я вспомнил, что ты сделал с Дейдрой. Смотри, как отлично работает». — Он улыбнулся и поднял руки. Вокруг них клубилось белое пламя.

Как странно жить в мире без звуков, где нет даже тихой музыки дыхания. Ужасно. Пропало все, что Джулио любил.

Мужчина продолжал двигать губами. Его глаза расширились, когда Табаско потянулся к нему.

— Пожалуйста, — сказал Джулио, не слыша своего собственного голоса, — пожалуйста, уходите, пока я не дотронулся до вас.

Ему приходилось рассчитывать, что его голос все-таки звучит, ведь он чувствовал его в своем горле. Ему приходилось бороться с желанием схватить мужчину горящими руками. Дикая, необузданная часть его действительно хотела увидеть, как он загорится и умрет. Табаско толкал его, а Джулио сопротивлялся.

«Не заставляй меня. Ты же сам знаешь, каково это», — мысленно упрекнул его Джулио.

«Он же уйдет. Он только принесет еще больше бед. Если мы сейчас с ним разберемся, мы будем в безопасности». — Руки Джулио совсем исчезли в вихре белого пламени, но Табаско перестал толкать их к незнакомцу.