Третья сила. Сорвать Блицкриг! - Федор Вихрев

Через полтора часа он был разбужен возбужденным лейтенантом ГБ.

— Ну, товарищ Ващенко, у тебя и нюх! — перейти на «ты» офицеры договорились еще в первые минуты совместной работы. — Специалист, честное слово!

— Погоди, в чем дело?

— Словесный портрет на Мусатова. Вот, читай!

— «Волосы каштановые, глаза темно-зеленые почти карие…» — и что тут такого? Что ты скачешь, как будто тут про третий глаз написано или щупальца во рту?

— Ну у тебя и фантазия… Да, ты ж его не видел. Понимаешь, у НАШЕГО Мусатова волосы темно-русые, глаза — серые! Фого черно-белое, не видно. Кстати, его самого, Мусатова то есть, сейчас в архиве нету, я надавил авторитетом на дежурного и глянул его личное дело: там волосы и глаза по цвету — как есть русые и серые!

— А вот это уже интересно! Как минимум — подделка документов, к которым, кстати, имел доступ. Но — маловато.

Еще через полчаса скепсис Ващенко был рассеян — фамилия Мусатова была в списке офицеров с сорок вторым размером ноги, он курил «Казбек» и за последнюю неделю пять раз встречался (или мог встречаться) с Ногинским, в том числе — в вечер перед гибелью последнего!

— Комендантский взвод — в ружье! Где он сейчас?

— В тринадцать сорок должен уйти на обед. Обедает дома, снимает комнату в селе, там же и кормится, аттестат хозяйке отдает.

— Дом оцепить, скрытно! Стрелять только в воздух, в крайнем случае — но ногам. Брать живым! Брать пойдем вдвоем, чтоб не насторожить, — инструктировал Ващенко бойцов двадцатью минутами позже.

Предосторожности оказались излишними. Офицеры подошли к мазанке со стороны глухой стены, прокрались в «мертвой зоне» и ворвались в единственную комнату сразу через дверь и окно. Сидевший за столом человек в галифе и нательной рубахе метнулся к висящему на спинке кровати ремню с кобурой, но был скручен сотрудниками Госбезопасности.

— Пижон, не мог в форме пообедать, — прокомментировал Ващенко.

— Только предварительный допрос провести успели, ну и документы кое-какие изъяли. Радиоигра себя оправдала — по крайней мере, этот уверен был, что Ника попалась ложным партизанам.

— Так партизаны «майора Филатова» — фальшивка?

— Стопроцентная! Украинские националисты, двадцать пять рыл. Изображают бурную деятельность, грабят население.

— А как же проверявшие их бойцы товарища Ч.? Они что, тоже?!

— Нет, проверяли люди надежные. Возможно, какая-то инсценировка или провокация. Мы прорабатываем варианты уничтожения этого «отряда», поскольку он может сильно усложнить работу товарища Медведева. Постараемся при этом взять «языка».

— Товарищ Иванова в курсе насчет банды?

— Да, передали в тот же вечер. Я продолжу? — Ващенко дождался кивка. — Ногинский использовался втемную. От него планировалось узнать точное время вылета и состав группы. Группу должны были частично уничтожить, частично захватить, и «партизанам» надо было сообщить приметы командиров. Но произошла накладка. Ногинский сообщил лже-Мусатову, что вылет «отменяется», а не «откладывается». Немецкий агент успел передать эту информацию, как раз был плановый сеанс связи и он, «крот», опасался, что операцию начнут сворачивать.

Ващенко перевел дух и продолжил:

— Далее, что касается убийства Ногинского. «Крот» пошел на убийство информатора по двум причинам: во-первых, считая того смертником, наговорил кое-что лишнее, например, что группа летит под Ровно, и кое-что еще. Когда разведчик не улетел — испугался, что тот его вычислит. Во-вторых, надеялся тем самым задержать вылет группы. Собирался спрятать тело, имитировать пропажу ротного без вести и свалить на него все, что можно и нельзя. Убил просто — изобразил «случайную встречу» и попросил посмотреть по знакомству, что с пистолетом — заедает, мол. Спокойно вынул оружие и выстрелил в упор, но спрятать тело ему не дали. То же укромное местечко облюбовала одна парочка, они-то, услышав выстрел, и спугнули «Мусатова». За время новой задержки вылета он хотел сам определить состав группы, потому как других контактов внутри нее у предателя не было.

— Вы уверены, что в группе Летт «крота» нет?

— Да, уверен.

— А какой смысл доноса на Иванову в Особый отдел? Разве не было понятно, что все выяснится за пятнадцать минут?

— Он ее не видел в лицо, услышал обрывок разговора Мякишева с Никой, когда лазил в кустах, высматривая место для убийства Ногинского. Считал, что это просто новая связистка с любовными письмами. Просто хотел проявить бдительность, подтвердить свою лояльность. Ну, и туману напустить…

Центр

— С-с-с-с-ц-у-у-у-ка…

Выматывающий душу вой сирен, тяжкая дрожь от работающего зенитного «крупняка», частое тявканье зениток — авангард 114-го полка попал под бомбежку, и теперь танки маневрировали, огрызаясь огнем из башенных пулеметов. Увы, но только на каждой третьей машине стоял крупнокалиберный — родной ДШК или американский «браунинг». Больше их просто не было. В качестве хоть какой-то замены на установленные сразу на заводе турели ставили «Дегтярев танковый» на специальном кронштейне. Толку от такого «зенитного пулемета» было немного…

Зенитки же наоборот — сойдя с дороги, они, стоя на месте, лупили в четыре ствола по немецким самолетам, заставляя их бросать бомбы не доходя до цели. В итоге — много воронок, стреляных гильз и один убитый с тремя ранеными среди зенитчиков. Налет закончился, и батальон, разошедшийся за время маневрирования, снова собирается на дороге и продолжает движение. Недолгое, к сожалению.

— Во-о-здух! — и снова свист падающих бомб, рев «лаптежников», пикирующих на плюющуюся огнем колонну, столб дыма, подсвеченного снизу языками пламени горящего соляра… Новый взрыв, столб пламени на месте ЗСУ-37-1, взрыв… нет, эта далеко.

БУМ! Хм, а красиво шмякнулся — с дымным шлейфом, с пламенем из горящего мотора и грязным клубом взрыва на месте падения. Красиво. Жаль, что один.

К моменту встречи с наземными частями вермахта у авангарда в активе было уже два сбитых самолета, а в пассиве — одна уцелевшая зенитка из четырех…

Город Ровно, столица рейхскомиссариата «Украина»

Май 1942 года

— Герр рейхскомиссар, я считаю, что несмотря на все наши усилия, обстановка в рейхскомиссариате по-прежнему напряженная. Даже привлеченные в качестве вспомогательной полиции местные уроженцы и члены национальных формирований, м-м-м, несколько ненадежны. Что уж темнить, герр Шене, — они подчиняются нам, но слушают лишь своих «самостийныйх» руководителей. И не стоит забывать о вражде между… как их там…

— Мельниковцами и бандеровцами, герр рейхскомиссар…

— Благодарю вас, герр группенфюрер. Что же касается действий контрпартизанских сил, хочу отметить 201-й охранный батальон, переброшенный по моей просьбе из Белоруссии, и боевую группу «Шимана», созданную из уроженцев дистрикта «Галиция» по предложению нашего уважаемого герра Шиманы. Теперь следующее…

Рейхскомиссар Кох дотянулся до стакана с водой, сделал глоток.

— Как правило, среди служащих батальона и группы нет лиц, разделяющих идеологию местных националистов — что очень хорошо, но все-таки их сил не хватает для подавления партизанских отрядов и подполья. Вдобавок, по некоторым данным, из Москвы прибыло несколько десятков лиц для активизации и усиления действий подполья и партизан. Несмотря на мои неоднократные обращения в Берлин, по поводу переброски хотя бы охранной дивизии СС или полиции, в этом было отказано.

— А мотивация, герр рейхскомиссар?

— В Фатерлянде полагают, что наши проблемы не столь значительны в сравнении с положением под Киевом и Житомиром. Вдобавок, напряженная ситуация сложилась на Севере, ввиду действий русских.

— Пока оперативные мероприятия, осуществленные СД и полицией, успехов и результатов не принесли. Более того, отмечена возросшая активность в районах, прилегающих к генеральному округу «Житомир».

— Герр Клемм, что вы можете сообщить по этому поводу?

— Герр рейхскомиссар! Мной и начальником СД неоднократно подавались докладные на имя вашего предшественника в отношении действий партизан на территории гаулейтерства и наличия разветвленной сети большевистского подполья. Нашими силами удалось навести более-менее удовлетворительный порядок, но для дальнейшей очистки территории от нежелательных лиц и преступных элементов нам потребовались дополнительные силы, в присылке которых было отказано с формулировкой «справитесь сами».

Ника

Проработка плана — еще та головная боль! Кажется, все уже предусмотрели, все продумали, все учли и снова:

— Вот здесь…

— А если станет машина…

— Сюда…