Красный цветок - Екатерина Оленева

Дознаватели сообщили специальному корреспонденту о том, что Гиэн*сэтэ зарезали в туалетной комнате её особняка, за четверть часа до возвращения Тэ*и Чеар*рэ, её последнего официального покровителя. Поймать убийцу до сих пор не удалось, несмотря на все усилия Департамента. По предварительным итогам следствия, убийство заказное, выполнено без магического вмешательства.

Нашему корреспонденту удалось взять интервью у Тэ*и Чеар*рэ, а также его племянника, — Эллоис*Сэнта:

К. — Маэстро Чеар*Рэ, прокомментируйте, пожалуйста, события, произошедшие 13 дня?

Т.Ч. — Всю имеющуюся у следствия информацию изложила пресс-служба Департамента.

К. — Около месяца назад в "Театре Опера Феери" дерзко зарезали маэстро Ри*Кло. Молва, может быть, незаслуженно, приписывает ему торговлю запрещенными дурманящими средствами? Вы считаете, это могло стать причиной убийства?

Т.Ч. — Мне об этом ничего не известно. Адресуйте вопрос уполномоченному лицу.

К.. — Так или иначе, то, как были убиты Ри*Кло и Пайро*Нейро, наводит на мысль о хорошо организованной преступной группировке, действующей в городе. Как вы это прокомментируете?

Т.Ч. — Никак.

К. — Рядом граждан высказывается мнение, что убийства совершаются с помощью магии?

Т.Ч. — Нашими спецслужбами следы магических действий не зафиксированы.

Племянник Тэ*и Чеар*рэ оказался более эмоциональным и открытым. Ему первому пришлось обнаружить тело Гиэн*Сэтэ, что, конечно же, не могло не произвести впечатления на тонкую душу одухотворенного юноши:

"Я могу с уверенностью заверить всех, — заявил он, — что, кем бы ни был убийца, после того, как он расправился с Гиэн*сэтэ, он все равно, что покойник. Чеар*рэ не оставляют не отмщенными тех, кого любят. Охота началась".

Я раздраженно отбросила газету, скомкав и порвав её. Но и после этого она продолжала дразниться обрывками фраз.

Последние дни, говоришь? Как бы ни так! Болонка в локонах, возомнившая себя волкодавом. Преступников ловить, это вам не рога любимому дядюшки наставлять, молодой человек. Здесь надобны храбрость и ум. У вас же в наличии, кроме смазливой физиономии, ничего нет!

Охота? Что ж, побегаем. Конечно, загнать рано или поздно можно кого угодно, — от зайца до дракона. С той лишь разницей, что охотиться на драконов опаснее.

Предоставленная самой себе я отчаянно скучала, пребывая в состоянии беспрестанного раздражения. Бесили и вынужденная неподвижность, и забота Дей*река. Особенно досаждало безразличие Миа*рона, не появившегося за время болезни ни разу.

Дэй*рэк стоически переносил мои капризы, выдержки парню оказалось не занимать.

— Прочитала? — Покосился напарник на валяющиеся на полу клочки бумаги. — Как только Миа*рон пошлет нас на дело, Стальная Крыса захлопнет капкан. Конец, — теперь дело времени.

Откинувшись на подушку, я зло рассмеялась:

— После зеленой мертвечины Гиэн*Сэтэ хорошенькие мальчики Чеар*рэ пугают мало! Да брось ты скулить, Дэй*рэк! Дознаватели ищут маститых преступников, а не двух ребятишек, вроде нас. Миа*рон — хитрая гадина. Хитрая и умная. Так что ещё есть время помотать другим нервы. Выше нос, напарник!

На третью ночь после того, как сознание вернулось, томимая бессонницей и жаждой, я, потянувшись к глиняному кувшину, обнаружила, что он удручающе пуст. Жажда отступать не собиралась, до рассвета оставалось много времени. Пришлось подняться, игнорируя намерения пола убежать из-под ног. Опираясь трясущимися руками о стену, я шла вперед. И ожидаемо заблудилась: дом Миа*рона оставался зловещей загадкой, со всеми его переходами и бесконечно болтающимися занавесками.

Бранясь про себя, обогнув очередной угол, я остановилась в арке, пораженная.

Стоя на коленях, на полу целовались Миа*рон и Дей*рек. Их тела, обнаженные до пояса, блестели от пота. Кудрявые волосы Миа*рона, спадающие до пояса, эффектно подчеркивали противоестественную гладкость кожи. Одной рукой он удерживал голову Дей*река, вторая скребла по камням, высекая из-под когтей искры.

Оборотень, запрокинул шею подростка под таким углом, что, стоило мальчишке сделать неловкое движение, позвонки вылетели бы из суставов. Продолжая удерживать на весу тело, тварь медленно провела когтем по коже, оставляя на груди тонкий глубокий порез, набухающий кровью. Выгнувшись с нечеловеческой гибкостью, он языком принялся слизывать кровь, словно кот — сливки.

Дей*рек застонал, выгибаясь под легкими ритмичными касаниями. Звук, вырывающийся из горла нелюдя, напоминал нечто среднее между голодным рычанием и человеческим стоном удовольствия.

Я продолжала наблюдать, с непонятной, нарастающей жаждой, тягучей, как свернувшаяся кровь.

Поднявшись на коленях, Миа*рон, к моему ужасу, вскрыл себе грудную клетку, разрывая когтями мышцы. Хлынула кровь. Черный кот прижал лицо любовника к ранам. Острые когти продолжали лежать на хрупкой человеческой шее. Губы приподнялись, обнажая длинные клыки. Мускулы бугрились, вздымаясь волнами. Зрачки вытянулись, превратившись в узкую тонкую щель.

Очередным рывком, бросив парня на колени, монстр овладел Дей*реком.

Попятившись, я ринулась назад, в спасительную тьму. Но жуткая картина продолжала стоять перед глазами. Горела на стенах, плыла по воздуху. Лицо Миа*рона насмешливо скалилось из каждого угла. И я ничего не могла с этим поделать.

Увиденная сцена оказалась в тысячи раз хуже призрака Гиэн*Сэтэ. Как в мире может существовать подобная гнусность? Куда смотрят боги? Почему не испепелят, не сбросят этот мерзкий мир в Бездну?

Если бы моя смерть могла причинить оборотню хоть тысячную толику той боли, что я чувствовала, я удушила бы себя собственными руками. Но ему все равно. Он не ведает ни стыда, ни страха, ни любви.

Будь ты проклят, Миа*рон! Будь проклят! Будь. Ты. Проклят.

Я горела. Я пылала. Мне хотелось пить…

Жажда терзала, сушила, мучила.

Мне все же удалось взять эмоции под контроль. Пришлось не мало времени убить на самовнушение: Дей*рек верный товарищ. Без него вряд ли удалось бы выжить. Все время, пока я болела, он готовил мне еду, приносил лекарства, таскал "судно". Зная, что я люблю читать, рискуя вызвать гнев, крал книги из личной библиотеки Миа*рона.

Я должна была испытывать к нему благодарность. Должна! А я её не испытывала. Я чувствовала к нему только отвращение. Необходимость выказывать добрые чувства тяготила. Парень же, словно нарочно взявшись меня изводить, терпеливо угождал капризам, сносил дурной нрав с несвойственной для воспитанника Миа*рона, кротостью.

Замкнутое пространство, полное интриг, стонов и тайн, из которого, как с самого начала доходчиво объяснил Миа*рон, выйти можно только вперед ногами, угрожало лишить рассудка. С каждым вздохом я пропитывалась ядом, обрастала ненавистью и злобой.