Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

У парка «Победы» на центральной улице – с утра до вечера толпа мужчин, одних мужчин. Со стороны видны лишь их спины, самые разные спины – широкие и узкие, прямые и сгорбленные. В течение дня мы два раза проходили мимо толпы и не знали, что про нее подумать – то ли какие заговорщики, то ли обыкновенные зеваки разглядывают диковинку.

Наконец, уже в одиннадцатом часу вечера, поравнявшись с толпой в третий раз, один из нас, не вытерпев, тронул за плечо крайнего мужчину и спросил, что это за люди.

– Болельщики, – коротко ответил мужчина.

– Какие болельщики? – изумились мы.

– Футбольные.

– Разве у вас уже играют в футбол?

– Нет, сезон еще не открыт. Но какое это имеет значение?

– Так что же они тогда делают?

– Обсуждают прошлогодние и позапрошлогодние матчи.

Из дальнейшего разговора мы узнали совершенно невероятные вещи. Болельщики встречаются каждый день. Здесь у них нечто вроде клуба под открытым небом. И толкутся они и спорят с раннего утра до полуночи, а летом, когда идут матчи, – круглые сутки. Год назад они собирались у шахматного клуба, мешали движению транспорта, замусорили улицу. Тогда специальным постановлением горсовета им был отведен вот этот «пятачок» перед входом в парк.

Таков Ростов.

Михаил Александрович остановился в гостинице «Московская».

23 февраля, в День Советской Армии, встретились с его секретарем, Анатолием Дмитриевичем Соколовым. Он нам понравился – высокий, густоголосый, с добродушными толстыми губами и ироническим выражением в серых глазах.

Один из нас держал под мышкой объемистую папку с рукописью «Новых былей горы Высокой». Анатолий Дмитриевич опасливо покосился на рукопись и зябко передернул плечами.

– Это что? – с веселым ужасом спросил он. – Рукопись! Бр-р! Меня в дрожь бросает, когда их вижу, да еще такие толстые!

– Верно, много приходит?

– Много – не то слово. Недавно мы выезжали в Скандинавию, вернулись, а у меня на столе – целый Эльбрус. Тысяча сто семнадцать писем и рукописей. Каждый день сыплются, как в копилку. И еще посылка в фанерном ящике. Обрадовался, вскрыл, а там – тоже рукопись, да от руки и сверху письмо: «Многоуважаемый Михаил Александрович! Посылаю Вам роман, только что закончил и даже сам не перечитывал, очень боюсь, что наворотил какую-нибудь галиматью. Прошу Вас – прочитайте быстрее и ответьте». Ну я, конечно, ответил немедленно. «Сначала прочитайте сами. Извините за короткое письмо, ведь Вы просили ответить как можно скорее». Заколотил ящик и вместе с письмом – обратно. А два дня назад получил телеграмму: «Товарищ Соколов, спасибо за добрый совет, теперь на три месяца мне есть чем заняться».

Мы рассмеялись, а Анатолий Дмитриевич спросил:

– Как вам Ростов?

– Понравился. Особенно болельщики.

– О, эти болельщики! Они и нам не дают покоя. Прошлым летом проштрафился Виктор Понедельник, и его долго не допускали до игры. Триста писем пришло от болельщиков. Сложил их в чемодан и – в Москву хлопотать за Понедельника. Вернули в команду.

– Интересно, Михаил Александрович бывает на футболе?

– Нет. Но по-своему «болеет». Как-то наши играли в Тбилиси, так он послал на стадион телеграмму: «Побейте ростовских задавак. Шолохов».

– И болельщики простили телеграмму?

– Не знаю. Во всяком случае, появляться на их «пятачке» побаиваемся.

Мы никак не решались задать Соколову самый главный вопрос – когда же сможем поговорить с Михаилом Александровичем. Ведь, кроме встреч в Ростове, ему предстояло выступить перед избирателями в Астрахани, Шахтах, Новочеркасске и других городах. Найдет ли он время для нас?

Анатолий Дмитриевич догадался о наших переживаниях:

– Сегодня у нас был секретарь обкома, и Михаил Александрович ему сказал: «Один день оставьте в мое распоряжение: ко мне приехали гости с Урала».

И мы успокоились.

…Анатолий Дмитриевич позвонил на следующее утро. Передал приглашение Михаила Александровича позавтракать вместе с ним.

Торопливо собрались. Дмитрий Филиппович достал из бумажника ордена, а Николай Ржаников их приколол ему на пиджак. Оглядели друг друга. Дмитрий Филиппович и Николай Ржаников обязательно должны были прийтись по душе Михаилу Александровичу. У Дмитрия Филипповича и внешность примечательная – маленький, коренастый, крепкий, седые волосы вьются из колечка в колечко и торчат в разные стороны, на груди Золотая Звезда и три ордена Ленина, – и нрав необыкновенно веселый и общительный. Уже через час после того, как мы выехали из Тагила, весь вагонный люд, начиная с нас и кончая проводницами, знал о нем все. Что с малолетства остался в сиротстве, четырнадцати лет пошел «робить в гору», в ту самую гору, о которой вместе с семьюдесятью шестью другими авторами теперь написал книгу. Все узнали, что нынче на руднике он не просто Дмитрий Пестов, а глава целой горняцкой династии – тут работают и его сын и дочь, а один сын, Николай, унаследовавший и отцовскую профессию – экскаваторщика, трудится на Соколовско-Сарбайском руднике и выдвинут там кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Наконец, знали – сам Дмитрий Филиппович так владеет экскаватором, что огромным четырехкубовым ковшом может поднять с земли пятак, не зацепив ни крошки породы.

Случилось так, что Дмитрий Филиппович ни разу не бывал в Москве. В метро он остановился перед эскалатором и заявил: «Боюсь». Тогда Николай Ржаников схватил его за рукав и втащил на движущуюся лестницу. В Москве зашли пообедать в ресторан. Заказали икру. Ее принесли в мелких серебряных тарелочках, вставленных в такие же серебряные высокие подставки. Впечатление было такое, что икры очень много, и Дмитрий Филиппович взял вилку и со всего маху запустил ее в тарелку, но вилка громко звякнула о донышко.

– Да тут и нет ничего, – удивленно и разочарованно сказал он. – А я-то думал: ну, поедим!

Любимое выражение у Дмитрия Филипповича: «легонечко извините». И что бы он ни делал, он всегда легонечко извиняется.

Николай Ржаников моложе Дмитрия Филипповича лет на пятнадцать, высокий, плечистый, русоголовый, красивый здоровой неброской русской красотой. В горе он проработал ни много ни мало – целых двадцать лет, на груди у него тоже Золотая Звезда.

Через полчаса мы были в гостинице «Московская». Нас встретил Анатолий Дмитриевич, раздел в своем номере, и вместе с ним мы направились к Михаилу Александровичу.

…Со стула поднялся небольшого роста человек в синем толстом свитере с высоким воротником, плотно обхватывающим шею, в зеленых казацких брюках, в мягких сапогах с отворотами. Поднялся и пошел навстречу, говоря:

– Здравствуйте, дорогие уральцы!