Профессорятник - Юрий Никифорович Гладкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Короче говоря, урок «высшей» педагогики на кафедре экономической географии прошел «блестяще».
17. ПСЕВДОРОМАН С УЖАСНЫМ КОНЦОМ
Годы страстного увлечения африканской проблематикой (70-е гг.) само собой диктовали необходимость постоянных поездок автора в институт Африки АН СССР — именно там находилось уникальное собрание научной и справочной литературы по Африке: брошюры, диссертации, периодические издания на русском и иностранных языках по проблемам стран Африки, а также арабского мира. Время было романтическое: разум «алкал» новизны «о солнцах и мирах», и наипаче — о таинственной Африке. То обстоятельство, что автор был единственным в СССР в те годы, кто основательно исследовал кузнечное ремесло (кричную металлургию), металлообработку и машиностроение африканских стран, «распирало грудь», тешило самолюбие, внушало мысль, что ты не просто какой-то там «долбодятел»-учитель, спешащий делать добро, но еще и академический исследователь, имеющий собственную, притом уникальную научную колею.
Сегодня институт Африки располагается на Спиридоновке (у пересечения с Большим Патриаршим переулком), в одном из роскошных армянских дворцов Гавриила Тарасова, происходившего из армянской купеческой династии, основателем которой считался его отец Аслан. (О заказчике напоминает латинская надпись на парадном фасаде «GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI», что означает: «Габриэль Тарасов сделал лета Господня»). После революции и до 1937 года особняк занимал Верховный суд России, а в послевоенные годы в доме располагалось посольство Польши. Здесь есть «где разгуляться», а вот в старом здании института (до 1979 г.), где нам пришлось работать и где сегодня располагается посольство Камбоджи — на Староконюшенном переулке, 16, — места было слишком мало.
В те годы институтом Африки руководил член-корр. АН СССР (в ранге посла) В. Г. Солодовников, которого в 1976 г. сменил Ан. А. Громыко — сын известного советского дипломата (подпись которого в отзыве ведущей организации сыграла не последнюю роль в присуждении автору докторской степени). В институте трудилось немало известных специалистов, креативных авторов, рабочие контакты с которыми приносили истинное творческое удовлетворение. Кстати, из-за чудовищной тесноты в старом здании, в течение рабочего дня удавалось видеться и здороваться практически со всеми обитателями здания (включая начальство).
Но чаще всего в институте на глаза попадала все-таки яркая брюнетка, младшая научная сотрудница одного из отделов по имени Ада. Чрезвычайно обходительная и деловая, не без дамского кокетства, она добровольно оказывала содействие как мне, так моему другу проф. Ягья В. С. в оформлении командировочных удостоверений, в установлении рабочих контактов с работниками институтской библиотеки, а также в организации чайных посиделок. Мы, командированные, вели себя, в общем, в меру респектабельно, и, кажется, не проявляли себя в существе «кобелировавших» личностей, хотя, конечно, исправно осыпали даму (кстати, замужнюю) не только благодарностями, но и разного рода комплиментами.
Тем не менее, вскоре, после очередной командировки в институт и вручения даме букета роз (а как еще отблагодарить ее бескорыстие?) все стало остро попахивать какой-то «демонологией». Ада становилась в общении все более раскрепощенной и, казалось, менее рассудительной, чем прежде, стала жестко опекать автора в институте и, самое главное, от скуки «названивать» по телефону в Ленинград, что вовсе не входило в наши планы, поскольку грозило реальным семейным скандалом. Складывавшаяся ситуация требовало положить конец этому «сюрплясу».
И тут произошло то, о чем пришлось впоследствии горько сожалеть. Отправлявшемуся в Москву в институт Африки Ватаняру Саидовичу Ягья, нами в шутку была передана следующая просьба (с тем, чтобы, прежде всего, прекратились непрошенные телефонные звонки): сообщить нашей общей знакомой о том, что автор, раб божий, дескать, «скоропостижно почил в Бозе». До сих пор остается загадкой: то ли коллега не понял нашей шутки, то ли сам решил пошутить, но через некоторое время почтальон доставил в ленинградскую квартиру телеграмму, в которой выражалась «глубокая скорбь по поводу внезапно оборвавшейся жизни талантливого советского африканиста...». Пожалуй, самое ужасное состояло, в том, что телеграмма была подписана руководством института Африки АН СССР (в лице его директора В. Г. Солодовникова).
Это был настоящий кошмар!
Хорошо хоть, что телеграмму принял сам участник «псевдоромана», тот самый «божий раб», который и затеял всю эту бузу. Повезло и в том, что в это время отсутствовали члены семьи. Телеграмма была предана огню, а ее невольный инспиратор — угрызениям собственной совести.
18. ФОРС-МАЖОР НА СУННЕТ-ТОЕ
Скорее всего, многие читатели «слыхом не слыхивали» о том, что такое «уннет-той», однако спешим утешить — это никак не связано с их образовательным цензом и переживать из-за этого явно не стоит. А дело в том, что в исламском мире, в частности у народов Средней Азии, традиционно широко практикуется обрезание мальчиков — уннет, сопровождавшееся большим празднеством — уннет-тоем. Сегодня, после окончания эпохи «безбожия», интерес к этому мусульманскому обряду, символизирующему принадлежность к народу бога, по нашим наблюдениям, заметно возрос.
Впрочем, почему мусульманскому? Обрезание было принято у многих народов, начиная с доисторического периода, когда египтяне практиковали обряд удаления крайней плоти у младенцев мужского пола. В современном мире он распространен как у муулъман, так и евреев, причем делается это из различных соображений — религиозных, медицинских, гигиенических и т. д. Так, у евреев обрезание имеет смысл не только религиозной, но и национальной традиции и совершается как верующими, так и большинством неверующих граждан, стремящихся сохранять эту символическую связь с иудаизмом и еврейской культурой.
Не станем вдаваться в эту достаточно деликатную сферу человеческой культуры, оставив ее тем, кого она интересует больше. Нам, профессору географии Петрову Кириллу Михайловичу (кузену знаменитого композитора Андрея Петрова) и автору, однажды, еще до «перестройки», довелось стать живыми участниками описываемого празднества в предместье Душанбе, не только сохранив на всю жизнь незабываемый колорит этого удивительного мероприятия, но и попав тогда в крайне щекотливую для нас ситуацию. Но об этом несколько позже.
Как выяснилось, речь шла о сыне достаточно зажиточных родителей, и праздник был организован с невиданным для нас размахом. У менее же обеспеченных не всегда находятся средства, чтобы организовать подобный праздник для всего кишлака, поэтому деньги копятся обычно с рождения ребенка, а сама процедура откладывается до тех пор, пока
