Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

Оркид притворился, будто обдумывает этот вопрос.

— Не уверен. Наверное… — Он сделал вид, что поразмыслил еще. — Возможно, — задумчиво произнес он наконец. — Теперь, тогда вы сказали об этом, мне думается, что такое возможно. Для Сендаруса это было бы еще одним способом доказать свою преданность Гренда-Лиру, и гарантировало бы безопасность обоих уцелевших Ро-зетемов. — Канцлер пожал плечами. — Но дело обстоит иначе.

— Нет, — сказал Олио больше себе, чем Оркиду.

— Я вам нужен для чего-то определенного, ваше высочество? — спросил Оркид.

Олио остановился и рассеянно посмотрел на канцлера.

— Нет. Спасибо, но не нужны. — Он повернулся и продолжил путь, задумчиво опустив голову.

Оркид смотрел ему вслед с улыбкой на строгом лице. «Дело прошло куда легче, чем я смел рассчитывать».

Примас Гирос Нортем сидел за письменным столом, положив крепко сцепленные руки на колени. Он услышал, как в дверь постучали, и быстро сглотнул.

Вошел отец Поул и закрыл за собой дверь.

— Один брат сказал, что вы хотели меня видеть, ваша милость. Нортем кивнул и жестом предложил священнику присесть. Отец Поул занял кресло и посмотрел на примаса ровным взглядом, спокойно и заинтересованно.

— Мы должны кое-что обсудить, — начал Нортем. — Нечто, важное для вас и для Церкви Подлинного Бога.

Нортем увидел, как Поул слегка напрягся. Значит, священник догадывался, к чему он клонит.

— Мы с вами дружим очень давно, — продолжал он. — И некогда были весьма близки.

На этот раз Поул избегал встречаться с Нортемом взглядом и кивнул несколько сдержанно; лицо его чуть покраснело.

— Вы не согласны? — смущенно спросил Нортем.

— Конечно согласен, ваша милость, — покачал головой Поул. — Но та близость…

— Знаю, прекратилась.

— И по вашей инициативе, а не по моей, — поспешно добавил Поул, глядя на примаса почти умоляющим взглядом.

— Это я тоже знаю. — Нортем тяжело вздохнул. — Желал бы я, чтоб это можно было сделать по-другому.

— Что именно вы желали бы иметь возможность сделать по-другому?

— Не знаю, как вам это объяснить. Вероятно, нам следовало поговорить об этом много месяцев назад. Вы заслуживаете правды.

Лицо Поула внезапно сделалось спокойным, словно чутье подсказало ему, что будет дальше.

— Речь идет о вашем преемнике, не так ли?

Нортем кивнул.

— Вы не знаете истинного имени Божьего. И не можете быть его защитником.

Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.

— Это неправильно, — напряженно произнес он.

— Напротив, правильно, — подчеркнул Нортем. — Но не легко. Для вас. И для меня.

Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.

— Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.

— Я никогда этого не говорил, — стал оправдываться Нортем.

— Ваши намерения не вызывали сомнений, — сказал Поул. — Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.

— Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.

Поул уперся взглядом в глаза Нортема.

— Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.

И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.

— Это была королева, — торопливо сказал он, а затем со стыдом закрыл глаза. Поула нисколько не касалось, с чего было принято такое решение, а ему не следовало упоминать о ее роли в этом деле.

— Арива? — недоверчиво переспросил Поул. Нет, не его Арива, несомненно…

— Ашарна, — сказал Нортем. — Она заявила мне, что вы не можете быть примасом. Она этого не потерпит.

— Ашарна? — Поул с недоумением посмотрел на примаса. — Почему? И почему вы подчиняетесь ей теперь, когда она умерла? Что говорит об этом ее дочь?

— Ее дочь об этом не узнает. Я пообещал Ашарне выдвинуть своим преемником кого-нибудь другого вместо вас. Она умерла прежде, чем я успел это сделать.

— Кого… Кого вы избрали преемником?

— Я еще не решил. Не принял окончательного решения.

— Приняли, ваша милость, иначе не рассказали бы мне об этом. — И внезапно, словно кто-то зажег свет в темной комнате, Поул понял. — Это ведь Роун, не так ли? Именно поэтому вы и позволили ему заменить меня в качестве исповедника королевы?

Нортем ничего не сказал.

— Но почему? — настаивал Поул. — Почему Ашарна воспрепятствовала вам выдвинуть в преемники меня?

— Она так толком и не объяснила, — ответил Нортем, и Поул увидел, что примас говорит правду. — Вы ей чем-то не нравились. Она не доверяла вам. И так и не сказала, почему.

Поул обмяк в кресле, и Нортему было крайне неприятно это видеть.

— Вас весьма почитают в Церкви, — утешил он священника. — И вы являетесь членом Королевского Совета. Я позабочусь о том, чтобы вы не утратили этого места. Церкви нужны такие усердные, преданные своему делу и умные люди, как вы, дабы помогать направлять ее путь в мире сем. Надеюсь, вы мне поверите, когда я скажу, что желал бы видеть своим преемником именно вас. Я горячо желал этого. Мне хочется, чтобы вы продолжали служить моим секретарем, и… и я хотел бы возобновить нашу дружбу.

Поул ничего не ответил; он даже не взглянул на примаса.

— Если, конечно, вы думаете, что это возможно, — печально добавил Нортем.

Арива выкроила время для Олио после своей ежедневной встречи с Харнаном Бересардом. Олио особо попросил о разговоре с ней наедине — единственный в королевстве, кроме ее мужа, кто имел право просить об этом, — и она согласилась. Он нервно расхаживал взад-вперед по ее покоям, ломая руки.

— Что-то случилось, — догадалась Арива.

— Да? — Олио посмотрел на нее.

Она пожала плечами.

— А почему еще ты расхаживаешь, словно медведь с колючкой в заднице?

— Нет, — он покачал головой. — Ничего не случилось. — Он остановился. — На самом деле это неправда. Кое-что случилось. Я должен быть генералом армии, которую по весне ты отправляешь на север.

— И что в этом такого? — недоуменно моргнула Арива. — Ты же Розетем. Я в поход идти не могу. Кто-то же должен возглавить эту армию.

— Я не с-самый лучший выбор.

— Ты боишься?

— Конечно, боюсь, — сказал он, даже не обидевшись на подобный вопрос. — Но быть твоим генералом я не хочу не поэтому.