Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Войдите, — откликнулась Джил.

Явился Юстейс, тоже умытый и одетый на нарнианский манер. Однако он явно был не в духе.

— Ну, наконец-то, — зло буркнул он и плюхнулся в кресло. — Я тебя обыскался.

— Так ведь нашел, — рассмеялась Джил. — Знаешь, Бяка, все так чудесно, так удивительно, просто слов нет, — про знамения, про украденного королевича она просто-напросто позабыла.

— Да? Ты думаешь? — Юстейс скривился и, помолчав, добавил: — А я скажу, лучше бы нам сюда вовсе не попадать.

— Ну, почему же?

— Не могу я, — вскричал Юстейс, — не могу! Король… Каспиан… он — дряхлый старик? Это… это ужасно!

— Не понимаю, тебе-то какое дело?

— Она не понимает! Еще бы тебе понимать — я же не говорил. Вся штука в том, что время в этом мире и в нашем течет по-разному.

— Как это?

— А вот так. Здешнее время в нашем мире не засчитывается. Понимаешь? Сколько бы мы тут ни пробыли, а вернемся в школу ровно в ту же минуту, как ушли…

— Это даже не смешно…

— Заткнись! Дай сказать. Пока мы там, дома, в нашем мире, мы не можем знать, сколько времени прошло здесь. В Англии — год, а в Нарнии — неизвестно сколько. Певенси тогда объяснил мне, а я, как дурак, позабыл. Так вот, в Нарнии с тех пор, как я здесь был, прошло, наверное, лет семьдесят. Поняла? Я вернулся, а Каспиан — старик, совсем старик…

К своему ужасу, Джил вдруг поняла:

— Значит, король и есть твой старинный друг!

— Я должен быть счастлив, что у меня был такой друг, — Юстейс едва не плакал. — Самый лучший друг, какой только может быть. Тогда он был всего на пару лет старше меня. А теперь — видеть старика с седой бородой и вспоминать Каспиана, каким он был в то утро, когда мы высадились на Одинокие острова, или когда бились с морским змеем — нет, это ужасно! Если бы он совсем умер, и то было бы легче.

— Прекрати! — закричала Джил. — Все гораздо хуже, чем ты думаешь. Первое знамение. Мы его прозевали. Можешь ты это понять?

Разумеется, Бяка ничего не мог понять, покуда Джил не рассказала ему о беседе с Эсланом, о четырех знамениях и, наконец, о самой задаче — отыскать пропавшего королевича.

— Вот и получается, — закончила она. — Ты увидел старинного друга и, как велел Эслан, должен был подойти к нему и заговорить. Немедленно. А ты все испортил.

— Так я же не знал, — возразил Юстейс.

— Если бы ты меня выслушал, все было бы в порядке, — пробурчала Джил.

— А если бы ты не валяла дурака на той горе — ты же меня чуть не угробила, да, да, сколько угодно буду повторять «угробила, угробила, угробила», потому что так оно и было, и можешь не спорить — если бы мы прилетели сюда вместе, оба знали бы, что к чему.

— Еще неизвестно, кого ты увидел первым! — Джил начала сердиться. — Еще неизвестно, сколько ты проторчал здесь без меня. Может, целый час. А может, ты видел кого-нибудь прежде короля?

— И минуты не прошло, как ты явилась, — ответил Юстейс. — Наверное, Эслан дул на тебя сильнее. Чтоб мы не опоздали. А мы все равно опоздали. Между прочим, из-за тебя. Только из-за тебя.

— Ну и скотина же ты, Бяка… — совсем рассердилась Джил. — Приветик! А это что такое?

А это ударил замковый колокол, призывающий к ужину, и очень кстати: во-первых, он прервал разговор, грозивший превратиться в первоклассную ссору, а во-вторых, наши герои к тому времени ужас как проголодались.

Пиршественный ужин в Большой Зале был просто великолепен. Джил такого и представить себе не могла. И Юстейс тоже: хотя он бывал в этом мире прежде, но только в море, на корабле, а потому не мог знать пышности, изобилия, гостеприимства и обходительности нарнианских застолий. Знамена украшали свод залы, а каждую перемену блюд возвещали литавры и барабанный бой. Супы там были такие, что слюнки текут, как вспомнишь. А рыба! А оленина! Или, к примеру, запеченный павлин. А пироги, мороженое и желе! А фрукты и орехи! И что уж говорить о множестве вин и наливок. Даже Юстейс повеселел и должен был признать, что «это и вправду терпимо». После трапезы явился слепой певец и запел великую песнь о королевиче Коре, девице Аравис и коне Бри — «Песнь о Коне и его Всаднике». В ней воспевались события Золотого Века Нарнии, Калормена и сопредельных стран, когда верховный король Питер сидел в Кэйр-Паравеле. (Эту песнь стоит послушать, но сейчас мне недосуг ее пересказывать.)

Возвращаясь наверх, в свои покои, оба гостя зевали во весь рот, и Джил повторяла: «Ну, уж сегодня-то мы поспим! У нас был большой день…» — что лишний раз доказывает: никому не дано знать наперед, что с ним случится.

Глава 4

Ночной совет

Вот ведь забавно: чем больше хочешь спать, тем труднее лечь в кровать. А уж если, на твою удачу, в спальне горит камин — тем более. Так и Джил, прежде чем раздеться, решила сначала немножко посидеть у огня. А усевшись, никак не могла заставить себя встать. И вот когда она, наверное, уже в пятый раз приказала себе: «Ну-ка, давай, вставай и ложись в постель», — раздался стук в окно.

Джил вскочила, отодвинула портьеру и ничего, кроме кромешной тьмы, не увидела. Стук повторился, да с такой силой, что Джил отпрянула — там, за стеклом был кто-то очень большой. «Ох! Неужели у них здесь такие ночные бабочки?» — испугалась она. Крылатая тварь ударила вновь, и на сей раз девочка разглядела клюв, которым та долбанула по стеклу. «Нет, — подумала Джил, — это больше похоже на птицу. Может быть, орел?» Орла она тоже не ждала в гости, но все же распахнула окно и выглянула. Зашумели крылья, птица села на подоконник, заполнив собой весь оконный проем, так что Джил пришлось попятиться. Это был филин.

— Тихо, тихо! Ух-угу, не будем шуметь. Вы мне там, на лугу, говорили кое о ком, угу? И вот в чем вопрос: это вы всерьез?

— Насчет королевича? — Сидя в застолье, слушая песни, Джил напрочь забыла обо всем, а тут сразу вспомнила Льва, его лик и голос. — Конечно, для того мы и прибыли.

— Угу! — кивнул филин. — Тут нельзя упускать ни минуты. Нужно ух-уходить. Я лечу к вашему другу. Угу? И тут же вернусь. Ну-с. А вы покуда наденьте одежу другую, не столь дорогую, дорожную. Ну, я побегу… верней, полечу — во весь дух. Ух-ух! — и, не дожидаясь ответа, филин скрылся.

Будь Джил чуть больше умудрена в подобных делах, она бы еще не раз все обдумала, прежде чем довериться филину; но ведь это было первое приключение в ее жизни, и от одной только мысли о ночном побеге сонливость как рукой сняло. Она надела свой свитер и брючки, приладила на пояс нож — а вдруг пригодится! — и прихватила кое-что из вещей, оставленных для нее девицей-ивой: выбрала короткий, укрывавший до колен плащ с капюшоном — от дождя, несколько носовых платков и гребенку. Собралась и стала ждать.