Авантюристка - Дина Константинова

Время шло медленно, мучительно медленно. Было жарко и влажно, а в комнате не имелось даже какого-нибудь вшивого вентилятора. Мы все маялись от жары, безделья и растущего раздражения. Несколько раз нас проведал тучный Банг. Каждый раз у него в руках оказывалось что-то съестное – либо кусок хлеба, либо банан.

Ближе к вечеру нас накормили. Еда была довольно специфической, так что и я и Клер остались полуголодными. Зато Якову Давыдовичу досталось больше. Он поглощал местные кушанья с такой быстротой, словно именно так питался ежедневно в Москве. Хотя кто его знает, может, именно так он и питался.

После ужина Клер напросилась в душ. После того как она ушла, Либермана почему-то потянуло на беседу.

– Вот скажите мне, Рита, – сказал он, задумчиво глядя в грязный потолок. – Есть ли на свете настоящая любовь? Ну, вот такая, чтобы без денег, без власти… Понимаете?

– Есть, наверное, – ответила я. – А что это вас так интересует этот вопрос?

– Да так, просто, – пожал он плечами. – Кстати, пока вас в лодку запихивали, у вас тут кое-что упало.

Либерман залез в карман и вынул… мою драгоценную «ношу». В презервативе. Протягивая ее мне, нежно сказал:

– Я подобрал, память все-таки… А что это вы ее так упаковали?

– А упаковка тоже памятная, – нашлась я и выхватила карту у него из рук. Клянусь, я была готова расцеловать его в обе щеки. Нашлась, родимая! Когда первая волна радости утихла, я немного смутилась. Но про себя. Знал бы Яков Давыдович, что он мне только что отдал!!! А он, сведя брови на переносице, уточнил:

– Что вы имеете в виду, говоря о «памятной упаковке»?

Глава 7. СПАСЕНИЕ

Ночь была бесконечно длинной. К влажности и духоте добавились комары. Да, Либерман был прав – прием нам оказали скудный. Так как диван был один, нам выделили пару каких-то несвежих покрывал. Прилечь больше было негде, поэтому мы ютились на них. Диван по негласному соглашению оккупировала Клер. Согнать ее у меня не хватило мужества – я боялась, что она в порыве гнева скажет что-нибудь Либерману. Тем более теперь, когда она была полностью уверена, что «буратинка» Джон потерян для нее навсегда. Я была начеку.

Утром пришел Банг. Вид у него был озабоченный. Пройдясь по комнате, он, наконец, остановился и сказал:

– Пойдемте, приехал ваш, как его… секретарь…

Я очень волновалась. Во-первых, мне очень хотелось покинуть этот райский уголок земли. Чем скорее, тем лучше. Во-вторых, у меня был «груз» – Либерман и Клер. Сладкая парочка. Теперь они полностью зависели от меня. Ну и в-третьих, мне, конечно, очень хотелось отдать Жаку карту и получить деньги. Я уже даже знала, куда их потрачу.

На улице было натуральное пекло. Где-то вдали гремело – назревала гроза. Нас проводили в центральную постройку, усадили в предбаннике, сказали: «Ждите». А через пять минут пред нами возник… Конечно, Ганс.

Тощий, белобрысый, непробиваемый, грубый пройдоха немец, который, если верить Жаку, мог украсть абсолютно все. И выйти из воды сухим. Благодаря ему я тогда, в октябре (когда Рома окатил меня из лужи), оказалась в Хорватии. Ну, в эдакой его «абсолютности» я сильно сомневалась. Тоже мне, агент 007! Если он был таким неуязвимым, каким считал его Жак, как же вышло, что он носился с этими драгоценностями как курица с яйцами и не знал, куда их приткнуть? А потом все равно угодил в руки к нашей доблестной милиции. Неужто наша милиция так хорошо работает? Не верю! Вот как все повернулось! А откажись я тогда от его просьбы взять на хранение драгоценности, не познакомилась бы с Жаком…

С Гансом у нас была взаимная нелюбовь. Я его раздражала своими вопросами, а он меня своей молчаливостью и бесконечным хамством.

Хотя, стоит признаться, я была толерантна по отношению к нему. Сказать о нем то же самое я не могла. В самом начале нашей совместной «карьеры» я даже пробовала на него обижаться. Но потом стала подозревать, что он не любит всех женщин в принципе. По определению. И буквально всех считает дурами. Уточнять, почему он так не любит слабый пол, я не стала. Но для себя решила, что это, скорее всего, от неразделенной первой любви. Если бы у меня был выбор, я бы, конечно, предпочла работать с кем-нибудь другим. С кем-нибудь, кто не обзывает тебя регулярно «дурой» и уважительно относится к твоему мнению. Но, к сожалению, выбора у меня не было. А Жак лелеял этого немецкого ворюгу аки малое дитя. Так что приходилось молчать в платочек и держать свои эмоции на привязи.

На этот раз Ганс был элегантен, как никогда. На нем были светло-серый костюм, бабочка и ботинки, которые блестели так, словно их только что начистили. Как он выдерживал такой костюм в такую жару, не знаю. Жидкие волосы Ганс зачесал набок и намертво замазал каким-то супергелем. Из нагрудного кармашка торчал платочек. Когда я увидела эту деталь его невозможного туалета, на меня накатила волна умиления… Бог ты мой! Платочек! У Ганса!

Удивилась ли я, увидев его? Нет. Ну, или совсем чуть-чуть. Все это время где-то в недрах моего подсознания брезжила догадка, что это будет именно он. Не спорю, я бы предпочла кого-нибудь другого. Но в данной ситуации, как, впрочем, и во всех предыдущих, выбирать не приходилось.

Ганс был не один. Его сопровождали двое. Этих я видела впервые. Времени разглядывать «свиту» у меня не было. Единственное, что я отметила, это то, что один был высокий, второй маленький, и оба в костюмах. В руке у маленького болтался портфель.

– Ну, вот и свиделись, – улыбнулась я и посмотрела на платочек, торчащий из кармана Ганса. – Как долетели?

– Принцесса. – Ганс встал на одно колено, склонил голову и поцеловал мою руку.

Клянусь, Либерман перестал дышать, у Клер отвисла челюсть, а у Банга расширились глаза. Да что тут говорить, я и сама обалдела. Но быстро взяла себя в руки и вошла в роль. Выпрямила спину, прокашлялась и спросила:

– Как чувствует себя его величество?

– Он ужасно волнуется, – сказал Ганс и изобразил что-то вроде реверанса. – Надеюсь, вас тут не обижали?

– Ладно, хватит церемониться, – перебил его Банг довольно грубо. – Вы деньги привезли?

Ганс поднял на него светлые, ясные, невинные глаза. Клянусь, если бы я не знала этого прохвоста, я подумала бы, что он любит незабудки, ходит в церковь и вышивает крестиком по вечерам. Взмахнув белесыми ресницами Ганс выдавил из себя что-то вроде разочарованного вздоха.

– Неужели вы мне не доверяете? – спросил он, всплеснув руками. – Кстати, вы тут главный? Я с вами говорил по телефону?

– Говорили вы не со мной. Но главный тут я. Покажите деньги, – потребовал Банг, косясь на посланника с недоверием.

Ганс кивнул коротышке, и тот поднес ему «дипломат».

– Вот, – сказал Ганс, показывая на портфель. – Как договаривались.

– Откройте, – потребовал недоверчивый Банг.

Ганс медленно водрузил «дипломат» на стол, достал ключик и стал орудовать над замками. Когда крышка распахнулась, все, находящиеся в комнате, ахнули.

Я не знаю, видел ли кто-нибудь из присутствующих столько денег сразу, но могла поклясться, что нет. Ну, разве что Клер с ее бесконечной чередой богатых мужей. Либерман, глядя на аккуратненькие пачки, жадно сглотнул, Банг напрягся и вытянул шею.

– Дайте сюда, – потребовал он и вытянул руку.

– Нет, уважаемый, – мягко сказал Ганс, закрывая чемодан. – Давайте по порядку. Мы выходим на улицу, садимся в машину, вы открываете ворота, я отдаю вам чемодан…

Банг смерил Ганса недовольным взглядом. Потом сказал: «Пошли» – и кивнул на дверь.

– Сколько там? – шепотом спросила я Ганса, когда мы вышли на улицу, но уже по-русски.

– Нисколько, – спокойно ответил он, быстрым шагом направляясь к открытому джипу у ворот. – Неужели вы думать, что вы действительно так много стоить?

– Фальшивка?

– Вы ужасно догадливы…

– Так ведь они разберутся! – Я ужаснулась от одной мысли, что с нами может случиться.

– Поэтому двигать скорее вашими королевскими нога…

Ганс усадил нас на заднее сиденье, кивнул длинному, и тот сел за руль. Коротышка запрыгнул на подножку сзади, ловко ухватился руками за перекладину. Убедившись, что все на местах, Ганс повернулся к Бангу.

– Ну-с, – мило улыбнулся он. – Теперь считайте…

Банг принял «дипломат» и положил его на капот машины. У него за спиной тут же выросли два весьма неприятных товарища. У обоих в руках были обрезы, и мне сделалось прохладно, несмотря на то что утро было знойным. Банг открыл портфель и, одарив Ганса странным взглядом, начал пересчитывать деньги.

Ганс облокотился на дверь машины, достал платочек, промокнул испарину со лба.

– Как же у вас тут жарко, – вздохнул он, глядя в небо. – Неужели будет гроза?

Словно в ответ с небес упало несколько крупных капель.

– Боже мой, – подала голос Клер. – Машина без крыши! Я испорчу прическу!