Корж идет по следу - Михаил Костин

— А тех, что вывели, вы помните всех? Или у вас есть список?

— Вас интересует Воронков? О нем я могу сказать точно: он не вернулся из Пинских болот.

— И вам неизвестна его судьба?

— Нет.

— Предположения?

— Никаких. Но вообще-то он не из тех, кто быстро сдается.

— Да, это я знаю. Ну, что ж, спасибо вам за информацию. Это — все, что я хотел от вас узнать.

Начальник лагеря ушел.

Теперь Корж принялся за дело Воронкова с первых страниц. Он не останавливался на описании известных ему событий, мельком просматривал многочисленные протоколы допросов. Сейчас его интересовали сообщники Воронкова, его родные, знакомые, вообще все те люди, с которыми он общался. Их фамилии и имена Алексей Петрович, выписал на отдельный лист.

Лаборант принес пленку и снимки.

— Ну как? — встретил его Корж вопросом. — Получилось что-нибудь?

— Снимки в норме, только несколько последних кадров мутноваты…

— Ну-ка, ну-ка! — Корж торопливо взял фотографии, быстро перебирая, отыскивал нужные. Последние кадры и были самые важные для него. Неужели совсем ничего не получилось?.. — Эх, как вы напугали меня! — с укоризной посмотрел Корж на лаборанта, когда нашел нужные ему фотографии. — Тут же все в порядке. Лица видны совершенно ясно, а больше ничего и не нужно. Не в семейный альбом. Знали бы вы, в каких условиях это снято…

— Да, я вижу, что работа не павильонная, — улыбнулся лаборант.

— Нет, совсем нет, — согласился Корж, тоже с улыбкой вспоминая непогожую ночь у сторожки и холодные крупные капли, падавшие с кустов обязательно за ворот. Упадет и, как горошина, покатится по спине. Б-р-р!..

Корж вызвал лейтенанта Грачева.

— Что нового в делах поисковой группы?

— Все по-старому, товарищ капитан. Четвертый парашютист как в воду канул.

— Ну что ж, — помолчав, проговорил Корж, — этого и следовало ожидать. Но ничего, будем надеяться, что и он скоро выплывет… В Степанове у меня произошла очень интересная встреча со старым знакомым, если его можно так назвать. Вот, посмотрите, — Алексей Петрович подал Грачеву фотографию, сделанную через окно сторожки.

Лейтенант внимательно рассмотрел ее.

— Кто такие?

— Старик — сторож вырубленного сада Быхин. Теперь он — Быхин. А в прошлом — матерый кулак Воронков. Рядом с ним — его сынок Алексей Данилович. Бандит и налетчик в прошлом.

— Тот самый, про которого вы мне однажды рассказывали?

— Тот самый…

— Значит, сад-то — они?..

— Не совсем так. Сад вырубил старик с младшим сыном Антоном. К сожалению, в старых делах нет фотографии Антона, и сейчас мне не удалось его увидеть. Я даже представления не имею, какой он из себя. А это старший Воронков. Он явился с какими-то другими целями. — Корж рассказал о разговоре, подслушанном у сторожки.

— Вон оно что-о! — многозначительно протянул Грачев. — Летел через фронт и прыгал с парашютом!.. Немцы забросили?..

— Тут сейчас многое можно предполагать, — словно думая вслух, заключил Корж. — А нам нужны не догадки… Мы займемся Воронковым. Для ориентировки вам придется познакомиться с его архивными делами. Вот, возьмите их. Затем возьмите вот этот список. Я выписал имена людей, с которыми Воронков когда-то имел связи. Нужно выяснить, живы ли они, где находятся, чем занимаются. И в дальнейшем взять под наблюдение. Не исключена возможность, что Воронков явится к кому-либо из них. Старик Воронков скоро будет в городе. Так велел ему сын. Его придется вам взять под наблюдение. Вот пока все. Предупредите работников отдела, что сегодня в десять вечера оперативное совещание.

Грачев ушел.

Алексей Петрович снова погрузился в раздумье.

Больше всего его интересовал вопрос: кто такой Воронков теперь?..

Случайно отстал он при эвакуации заключенных из Пинского лагеря, сделал ли это умышленно — неизвестно. Но так или иначе, а он попал к немцам. Это определенно.

Можно предположить, что Воронков обучался в шпионско-диверсионной школе и лишь после этого был заброшен сюда. Из записки, найденной в сторожке, видно, что он прибыл недавно. А к немцам попал еще в первые дни войны.

Вопросов возникало много, но ответами на них могли быть лишь предположения и догадки.

Алексей Петрович решил не ломать пока голову и прошел к начальнику Управления.

Новиков внимательно выслушал Коржа, задумчиво проговорил:

— Неужели фашистская разведка пронюхала об Н-ском заводе?.. Ничем иным, как охотой за реактивным снарядом, я не могу объяснить усиленную заброску парашютистов.

— Действительно…

— В первую очередь немцы, конечно, будут интересоваться технологией производства. Документация хранится в заводе. Значит, разведчики будут стремиться или проникнуть туда сами, или завербовать кого-то из работников.

Нужно тщательно проверить весь инженерно-технический состав завода и внимательно приглядываться ко всем вновь поступающим. Направьте туда своих людей.

В это время на пороге кабинета появился сержант-радист с листком бумаги в руках.

— Разрешите?

— Пожалуйста.

— Товарищ начальник, перехвачена немецкая шифровка…

— Ага, наконец-то! — оживился Новиков. — Что там, давайте!..

Корж настороженно придвинулся ближе. Новиков прочитал вслух:

— «Рация прибыла. Все в порядке». Подписано — «ОВС».

На минуту в кабинете воцарилась тишина.

— Что, по-вашему, означает ОВС? — Новиков посмотрел на Коржа.

— Может быть, сокращенно — Оливарес…

— Весьма похоже… Если так, то пропавший нашелся… Запеленговали передатчик? — спросил он радиста.

— Не успели, товарищ начальник. Вся передача велась полминуты по условному коду…

Новиков сурово двинул бровями.

— Н-да!.. Следить за эфиром день и ночь! Передатчик запеленговать обязательно! Поняли?

— Так точно.

— Впредь обо всем докладывать не мне, а капитану Коржу. Передайте это шифровальщикам на случай, если вас не будет на месте.

— Есть.

Когда за радистом закрылась дверь, Новиков встал за столом, высокий, подтянутый. Стукнул костяшками пальцев по стеклу на столе.

— Итак, Алексей Петрович, «они» начали. Нам нужно их опередить!

Часть третья

Родня из деревни

Дворник Кобылко вернулся в свой подвал злой.

С утра дожидавшийся его Волчок, радостно виляя хвостом, кинулся было навстречу хозяину, но, получив увесистый пинок в бок, шарахнулся под стол и обиженно заскулил, облизывая ушибленное место. Кобылко нагнулся к нему и поднес к мокрому и холодному носу собаки здоровенный грязный кулак.

— Вот! — прорычал он. — Пискни еще — и блин из тебя сделаю! Пся крев!..

Собака, словно поняв, забилась еще глубже и замолкла.

Кобылко, яростно ругаясь на смеси польско-русского и украинского языков, с остервенением сбросил с себя старую кепку и повалился на койку. Некоторое время он лежал молча, потом потянулся в карман за кисетом, но, вспомнив, что он с утра пуст, разразился новым потоком брани.

Сегодня, в день рождения, ему так не везет! Денег, которые он сумел скопить, не хватало даже на водку. А к ней обязательно нужно было колечко хотя бы ливерной колбасы.

Он заранее представлял себе, как вернется с покупками, оденет старомодную, но отлично сохранившуюся пару, хромовые сапоги бутылками, украинскую, богато расшитую сорочку. Это не беда, что за столом придется сидеть одному. Он давно уже привык к одиночеству и ничуть не тяготился им, а был даже доволен. В конце концов, чем не компаньон Волчок? Маленький кусок колбасы, и он не отойдет от тебя весь вечер, будет преданно смотреть в глаза, слушать твою пьяную болтовню и радостно повизгивать, надеясь на новую подачку.

Но где взять еще денег?.. Взаймы никто не дал, продавать больше нечего. Сорочка, суконная пара и сапоги составляли все богатство дворника. Не с последним же расставаться…

В конце концов, скрепя сердце, Кобылко решил продать сапоги. Он долго доказывал себе, что при его должности и годах носить хромовые сапоги как-то даже неприлично, и, убедив себя в этом, решительно поднялся и полез под кровать.

Сапоги запылились и сморщились. Следовало бы смазать их гуталином, но баночка из-под него давным-давно валялась пустая. Вздохнув, Кобылко вытер пыль тряпкой, а голенища и головки протер керосином. После этой несложной операции сапоги приняли более привлекательный вид.

Часа через три Кобылко вернулся подобревший. Выкладывая на стол покупки, ласково обратился к собаке, встретившей его на этот раз без особого энтузиазма:

— Шо, цуцик, жрать хочешь?.. Эге ж! Зараз все сгарбузуем…

Видя в хозяине перемену к лучшему, пес обрадованно замахал хвостом.

И все-таки сапоги жаль. Кобылко надел, было, костюм, но он так не вязался с опорками, что пришлось снять его и уложить обратно в сундучок.