Магия отступника - Робин Хобб

— Жребий жены офицера каваллы, — тихо заметил я.

— Да, — оживившись, подхватила Эпини, перевела дыхание и расправила плечи. — Я сама приняла его, когда вышла замуж за Спинка. Я знаю. И не собираюсь отступать.

У двери в дом она замешкалась и обернулась ко мне, очаровательно вспыхнув от смущения.

— Ты не попросишь Кеси составить тебе компанию снаружи, чтобы я могла уединиться с малышкой?

— Конечно, — согласился я.

К моему удивлению, Кеси сразу догадался, что Эпини необходимо побыть наедине с Солиной, чтобы ее покормить. Мне не пришлось ему это объяснять, и он даже нашел повод выйти — сказав, что нам нужно принести воды, поскольку я в «приступе уборки» опустошил бочонок. Мы взяли по ведру и вышли из дому.

— Так что ты намерен делать? — с любопытством спросил Кеси. — Поедешь в город с женой лейтенанта?

— Не сейчас. Не в таком виде.

Взмахом руки я указал на свой причудливый наряд. Кеси задумчиво фыркнул.

— Твои прежние вещи все еще тут, но они тебе не сгодятся. Может, одна из моих рубашек придется впору. Но не брюки. Забавно. Ты куда выше, чем я думал. Толстым ты казался ниже.

— Выше и моложе. Неплохой обмен, — заметил я.

Мы оба рассмеялись. Потом между нами повисло молчание — нам нечего было друг другу сказать, и в то же время хотелось сказать слишком многое.

— Спасибо тебе, — выговорил я наконец.

— За рубашку? Не стоит. Она вряд ли окажется хотя бы чистой.

— Нет, спасибо за все. За то, что ты думал обо мне хорошо, когда большинство считало злодеем. За то, что хотел сделать меня частью полка.

Он снова пренебрежительно фыркнул.

— Едва ли нас можно назвать полком теперь, когда нас так поразбросало.

— Помнишь, ты сам говорил мне однажды. Когда для полка наступают трудные времена, настоящие солдаты не опускают рук и стараются изо всех сил.

— Значит ли это, что ты намерен вернуться на службу? Очистить свое имя и вновь надеть форму?

— Я бы хотел этого, — ответил я, к собственному удивлению.

— Ну, тогда, я думаю… — начал было он, но тут мы оба обернулись к дороге, поднимающейся к кладбищу.

По ней летел конь, к спине которого пригнулся подгоняющий его всадник. Мы одновременно узнали его.

— Похоже, лейтенант Кестер был весьма рад узнать, что ты вернулся! — с усмешкой заметил Кеси.

Я улыбнулся в ответ и пошел навстречу Спинку. Я смотрел, как он подъезжает — превосходный всадник на заурядной лошади. Он остался все таким же невысоким и худощавым и все так же выглядел скорее мальчишкой, чем мужчиной. Но когда он придержал лошадь в паре шагов от меня, я удивился.

— Усы? Эпини не предупредила меня об усах.

Усы Спинку шли, но я не собирался признавать это без того, чтобы сперва его не подначить.

Спинк даже не улыбнулся в ответ. Он глубоко вздохнул.

— Невар. Я очень рад тебя видеть. — Он вздохнул снова. — Эмзил арестована. По обвинению в убийстве.

ГЛАВА 31

ЖИЗНИ В РАВНОВЕСИИ

«Вот — подумал я в каком-то странном уголке сознания, — вот оно. Беда, перечеркнувшая все сегодняшние добрые вести. Магия напоследок отвесила мне пощечину за то, что я подчинил ее своей воле. Или это точка равновесия проклятого Орандулы! Он ведь грозился уравновесить мою жизнь».

Спинк спешился и крепко обнял меня.

— Прости, брат. Ужасное приветствие после того, как ты так долго отсутствовал и столь многое перенес. Но эта новость жгла меня всю дорогу от города. — Он огляделся по сторонам. — Где Эпини?

— В доме, кормит ребенка. — Мой голос дрогнул.

Я задыхался. Моя вина. Каким-то образом все это было моей виной. Если бы я не воспользовался магией, чтобы вырастить овощи для Эмзил, если бы так щедро не обеспечил ее мясом перед уходом… Если бы не тревожился о ней и не хотел остаться, когда магия желала, чтобы я ушел… Но я сделал все, чего проклятая магия требовала от меня: она одержала победу и распорядилась моей жизнью по собственной воле. Почему же теперь она нас наказывает?

Спинк стянул перчатки и утер с лица пот и пыль.

— Я не стану прерывать кормление Солины такими новостями. Несколько минут они могут и подождать. Значит, ты вернулся? — Он заставил свой голос звучать радостно, отступил на шаг и окинул меня взглядом. — Ты снова похож на себя, на Невара из Академии. Что произошло? Как ты оказался здесь? И во что это ты одет?

— В изрезанный плащ. Ничего другого у меня не было. Спинк, это долгая история, а я бы предпочел сначала выслушать твою. Как вышло, что Эмзил обвинили в убийстве?

— Говорят, она убила человека в Мертвом городе и спрятала тело. Возможно, именно затем она и перебралась в Геттис — чтобы скрыть свое преступление.

Я знал, что так и было, но промолчал.

— Кто ее обвинил? — вместо этого спросил я.

— Вдова убитого. После гибели мужа она начала торговать собой. С тех пор как капитан Тайер выгнал из Геттиса всех шлюх, многие ездили в Мертвый город повидаться с ней. Каким-то образом капитан узнал, что она путается с его солдатами, и послал туда людей арестовать ее. Он избавился от шлюх в Геттисе и, похоже, теперь решил заняться Мертвым городом, хотя мне это кажется превышением его полномочий. Он поручил патрулю привести женщину и застигнутых у нее солдат в Геттис. Сегодня патруль вернулся с арестованными. Потому Тайер и созвал сегодня остальных офицеров. Он хотел, чтобы мы увидели их общее наказание.

Спинк чуть помолчал, переводя дыхание, а потом взглянул на Кеси.

— Солдат, у тебя не найдется воды? Моя глотка пересохла, словно тракт.

Кеси покачал головой.

— Только в доме, где сейчас ваша супруга. Если только вы не хотите прогуляться к ручью. Или я мог бы принести немного.

Он покосился на пустое ведро у себя в руке.

— Я был бы весьма признателен.

Кеси поспешил к ручью. Мы со Спинком пешком поднялись до вершины холма. В поилке была вода, и Спинк подвел к ней лошадь. Мы подошли к двуколке, и Спинк уселся на край.

— Так что же произошло? — нетерпеливо спросил я. Спинк раздраженно покачал головой.

— Тайер решил высечь всех троих, женщину вместе с парой солдат. Он прочел нам длинную нотацию о том, что мы не справляемся с обязанностями, если наши солдаты могут вести себя настолько по-свински. Тайер стал… странным с той самой ночи, когда ты покинул город. А в последнее время это стало еще заметнее.

Судя по намекам, проскальзывающим в его поучениях и проповедях по Шестым дням, кажется, Тайер узнал, что Карсина лгала ему и что ты действительно был ее женихом. Похоже, это разъедает его изнутри. Он считал Карсину чуть ли не святой. И все свои действия той ночью он оправдывал ее невинностью. А когда Тайер выяснил, что она обманула его и солгала о тебе, его бросило в другую крайность. Он избегает смотреть в мою сторону. Когда я докладываю ему, он разглядывает стену. Тайера настолько мучит его вина, что теперь он пытается держаться безупречно. Мне не хотелось говорить так о старшем офицере при Кеси, но, по-моему, капитан уже не вполне в себе. Полагаю, именно поэтому его и оставили здесь с прочим отребьем. Некогда он мог быть хорошим офицером, но теперь… — Спинк покачал головой. — Теперь, когда страх и отчаяние, подавлявшие нас, исчезли, Тайер, похоже, вознамерился сокрушить дух подчиненных. Следует отдать ему должное — он вполне последователен. Немногих оставшихся солдат он все время загружает работой. Форт и здания уже в куда лучшем состоянии, хотя людям этот труд кажется бессмысленным. Они ропщут, что без толку отстраивать казармы, которые останутся пустыми, или заново мостить улицы, по которым почти никто не ездит. Тайер никогда не хвалит солдат за хорошую работу, лишь без конца твердит, что долг солдата — повиноваться и не задавать вопросов.