Вперед в прошлое 2 (СИ) - Ратманов Денис

— Во вторник, — сказал я, решив, что дольше тянуть нельзя, и так получится огромный перерыв. — В семь вечера.

— Так долго ждать? — удивилась Алиса.

— Как раз хватит времени, чтобы ты снова могла ходить, — сказал Борис. Ему-то можно был язвить.

Наташка, которую не радовало формирование второго женского фронта, Гаечка + Алиса, оскалилась.

— Камрады, погнали! — скомандовал я.

На середине силовой Борис, наверное, обрадовался, что у нас появилось новое слабое звено — Алиса. Она, конечно, старалась, но нагрузка превзошла ожидания и оказалась непосильной для хрупкой девочки. Ее тонкие ручки тряслись, но она не сдавалась, отжималась через раз, а на лице была такая решимость, какую не у каждого парня встретишь. Бойцовый котенок. Подбадривая себя, она шевелила губами, на носу висела капля пота, волосы прилипли ко лбу.

Наташка и Гаечка, обливаясь потом, как и в прошлый раз, доказывали друг другу и всем, что они — о-го-го! Новенькая же просто не тянула физически, и аж жалко было ее, как говорится — ориентируйся по сильному, а до сильного я сам еще не дотягивал, хотя за месяц в новой реальности немного прокачался физически.

В конце силовой, когда все традиционно развалились на полотенцах, Алиса села, скрестив ноги и покачиваясь из стороны в сторону и с гордостью поглядывая на Наташку — смотри, мол, я выжила! Сестрица же делала вид, словно Алисы нет.

— Классно, —не сдержался Борис, — теперь не я самый хилый.

— Еще один кандидат на вылет, — предупредил я его. — Прекратите задирать новенькую!

Клан прирастал людьми, трения притирки неизбежны. Правда, теперь нас нечетное количество, и по парам не разобьешься. Я остался без пары, Алису поставил с Ильей, Димоны остались друг с другом, Рамиль — с Борисом, Гаечка с Наташкой.

— Тема занятий: как повалить противника на землю, прилагая минимум усилий. Тема номер два: что делать, когда пытаются повалить вас.

Вспомнилось, что отец обещал мне перчатки, и я спросил:

— У кого-то есть атрибутика для бокса? Скоро начнем ударные техники.

— У меня! — обрадовался Рамиль. — И груша старая, отец выбросить хочет, но нам пойдет.

Ничего, если все пойдет хорошо, недостающее докупим.

В общем, выползла Алиса из подвала на четырех костях, но пообещала вернуться. Наташка побежала домой к маме, Борис остался добавлять детали Робокопу, которого изобразил на кирпичной стене, и разрывы между кирпичами добавляли сложностей творческому процессу. Я принял порцию сочувствия от друзей по поводу мамы, и мы отправились к Илюхе беседовать с Леонидом Эдуардовичем.

Пришли мы немного не вовремя: Каретниковы ужинали на кухне. Тетя Лора выглянула в открытую дверь, улыбнулась:

— Павлик, привет! Мальчики, присоединяйтесь! У нас котлетки с гречкой.

Мой желудок закурлыкал, что он всегда готов. Мелькнуло лицо Леонида Эдуардовича.

— Приятного аппетита, — отозвался я, и мы с Ильей пошли мыть руки.

Побыстрее попасть домой не получится, придется ужинать с ними, не тащить же отца семейства на разговор прямо сейчас.

Мы уселись напротив взрослых, нас уже ждал ужин — те самые котлеты, гречка и квашеная капуста. Богатый стол для нашего времени. Тетя Лора смотрела пристально и не удержалась, сказала:

— Как ты изменился, Павлик! Похудел, повзрослел.

И — ни слова о болезни мамы. То ли Илья им не сказал, то ли проявляли тактичность.

— Надоело быть пухляшом, — отшутился я.

— Молодец, — оценил Леонид Эдуардович, отправил в рот последний кусок котлеты и доел гречку. — Баба Маша передавала благодарность за помощь на субботнике.

Илья протянул руку, принял невидимую благодарность. Я хотел побыстрее доесть и приступить к главному, потому пообещал себе разговоры не поддерживать. Но Илья не брал в расчеты мои планы и завел беседу о том, слышали ли они что-то про маньяка и труп девушки в лесу. Тетя Лора слышала, но не придала значения сплетням.

— Я отца спрошу. Он точно в курсе, — пообещал я, прожевал остатки ужина и в упор посмотрел на хозяина семейства. — Леонид Эдуардович, у меня к вам личный разговор.

Тот глянул на жену, на потупившегося Илью и кивнул на выход.

Мы уединились в спальне. Леонид Эдуардович сел на кровать, я остался стоять и не стал тянуть.

— У мамы рак. Его можно вылечить, но нужны деньги. Займете?

Брови хозяина дома взлетели на лоб, он уронил:

— Мне очень жаль…

Неужели морозится? Черт! Горло сжала когтистая лапа негодования. Как же так? Да если бы не я, у них бы и посуду вынесли, не говоря о видике и всем прочем! Понятно, что, бросая добро в воду, не стоит ждать благодарности, но все же…

— В долг. На две недели. Могу вернуть больше…

— Каким образом? — вскинул бровь он.

— Мы с бабушкой повезем фрукты в Москву и планируем деньги удвоить.

Леонид Эдуардович поднялся, шагнул к двери.

— Сколько нужно?

Во теперь захотелось сесть и улыбнуться. «Мне очень жаль» значило не отказ, а выражение сочувствия из-за маминой болезни.

— Сколько не критично. Я правда прокручу и отдам, вы их не потеряете.

Взрослый, убеленный сединами мужчина улыбнулся.

— Отдашь, когда сможешь. Так сколько надо?

— Тридцать. — Я не стал ни мелочиться, ни наглеть.

Он кивнул и исчез за дверью, вернулся с конвертом, протянул его мне.

— Пересчитай. — Я выполнил просьбу, Леонид Эдуардович за мной внимательно следил и, когда я закончил, добавил: — Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо, — сказал он, хотя это должны быть мои слова.

Я пожал его руку, сухую и шершавую.

— Это вам спасибо. Теперь мы спасены! Но я правда верну, и скоро.

В его темно-серых глазах промелькнули искры, и я понял, что он мысленно простился с этими деньгами — тоже выбросил добро в воду.

— Через две недели, — сказал я с нажимом. — А теперь мне пора.

Уже у выхода я вспомнил, что должен позвонить бабушке. Да, обещал позже, но вдруг она ответит? Тогда не придется идти к бабе Вале. Естественно, никто не возражал против моего звонка.

Бабушка ответила, я отчитался о проделанной работе и пообещал приехать к ней на первом автобусе, то есть где-то в семь утра — обрывать черешню и готовиться к нашей авантюре. Рынок работал до четырех-пяти, я туда успею к концу рабочего дня. До этого времени мы должны управиться, чтобы попробовать закупить остатки абрикос. Если не получится, придется это делать утром.

Дверь на кухню была открыта, и Каретниковы наверняка слышали наш разговор — и хорошо, пусть знают, что их деньги не уйдут в бездну.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, я забрал Борю, и мы побежали домой. Надеюсь, мама узнала все, что необходимо, ведь я вообще не ориентируюсь во всех этих медицинских делах.

Атмосфера дома была напряженной. Мама ждала меня, выскочила в прихожую, и я понял, что прежде всего нужно ее обнадежить. Отдав орехи Боре и велев их очистить, я в очередной раз рассказал примерно то же, что говорил бабушке. Показал конверт с деньгами.

— Сорок тысяч у нас уже есть, будет больше. Не переживай, вытянем. Веришь?

Я говорил эмоционально, и мне удалось заразить ее своей уверенностью. Выслушав, она вздохнула и молча сгребла меня в объятия, поцеловала в макушку.

— Мой мальчик, спасибо тебе. Прости меня, что я, ну, такая… Тебе же всего четырнадцать лет!

Того, что ты сейчас сделала, более чем достаточно. Просто живи, мама! Ты уже отогрелась и стала похожа на человека. Может, все вообще обойдется, бывает ведь, что врачи ошибаются. Этого я, конечно, не сказал, да и сам старался не думать, чтобы не терять надежду во второй раз и мать зря не обнадеживать. Да, есть такая вероятность, но она минимальна.

— Мне самому интересно поехать в Москву и попробовать заработать.

— Ох… — Она отстранилась, посмотрела, как на добровольца, уходящего на войну, погладила по щеке. — Страшно-то как! Она же такая огромная, Москва! Я там чуть не потерялась.

— Во-первых, там везде стрелки-указатели, во-вторых, со мной будет бабушка. Я уеду завтра рано утром к ней и уже, наверное, вернусь только во вторник.