Меч тамплиеров - Пол Кристофер

«Лендровер», взбрыкивая на ухабах, будто норовистый конь, помчался прочь, укрываясь от стрелков за деревьями.

Они едва не свалились в канаву, оцарапали дверцы левого борта о шершавый ствол дерева, разворачиваясь на большой скорости, но они вырвались! Выехав на А44, подполковник оглянулся. Никого!

Пэгги, нервно хихикая, поднялась с заднего сиденья и недоверчиво огляделась.

— Что-то мне подсказывает, что мы вырвались! — подмигнул ей Холлидей.

Слева, едва заметные за деревьями, мелькнули кровли и кирпичные дымоходы «L'ESPOIR». Позади оставались трупы, которых могло бы оказаться гораздо больше, если бы они не проявили расторопность. А потом дом Дерека Кэрр-Харриса, по всей видимости, сожгли бы, как и особняк дяди Генри на Харт-стрит.

Рейнджер повернул на более широкую главную дорогу и направился к Леоминстеру. Пока что им удавалось выходить сухими из воды, но как долго продлится везение?

11

Они бросили «лендровер» на автостоянке леоминстерского супермаркета «Солсбери» и пешком отправились на железнодорожную станцию. Через двадцать минут Пэгги и Холлидей уже сидели в поезде, направлявшемся на узловую станцию Крю, что в Чешире, а там как можно быстрее пересели на электричку до порта Холихед в Уэльсе.

Пройдя небрежный досмотр на таможне ее величества, они взошли на борт скоростного парома компании «Стена». Катамаран приводился в движение двумя реактивными турбинами и был похож скорее на огромную сине-белую коробку для обуви, поставленную на лыжи, чем на океанское судно.

Внутри паром отдаленно напоминал не слишком презентабельное казино Лас-Вегаса: стояли однорукие бандиты и автоматы для игры в покер, полыхали неоновые надписи, непрерывно гремело назойливое диско, призванное заглушить гул работающих двигателей, от которых содрогался стальной корпус.

Сопливая ирландская ребятня носилась по залам, словно муравьи, в чье жилище потыкали палкой, и требовала от родителей денег на игровые автоматы. Утомленные после целого дня беготни в поисках кроссовок и школьной формы по распродажам Холихеда матери и отцы кивали носами, сидя в обшитых винилом креслах, наподобие самолетных, и опасливо поглядывали в иллюминаторы на серо-синее Ирландское море.

Преодолев за девяносто минут шестьдесят миль открытого моря, паром причалил в Дун-Лэари, который англичане называли Дан-Лири. Этот древний порт некогда использовали викинги для налетов на западное побережье Англии. В годы британского владычества его переименовали в Кингстаун, в честь посещения короля Георга Четвертого, ровно через сто лет, в тысяча девятьсот двадцать первом году, вернули историческое название, но уже как городу независимой Ирландии.

Измученные до смерти Холлидей и Пэгги сползли с парома, едва волоча ноги, преодолели длинный мост через гавань и спустились по лестнице к железнодорожной станции, где сели на скоростной электропоезд до станции Коннелли в Дублине, а потом на такси поехали в центр ирландской столицы.

По совету таксиста они приехали в Стаунтон, где остановились в отеле Святого Стефана — три изящных георгианских здания посреди окруженного оградой зеленого парка. С момента убийства Кэрр-Харриса прошло всего лишь десять часов. Они заперли двери в номер и, не раздеваясь, рухнули, обессиленные, на кровати, мгновенно заснув.

Когда Холлидей проснулся, кровать Пэгги пустовала. Через двадцать минут она появилась в номере с зелено-золотой сумкой от супермаркетов «Даннес» через плечо и двумя бумажными стаканами кофе в руках. Сунув один стаканчик в руки подполковнику, она отправилась в ванную комнату распаковывать туалетные принадлежности — все их вещи остались в «тойоте», брошенной в Леоминстере.

— По ту сторону парка — огромный торговый центр! — крикнула девушка. — Нам нужно обязательно туда зайти и пополнить запасы!

— Отличная идея! — согласился Холлидей, прихлебывая кофе, оказавшийся довольно неплохим. — Все, что у нас осталось, это паспорта и бумажники.

Пэгги высунула голову из ванной.

— Я собираюсь по-быстрому принять душ! Почему бы вам не спуститься вниз и не заказать завтрак?

— Да, пожалуйста, — пожал плечами Джон.

Ему ответил шум воды, хлынувшей из душа.

Холлидей неторопливо допил кофе и вышел из комнаты, не забыв запереть дверь на ключ, спустился по богато украшенной винтовой лестнице в вестибюль и прошел в обеденный зал гостиничного ресторана.

Здесь было красиво, но не слишком просторно. Красная обивка на стенах, красные портьеры, красная обивка на стульях. Из окон открывался вид на бурлящую толпу около транспортной развязки.

Несмотря на то что стрелки часов показывали одиннадцать утра, зал ресторана был пуст. Лишь за дальним столиком пожилой падре потягивал кофе, читая «Католический еженедельник». Холлидей уселся у окна, ощущая, как после вчерашней беготни болят связки и мышцы.

Подошла официантка, дурацки наряженная в ирландскую интерпретацию униформы французской горничной. Передник с оборочками и наколка в волосах смотрелись на ней, как седло на корове. Подполковник прочитал имя, указанное на бедже: Надин. Недовольное и вытянутое, как у крысы, лицо венчали седеющие волосы, заплетенные в афрокосички, которые натягивали кожу лба подобно инъекции ботокса. Возможно, из-за этого и густые брови, почти сросшиеся у переносицы, удивленно выгибались. В руках официантка держала термос с кофе, сжимая его, будто хотела ударить Холлидея по голове.

— Вы еще подаете завтрак? — осторожно спросил подполковник.

— Полный ирландский или континентальный? — неприязненно произнесла она. — И предупреждаю, грейпфрутового сока сегодня нет! — С ее дублинским акцентом заявление о соке прозвучало как сообщение об угрозе террористического акта.

— Полный ирландский, — подумав, принял решение Джон. — Два, пожалуйста. Через несколько минут придет моя кузина.

— Кузина? — подозрительно повторила официантка, будто ее это задевало.

— Совершенно верно.

— Вы американцы? — продолжала допрос Надин.

— Совершенно верно. — Холлидей изо всех сил удерживал вежливую улыбку на лице. Черт побери, у него были сержанты, инструкторы по строевой подготовке, которые по сравнению с этой женщиной выглядели кроткими, как овечки.

— Будем так считать… — проворчала официантка, круто развернулась на пятках и удалилась, не забыв наполнить чашку священника.

Предложить кофе Холлидею она и не подумала.

Вскоре появилась Пэгги, довольная, с влажными после душа волосами. Она издали заметила подполковника и подсела к столу.

— Я голодна как волк, — сказала девушка. — Кажется, последний раз мы перекусили в самолете.

— Я уже заказал завтрак, — отчитался Джон. — У них тут не слишком широкий выбор. Пришлось ограничиться двумя полными ирландскими.

— В Англии, я думаю, это была бы яичница и жареный картофель.

— Надеюсь, «полный ирландец» окажется более оригинальным, — пожал плечами рейнджер.

Официантка вернулась с двумя огромными тарелками, которые водрузила перед Пэгги и Холлидеем.

— Разрази меня гром… — испуганно пробормотала журналистка, рассматривая завтрак.

На тарелке красовалась яичница-глазунья, плавающая в растопленном масле. Нижняя часть подгорела до черноты, а с верхней смотрели желтки, словно два ярко-оранжевых выпуклых глаза. Рядом возвышалась горка… Пожалуй, не горка, а целая гора бобов. Дополняли натюрморт два сморщенных розовых ломтика бекона, сосиска, немного жареных грибов, мягкая долька помидора, картофель фри и два кружочка размером с серебряный доллар — один черный, а другой белый.

— Что это? — Пэгги брезгливо указала вилкой на загадочные подобия монет.

— Кровяная колбаса и ливерная, мисс, — пояснила Надин.

— Кровяная колбаса?

— Свиная кровь и овсянка, мисс. — Официантка произнесла слово «кровь» как «кроффь».

— А белый ливер? Что это?

— Свинина и почечное сало. Раньше для ее приготовления использовали овечьи мозги. Но теперь боятся почесухи.38 Все началось с коровьего бешенства. Зараза гуляла у нас двадцать лет назад. — Ирландка произнесла эту тираду таким тоном, будто нехватка здоровых овечьих мозгов стала ужасающей кулинарной потерей.

— О! — понимающе покивала Пэгги.

— Это все? — сурово спросила официантка, повернувшись к Холлидею.

Подполковник кивнул, и она величественно удалилась.

— У меня почему-то пропал аппетит, — грустно сказала Пэгги, глядя в тарелку.

— Когда я обедал с дядей Генри, он имел обыкновение ругать меня, если на тарелке оставался хоть кусочек, — усмехнулся Холлидей. — Подумай о голодающих детях Китая, сказал бы он.

— Мне он всегда говорил о голодающих детях Африки, — обреченно ответила девушка и начала есть, старательно избегая черного и белого кружков.