Праксис - Уолтер Уильямс

Лорд Пьер изумленно моргнул.

— Ага. Теперь понимаю. — Он задумчиво почесал подбородок. — Как это неудобно, после всего, что мы сделали. А он не намекал, намерен ли он дать вам хорошую рекомендацию в посмертной записке?

— Я не могу рассчитывать на такую рекомендацию, — осторожно подбирая слова, ответил Мартинес, разглаживая складки на брюках. — Он намерен рекомендовать меня на пост офицера связи на «Короне». Это примерно та же работа, которую я выполняю сейчас, но это маленькое судно, и его командир в невысоких чинах, и…

— И это вовсе не такое престижное место, как должность помощника командующего флотом метрополии, — закончил Пьер.

— Да.

— Похоже, что он сделал все, чтобы понизить вас в должности, — отметил Пьер, обвиняюще глядя на Мартинеса.

— Может быть, он полагает, что мне стоит поработать на судне, — устало проговорил Мартинес.

— Я попробую найти что-нибудь для вас, — решил Пьер. — Но дело в том, что в данный момент мое влияние на флот очень ограничено — моя двоюродная бабушка отошла от дел, а никто в корпусе сейчас ничем нам не обязан. — Он нахмурился и понизил голос, словно разговаривая сам с собой. — Вот если бы вы претендовали на место в государственной службе, у меня было бы больше шансов подыскать вам что-нибудь подходящее.

— Я с благодарностью приму все, что вы сможете мне предложить, милорд, — ответил Мартинес. — И кроме того, может быть, моя… нынешняя популярность… облегчит эту задачу.

Лорд Пьер вздернул бровь при этих словах и крепче уцепился за подлокотники кресла, словно намереваясь подняться и выкинуть Мартинеса из офиса, а заодно и из своих мыслей, но в последний момент, похоже, передумал и покрепче устроился на своем месте.

— Кстати, как поживают ваши сестры? — осведомился он. — С тех пор как вы ввели их в общество, я вижу их то тут то там, но мне ни разу не представился случай поговорить с ними.

— У них все неплохо, — ответил Мартинес. — Они очень активно участвуют в светской жизни столицы.

— Вы уже подумали об их замужестве?

На этот раз врасплох был застигнут Мартинес.

— М-м-м… нет, — ответил он. — Пока ничего еще не придумал.

Я бы и не решился им что-нибудь предлагать, подумал он.

— У меня есть родственник, — начал лорд Пьер, — которому, как я считаю, женитьба пошла бы на пользу. Его тоже зовут Пьер, как и меня, поэтому мы называем его ПэДжи.

Мартинес прищурился.

— О которой из моих сестер вы думаете?

Лорд Пьер пожал плечами.

— Я полагаю, это не важно, лишь бы она обладала определенным достатком. И я полагаю, что ваш уважаемый отец сможет устроить нашего ПэДжи на Ларедо?..

В голове у Мартинеса зазвенели тревожные колокола.

— Может быть, вы расскажете о вашем ПэДжи поподробнее? — предложил он.

Лорд Пьер произнес немало теплых слов о лучезарной личности ПэДжи и его многочисленных житейских достижениях. Это был славный малый, внушающий любовь всем, кто с ним встречался. После многочисленных наводящих вопросов Мартинеса сделалось ясно, что этот ПэДжи почти что закончил университет и не избрал ни одного из двух поприщ, на которых пэры обычно делали карьеру, — ни военной, ни государственной службы. Он вообще не думал о карьере.

Выяснив это, Мартинес почувствовал, как кровь в его венах закипает от ярости. Этот родственник лорда Пьера был бесполезным глитом, растратившим свое наследство и вызывающим отвращение у всех близких своим поведением, а семье Мартинеса полагалось убрать его долой с глаз Н'гени — и, по-видимому, быть еще благодарными за такого знатного жениха. Упоминание о «достатке» и о необходимости устроить ПэДжи где-нибудь в провинции недвусмысленно указывало на то, что клану Мартинеса придется и дальше поддерживать этого типа, если он породнится с ними.

Мартинесу очень хотелось засунуть это выгодное предложение обратно в лорда Пьера, чтобы оно застряло в его превосходных зубах, но он только произнес:

— Очень хорошо, я поговорю с сестрами, но не знаю, готовы ли они уже к замужеству.

Лорд Пьер слегка нахмурился:

— Надеюсь, вы не доверяете им решать столь важные вопросы?

Первой мыслью Мартинеса было: «Будь ты их братом, ты бы запел иначе». Но вслух он сказал:

— В любом случае это будет решать мой отец. Я подробно изложу ему все обстоятельства вашего предложения.

— Да, может быть, нам стоит ввести ПэДжи в их круг. Они ведь часто устраивают приемы?

— Для своих знакомых, — ответил Мартинес.

Если лорд Пьер думает, что Мартинес сам приведет этого ПэДжи на вечеринку к своим сестрам, то он очень сильно ошибается. Нет, решил Мартинес, тебе придется пригласить нас сюда, ты слишком долго от этого отлынивал.

Лорд Пьер нахмурился сильней, но не успел ничего сказать — его прервал один из секретарей.

— Господин депутат, — произнес он, — прошу прощения, но я только что получил сообщение, что парламенту приказано быть на месте в полном составе к трем часам.

При этих словах и Мартинес, и лорд Пьер невольно подтянулись. На свете оставался только один имеющий право приказывать парламенту, это был Предвосхищение Победы, последний из великих господ.

— Отмените сегодняшний прием, — решительно произнес лорд Пьер. Вставая, он повернулся к Мартинесу: — Прошу прощения, милорд…

Мартинес тоже поднялся.

— Я все понимаю.

Было только одно дело, ради которого стоило сейчас созывать парламент, — объявление срока, к которому последний из великих господ намерен покончить с собой.

Выйдя из дворца, Мартинес направился вверх по склону, в сторону штаба. Он знал, что сейчас нужен там.

— Сорок один день, — сообщил Мартинес Суле. — Достаточно времени для того, чтобы новости дошли до самых дальних уголков империи, и еще останется дней двадцать на приготовления.

Сорок один — простое число, а шаа любят простые числа и все, что с ними связано. Мартинес помрачнел:

— Мне остается сорок один день на то, чтобы получить назначение получше, чем то, которое приготовил мне Эндерби.

Подумаешь, решила Сула. Неприятности вышестоящих офицеров редко вызывали ее сочувствие.

По крайней мере, у Мартинеса уже было назначение, пускай и не вполне его устраивающее. А вот у нее не было никаких перспектив после того, как она доставит яхту Блитшартса на верфи кольцевой станции Заншаа. Все ее знакомые во флоте остались на борту «Лос-Анджелеса», на Заншаа она не знала никого, кроме Мартинеса, да и с тем ни разу не виделась лично.

Ее могли куда-нибудь назначить, а могли и никуда не назначить — это зависело от прихоти корпуса.

Сула не стала отвечать Мартинесу. От нее до Заншаа было еще пятьдесят световых минут, и поддерживать на таком расстоянии нормальное общение было невозможно. Мартинес слал ей видеописьма, темы которых зависели от его настроения. Ее ответы были значительно короче, новостей при ее образе жизни было немного.

В голосе Мартинеса появились вкрадчивые интонации:

— Если у тебя есть какие-нибудь соображения о причине утечки воздуха с «Черного Скакуна», то, может быть, ты хочешь прислать мне дополнительный рапорт, помимо того, что я уже получил? А если хочешь проявить инициативу, можешь попробовать сама на месте расследовать этот вопрос. А то тут уже возбуждено несколько судебных дел из-за имущества Блитшартса.

«Да неужто?» — подумала Сула. Она невольно приподнялась с сиденья, перебирая возможные варианты.

— Похоже на то, что Блитшартс был банкротом и сидел по уши в долгах, — продолжал Мартинес. — Он ставил на гонки, и не слишком удачно. Его кредиторы уже в очередь выстроились, готовясь отобрать у него «Черного Скакуна», — похоже, что это была его последняя гонка. Теперь они атакуют корпус прошениями вернуть им яхту.

Но это вряд ли, казалось, говорила улыбка Мартинеса, ведь флот не привык расставаться со своей добычей.

— Его страховая компания настаивает на экспертном исследовании яхты, и господин командующий Эндерби склонен удовлетворить их просьбу. Если удастся доказать, что Блитшартс повредил свою яхту, намереваясь совершить самоубийство, то страховой компании не придется выплачивать сумму страховки. Кредиторы, напротив, заинтересованы в выплате страховки, ведь деньги должны достаться им, так что если обстоятельства смерти Блитшартса не будут недвусмысленного установлены, этот вопрос будет решаться в суде.

Интересно, подумала Сула. В конце концов, неожиданную смену курса с последующим ускорением действительно можно расценить как попытку осложнить работу спасателям, а при желании можно сказать, что и последующие кувыркания яхты предпринимались исключительно ради того, чтобы сокрыть суицидальные намерения хозяина яхты.

Но если даже Блитшартс действительно совершил самоубийство, доказать это будет непросто. Не так уж и трудно ослабить где-нибудь крепление кабеля или проглядеть неплотный контакт… если только Блитшартс не оставил недвусмысленных следов вроде дырки в корпусе, проделанной ручным лазером, доказать факт злоумышления будет непросто.