Красный цветок - Екатерина Оленева

— Ты, маленький ублюдок! — С этим образчиком изящной словесности очередной герой-любовник навис надо мной, подобно Черной башне. В ответ я повисла у него на шее. Запах спиртного, чего-то душного, сладкого, раздражал обоняние. Мне понравилась жадная грубая хватка сильных рук, без милосердия вдавивших в стенку. Горячие сухие губы жадно впились в рот.

Комнату затягивало черным дымом. Кто-то метался в поисках выхода, кто-то дрался, звенела бьющаяся посуда, слух терзали крики. Лицо молодого человека показалось знакомым. Это он был с Миа*роном в ту ночь, когда меня чуть не прикончила убитая мною Гиэн*сэтэ.

— Я тебе нравлюсь? — Спросила я. — А я ведь вовсе не мальчик. Я — девочка.

Продолжая улыбаться, я положила руки ему на плечи, коснулась губ своими губами, ощутила кровь руками, — каждой порой, каждой клеточкой. Кровь была сладкой, терпкой. Кружила голову и наполняла Силой.

Юноша без сопротивления погружался в Небытие. В состояние расслабленной неги. Его сознание заволакивало ранее принятое зелье, обеспечив ему почти безболезненный переход на Ту Сторону Реки.

Ладони мои испускали жар. Сердце его сгорело прямо в груди. Да примет его душу Хантр*Руам, бог боли и запретных страстей.

Опустошив добра-молодца как чашу, дочиста, я поднялась на ноги. Прибывающая Сила кипела, просила выхода, давила с горячим напором. Я отпустила от себя холодный, леденящий ветер. Розовым маревом пошел он вдоль стен, заставляя камень вспыхивать, как спичку. А затем все, что горело в доме: свечи, камины, факелы, осветительные шары в одночасье полыхнуло. Дом буквально взорвался.

Кто-то оглушительно визжал.

Я развернулась и, пройдя через ревущее пламя, вышла на бодрящий свежий воздух.

Надсадно вопили сирены. Мимо пробегали патрульные служащие, спеша к месту происшествия. Прямо из земли взрывались струями фонтаны, выдавая работу магов водной стихии. Сновали туда и сюда пожарные службы, черпая из вскрывшихся фонтанов воду.

Нужно было уходить. Дело было сделано. Ничего уже не возможно исправить и никого нельзя вернуть.

Полученное задание выполнено. Я сделала все, что хотела. Посмотрим, Стальная Крыса Департамента, так ли ты опасен, как о тебе говорят. Ловите, ребята, вашего дракона.

Дракон ждет…

Глава 7

Дей*рек

На небе сияли Сиа и Ириама — Безумие и Ярость. Луны смешивали цвета в одно перламутровое сияние. Город будто оказался на дне светового колодца.

Я летела вперед, как верховой пожар, стремительно и бездумно, оставляя за спиной улицу за улицей. Полы пальто развивались, холод не сдавался в упрямых попытках остудить разгоряченное тело. Я осознавала, но не чувствовала его прикосновений. Лишь изо рта вырывались белые облачка дыхания.

— Стойте, — крикнула я возчику, проезжавшего мимо дилижанса.

— Эй, ты шалый!!! Жить надоело?

— Мне нужно в восточное предместье.

— Ага. Сейчас. Поищи-ка ты кого-нибудь другого, пацан: моё время вышло. Я домой поворачиваю.

Скользнув на козлы, я пристально заглянула ему в глаза:

— Ты, не медля, отвезешь меня, — произнесла я, четко проговаривая каждое слово.

Глаза у мужчины остекленели, зрачки сузились.

— Отвезу, куда прикажешь, — заученно повторил он.

Город спал. Настороженно и тревожно. Марево пожара отражалось багряным ядовитым пятном на тьме небес.

Поежившись, я плотнее запахнула полы пальто.

Дилижанс несся, поскрипывая на поворотах. Зачарованный возчик уверенной рукой правил лошадьми. Дома, площади, лавки, деревья, мостки, чуть припорошенные тонким слоем грязного снега, летели, как страницы, листаемые невидимой рукой.

За перелеском возвышался он, — отец ночных кошмаров: пансион.

— Дальше — я сама. Ты свободен. — Скупо уронили губы, разрывая магическую принужденную договоренность.

Дом ощерился чернотой окон. Казалось, свет светил утопает во зле, осадившем здание. Обуглившийся столб посреди двора все ещё какой-то ворожбой держался, хотя и грозил каждую секунду рухнуть.

Пройдя через двор, я ступила в ледяное пространство дома. Зал, лишившись толпы бандитов, дешевых девок и третьесортной выпивки, алчно наблюдал за вторжением глазами-бутылками, тускло блестевшими с запылившихся полок.

Миновав лестницу, узкий коридор второго этажа, сундук, на котором провела печальное детство, я остановилась на пороге в комнату мамы. Тело убитого мужчины продолжало разлагаться на постели, превратившись в бесформенную, влажно-липкую груду. Несмотря на мороз, в воздухе держался резкий сладковатый смрад.

Привычные вещи лежали на местах, но они оказались отравленными. Я зря пришла — прощаться не с чем. Прошлое, серое, тусклое, грязное — умерло. Оно значило не больше истлевающего трупа. Но воспоминания, горьким осадком продолжали подниматься со дна души.

Мы все являемся продолжением чьей-то истории. Счастлив тот, у кого предыстория светла. Мне, увы, так не посчастливилось.

Ана*эйро, дочь кузнеца Ри*во, приехала в Бэртон-Рив из захолустной деревушки с юга Эдонии, из Белых Рос. Самая красивая, самая строптивая, самая сладкоголосая девчонка деревни — её песня оборвалась встречей со смазливым рыжим магом.

"Чаровиков" ненавидели все, от мала до велика. Дед, отказавшись благословить любимую дочь, не присутствовал на свадебной церемонии. Мне сдается, умным он был человеком, этот неизвестный мне дед.

Мать-то воображала, что попадет в сказку, рыцарь сделает из неё фею и будет ей чудо-швабра и три короба счастья в придачу. Только сказка, как полагается, свадьбой и закончилась. Жилье у молодых не заладилось. Авантюристу-магу быстро приелась оседлая жизнь. Прискучило простодушное, горячее обожание жены. Докучала непреходящая нужда.

Как только мать забеременела, папаша исчез. Как в Бездну канул.

Осталась красавица-девица, дочь деревенского кузнеца одна-одинешенька, беременная, в чужом незнакомом городе. Как-то мигом забылось, что приходился ей маг законным супругом, ко мне намертво приклеилось клеймо незаконнорожденной, а мать величали не иначе, как маговской подстилкой. Справедливости ради стоит заметить, что высотой нравов и щепетильной разборчивостью в отношениях с противоположным полом родительница не страдала.

Так и жили мы в кварталах, населенных сбродом: криминальными группировками, бандами, торговцами дурманами, проститутками, сутенерами.

Пока все не закончилось ещё хуже, чем начиналось.

Звук шагов заставил поднять голову. В дверном проеме темнела фигура.

— Какая жалкая картина, — брезгливо фыркнул Миа*рон.