Авантюристка - Дина Константинова

– Я смотрю, вам эта вещичка ой как дорога!

– Вы и представить не можете! – согласилась я.

Обогнув мыс, лодка вышла в открытое море. Шторм не прекращался, и нас всех можно было смело выжимать в центрифуге. Таец, придерживая капюшон, продолжал скалиться. Отчего ему было так радостно, можно было только гадать. Через какое-то время на горизонте показался остров, и мы облегченно вздохнули.

Я покинула лодку, упала на мокрый песок и была готова целовать его до вечера. Либерман опустился на колени рядом со мной и с чувством сказал:

– Да, никогда бы не подумал, что буду так рад твердой земле…

Земле были рады все. Немного придя в себя после неприятного путешествия, я стала приставать к Гансу с вопросами:

– Куда мы теперь?

– Теперь мы в гостиница. – Ответ был короток.

– А дальше? Когда мы уезжаем?

– Завтра.

– Почему из вас все всегда надо вытаскивать клещами! – разозлилась я. – Вы не можете нормально объяснить?

– Вы опять надоедать, – отрезал Ганс, – я все скажу, когда приходить время.

Выругавшись про себя, я заявила:

– Мне нужна обувь. Думаю, вы заметили, что я потеряла туфли. И еще я бы хотела переодеться во что-нибудь более удобное. Например, в брюки. Посмотрите, во что превратилось мое платье!

– Кстати, ходить без обувь очень полезно, – хихикнул Ганс, но денег мне выдал. И тут же добавил: – Много не тратить!

– Чек вам не принести? Отчитаетесь потом – «рабочие расходы». Или «покупка форменной одежды для персонала фирмы»…

Остров, где мы коротали ночь, назывался не то Пу-Ка, не то Ку-Па… Для меня все тайские названия звучали на один лад. Отель, где мы разместились, показался самым уютным местом на земле. Сначала я думала, что упаду и забудусь крепким сном, но после горячего душа жить стало веселее.

Прогулявшись по улочке, я нашла небольшой магазинчик, в котором продавали все – от сувениров до чемоданов. Вышла я оттуда в новом наряде и в легких летних туфлях. Оставшиеся деньги потратила на сумку. Не могла же я, в самом деле, путешествовать без сумочки на плече? К тому же мне надоело таскать пластинку на теле. А теперь она покоилась в подделке Gucci, в боковом кармашке. Сумка была до того хороша, что я непроизвольно поглаживала ее каждые пять минут. Дома все равно никто не поймет, что это подделка.

В семь вечера мы все спустились на ужин. Накрывали на террасе. Ганс сел во главе стола и принял серьезный вид. Мне показалось, что у него есть что сказать. Когда принесли напитки, он отхлебнул пива, окинул всех по очереди пристальным взглядом и заявил:

– Завтра мы едем в Бангкок.

– Что он говорит? – задергался Яков Давыдович. – Скажите, пусть говорит по-русски! Он же может!

– Не беспокойтесь, я вам все потом объясню, – успокоила я его.

– Итак, по прибытии в Бангкок вы отправляетесь в посольство и заявляете о том, что случилось. А там уже разберутся…

– А Клер?

– Она идти в свой посольство! – рявкнул Ганс. – Что фы как ребенок, не понимать?

Покончив с «формальностями», мы приступили к еде. Либерман сделал пару вялых попыток вновь приклеиться к Клер, но потерпел полную неудачу. Однако, поняв, что она не питает к нему более никаких нежных чувств, особенно не расстроился. Покончив с отбивной внушительных размеров, наклонился ко мне и тихо спросил:

– А что, как вы думаете, есть тут у них веселенькие места?

– Нашли у кого спрашивать…

– Да ладно, не скромничайте. Или не помните, где мы с вами выпивали пару дней назад?

Я чуть не подавилась и одарила Яшу таким взглядом, что тот стушевался. Посидев пару минут в задумчивости, Либерман, к моему удивлению, пристал к длинному и коротышке. Уже через пару минут я услышала, как они знакомятся.

– А то нехорошо выходит, – улыбался Либерман обоим. – Даже не узнали, как друг друга зовут…

Когда тарелки опустели, Ганс встал и сообщил, что он будет в баре. Клер отправилась в номер. А Либерман каким-то образом умудрился уговорить новых знакомых отправиться с ним на прогулку.

– Ребята что надо, – подмигнул он мне на прощание. – Длинный – Иоганн, тоже немец. А второй – Питер, чех. Уж мы разберемся, что к чему.

Я осталась одна и прошлась вокруг отеля, размышляя, куда бы податься. Идти спать не хотелось. Гулять было скучно. Тогда я решила присоединиться к Гансу в баре – хоть какая-то компания.

– Не помешаю? – справилась я, подсаживаясь к нему.

– Если не много говорить, – сказал он сухо.

– Не могу обещать, – призналась я и добавила: – Но постараюсь.

Свой первый стакан мартини я выпила почти в полной тишине. Ганс много курил, глазел по сторонам. На втором стакане я сорвалась и начала штурм:

– Расскажите, как все было?

– Што?

– Ну, как договорились с пиратами, как вы приехали… А сколько денег они просили?

– А сколько вы думать? – хмыкнул он, выпуская вверх струйку дыма.

– Ну, не знаю, – замялась я. – Миллион?

Ганс разразился громким смехом. Я покраснела.

– Ско… сколько? – переспросил он, заикаясь от смеха. – Миллион?

Я продолжала краснеть и ждала, пока он отсмеется. Наконец, он успокоился и стал серьезным. Смерил меня таким взглядом, словно я была кобылой на продаже, сказал:

– Сто тысяч.

– Негодяи! – Меня охватила ярость. – Всего-то сто тысяч!

– А что это вы так нервничать? – улыбнулся Ганс. – Или вы думать, что вы – настоящий принцесса?

К себе я вернулась в крайнем расстройстве. Конечно, я понимала, что я не принцесса, но все же… А может, они просили больше, но Жак не согласился? И тогда им пришлось остановиться на ста тысячах? Утешая себя этой мыслью, я укуталась в простыню и забылась крепким сном.

Утром мы покинули остров на обычном пароме. На этот раз путешествие на водном виде транспорта было намного приятнее. Небо было чистое, светило солнце, словно и не было никакого шторма.

Клер была свежа, но не в настроении. На мой вопрос: «Что случилось?» – она округлила глаза.

– Что случилось? Я третий день хожу черт знает в чем! Без косметики! Вчера мне пришлось мыть голову отельным шампунем! Да я…

И Остапа, как говорят, понесло. На ногтях и массаже мое восприятие предусмотрительно отключилось. Дружески похлопав ее по плечу, я развернулась и пошла в другой конец парома. Но там меня настиг Либерман. Он был не так свеж, как Клер, но зато вполне доволен жизнью. Улыбаясь, как сытый кот, пристроился рядом со мной, облокотившись на перила, сказал:

– Чудненько мы, однако, вчера погуляли… Нет, Таиланд поистине замечательное место! И ребята оказались весьма компанейскими! Скажу вам по секрету – мы все втроем вчера развлеклись у них в номере…

– Что, с ребятами? – усмехнулась я, глядя на его довольную физиономию.

– Обижаете, – скривил нос Яков Давыдович. – С девочками. А сколько мы вчера фотографировалась! У меня ведь камера осталась там, на «Глории». А у ребят с собой была. Обещали прислать фотографии…

И тут у меня в глазах словно потемнело. Ребята. Девочки. Фотографии… Неужели Жак решил подстраховаться и поручил им выполнить мою работу? А это могло означать одно – если их фотографии будут «пикантнее» моих, грош цена моей работе. Не видать мне моих денег!

Я занервничала. Черт бы побрал и этого Ганса, и его команду! Отнимать у меня хлеб! И Жак хорош…

Чертыхнувшись, пошла прочь по палубе.

– Куда вы? – удивился Либерман.

– Плохо себя чувствую, – ответила я, не поворачиваясь.

Спустилась на нижнюю палубу, где было мало народу: я была готова разрыдаться от досады. В голову, как тараканы, полезли дурные мысли. Неужели Жак решил отстранить меня от дел? И за что? За то, что на теплоход напали пираты? Прислал двух негодяев… Конечно, здесь, на суше, нащелкать фотографий не составляло особого труда! Попробовали бы они сделать это там, на теплоходе!

Злая как фурия, я ходила взад-вперед, пока не наткнулась на Ганса.

– Што вы тут бегать? – спросил он, глядя на меня своими водянистыми шариками.

– Вам какое дело! – рявкнула я, да так резко, что сама удивилась.

– Нет дела, – обиженно сказал он и исчез.

Я немного пришла в себя и стала бешено соображать. Думай, голова, думай… Через пять минут мой мозг выдал идею. Простую и гениальную. А именно – спереть карту памяти из фотоаппаратов у Иоганна и Питера. Спереть – и выкинуть. Тогда у Жака не останется выбора. Фотографии будут только мои!

Усевшись на лавочку, я вздохнула. Да, да, украсть! Но как? Ждать прибытия в Бангкок было рискованно. Там, скорее всего, они уединятся в каком-нибудь отеле – и тогда пиши пропало. Действовать надо было здесь и сейчас. Но действовать в одиночку я не могла. Мне нужна была помощь. И тогда, недолго думая, я пошла мириться с Клер.

Клер выслушала меня с равнодушным видом. А потом сказала: