Лирика панелек - Илья Константинович Иванов

– Евгений Матвеевич, стыдно сказать, но ночевать мне негде, – обратился к товарищу Глеб.

– Нужно признать, мне самому некуда ехать. Наверно, придется нам с тобой отправиться в гостиницу, а дальше что-нибудь придумаем.

– А как же ваш дом? – удивился Глеб.

– Дом – это место, где хорошо и спокойно. Я пока не обрел такого места, – отвечал Евгений Матвеевич, наблюдая за работой механиков.

– Не хочу вас утруждать собой. У меня, кажется, есть идея.

Глеб направился к Луке, осматривающему «копейку».

– Флинт, – неуверенно обратился Глеб.

– Да? – не отвлекаясь от машины, откликнулся Лука.

– У меня к вам просьба, – стесняясь, сказал Глеб. – Дело в том, что я самый настоящий бомж. Меня подобрал Евгений Матвеевич. Поэтому мне некуда идти, и я готов предложить свои рабочие руки за жилье в мастерской. Много места я не займу, не беспокойтесь.

Лука, наконец, отвлёкся от машины и поднялся с колен.

– Извините, а как вас зовут? – Флинт приподнял бровь.

– Глеб.

– Что же ты, Глеб, умеешь?

– На самом деле я учитель истории и в машинах не разбираюсь. Но могу научиться выполнять простую работу и помогать чем можно.

– Учитель истории, говоришь? – Лука задумался. – В наше время недооценивают идейных учителей. Значит так, выделим тебе комнатку, в административном корпусе имеется. Будешь полтора часа в день читать лекции, пока все будут работать, или во время обеденного перерыва. Только рассказывай что-нибудь интересное. Ну и, конечно, будешь помогать механикам. Зарплата будет семь тысяч для начала.

– Какая зарплата? Это лишнее, – отнекивался Глеб.

– Так, давай только без альтруизма. Никто из работников моей мастерской не будет обижен. А как научишься чему, так повысим зарплату.

Такому повороту событий были удивлены и Глеб, и Евгений Матвеевич.

– Дед, сходи, пожалуйста, оформи контракт с нашим другом. А я провожу Глеба в его новую комнату.

Евгений Матвеевич проследовал вместе с Дедом к Алисе. Лука же повел Глеба в глубь административного корпуса. Перед Глебом распахнулась дверь в маленькую уютную комнату. Диванчик, небольшой холодильник, комод, старенький телевизор и флаг Конфедерации во всю стену.

– Душ, туалет – дальше по коридору. Правда, единственный минус – это то, что будет слышно музыку из боксов, пока там кто-то работает. Зато с утра будильника не потребуется. Как музыка заиграет, проснешься, умоешься – и в боксы, за работу. Смены, в которые будешь работать, скажу завтра. Чуть не забыл: в начале коридора слева кухня, там можешь готовить и есть. А еще на заднем дворе мастерской, помимо всякого хлама, имеется мангал, стол и прочее по мелочи. Вроде все, ничем не обидел. Будут вопросы, обращайся.

– Я даже не знаю, как отблагодарить, – Глеб ошарашенно оглядывался в комнате.

– Подготовь на завтрашнюю лекцию побольше интересных фактов, – улыбнулся Лука и похлопал Глеба по плечу. – Мастера любят уши погреть. Завтра занесу ноутбук с выходом в Интернет и канцтовары по мелочи, чтобы к лекциям мог готовиться.

Лука удалился из комнаты. Глеб сел на диван, осматриваясь, и не в его силах было сдержать слезы. После стольких неудач, после голодных дней на улице он встретил настоящих людей, которые готовы помогать безвозмездно. Всего за день его отмыли, поселили и нашли работу. Остаток вечера Глеб плакал и размышлял о жизни, глядя в окошко, из которого открывался вид на палисадник за мастерской.

Евгений Матвеевич снял скромный номер в отеле неподалеку. Отужинав, он думал о семье, а перед сном не мог прогнать из головы образ той самой медсестры Анечки.

Солнце село, загорелась вывеска «Старая школа». Был открыт один бокс, из которого доносились звуки музыки и железное громыхание разных инструментов. Людей в ателье уже практически не оставалось. Дорога опустела, по ней лишь изредка проносились лихачи, оживавшие ночью. В первом часу ночи вывеска заснула, закрылся последний бокс, свет в административном корпусе погас, ушел домой последний мастер. Музыка затихла, инструменты убраны, техника осталась ожидать утра. Жизнь в боксах ненадолго остановилась. Через несколько часов, рано утром, ворота вновь откроются, Алиса вернется за свой стол, на металлической доске появятся новые чертежи и задания, из колонок польется музыка.

11

Зазвонил телефон. Нащупав его на полу, Июль тыкал в экран, пока тот не выключился. Окончательно проснувшись, он прочел надпись: «Пропущенный вызов: Кипа».

– Ва-а-а-а-а-аня-я-я-я-я! – завыл Июль.

Никто не ответил, что Июлю показалось странным и даже заставило подняться с дивана. Бобби не было ни на его раскладушке, ни в кухне. Квартира была слишком маленькой, чтобы потеряться в ней, поэтому Июль забеспокоился. Его взгляд пал на стеклянную дверь, ведущую на балкон. С надеждой в душе Июль медленно подошел к двери и резко открыл ее. В углу балкона спал Бобби, закутанный пледом.

– Бобби! – Июль бросился к Ване с объятиями. – Не пугай меня так больше.

      Проснувшись, Ваня не сразу понял, что нужно было гостю.

– Хорошо… Не буду, – Бобби обнял Июля, но так и не понял, в чем беда.

– Что ты тут забыл?

– Ночью не спалось, – задумчиво отвечал Бобби. – У тебя не было такого ощущения, что ты живешь как-то не так?

– Ну как сказать? – Июль сел рядом с Бобби. – Пока не отобедаю, периодически посещают подобные мысли.

– А если серьезно?

– Я аристократ, не в моем положении задумываться о подобном. Я достаточно обеспечен.

– А что ты можешь сказать о моей жизни?

– О твоей… Она не из легких. Как и жизнь на вашей планете. Ты вроде одной расы с большинством, но вам все равно плевать друг на друга. Но есть какая-то своя, особая атмосфера.

– А вот у меня бывают мысли о подобном.

– Как-то раз ты сказал, что болезнь людей в том, что они много думают. У тебя сейчас эта болезнь?

– Да, у меня эта болезнь, – улыбнулся Бобби.

– А я вот знаю, чего тебе не хватает.

– Чего же?

– Девушки тебе не хватает, – ухмыльнулся Июль.

– Возможно, ты прав. Но мне ее даже пригласить некуда, разве что на твой диван, – взгляд Вани уткнулся в пол. – У тебя самого девушка есть?

– У меня никогда не было девушки. У меня была любовь. Это было лучшее, что случалось в моей жизни. С ней я забывал обо всем на свете. От нее я никогда не хотел уходить, – Июль с ностальгией в глазах смотрел на рассвет.

– Что же случилось?

– Смерть при родах. Через два года умер сын. Даже наша медицина оказалось бессильна. После этого я на три года выпал из жизни. Отчаявшись, пошел в