Институт репродукции - Ольга Фикс

– Ну и по мелочи, так сказать. Одни домашние роды, один выкидыш после ЭКО. Тетку ужасно жалко, плачет —разливается. Вроде это у нее не первая уже попытка. В платном боксе вчера с утра роды были, но это не я принимала, свою кого-то позвали. Оплата там по высшей категории идет, предупреждаю – забегаешься на звонок скакать.

– По высшей категории? А чего тогда вдруг к нам.?

– А куда ее еще? Там и сифилис, и триппер.

– Шутишь! Все сразу. в одном флаконе?! Как это она так? Блядь, что ли, чья-нибудь?

Я не успела ответить. Кто-то резко схватил меня за плечо и развернул к себе.

– Настя! А ну быстро рассказывай, чего натворила?

Так. Кажется для меня на сей раз пятиминутка начнется прямо здесь и сейчас.

Вообще-то она хорошая, наша Старшая. И ко мне с самого начала относилась нормально, хотя и ругалась чуть что почем зря, и не особо цензурно, но всегда приговаривала, что это, мол, для моей же пользы, и что я, вообще-то неплохая, она, мол, чувствует что из меня еще выйдет толк. Поднатаскать бы только маленько, дак ведь времени ж нет никакого натаскивать, ладно уж, по ходу дела как-нибудь.

Когда она принимает роды, я могу хоть час простоять у нее за плечом, не дыша. Именно наблюдая за ней, я окончательно убедилась, что мама абсолютно неправа – акушерки они всегда акушерки, будь они хоть домашние, хоть дикие. Другое дело, что бывают хорошие, а бывают плохие. Но это уж как везде.

– Ну как же так, Настя, ну как же так?! Я считала, ты взрослая девочка, доверила тебе отделение (можно подумать – у нее был выбор, особенно когда повальный грипп и половина народу на бюллетене!) а ты, оказывается, совсем младенец, с простой заливкой справиться не смогла!

– В смысле как не смогла? По-моему все благополучно, все живы, все здоровы, какие ко мне могут быть претензии…

Я говорю это мысленно, ведь не такая уж я, в самом деле, идиотка, чтобы не понимать —то-то и оно, что все живы! На меня понадеялись, мне поручили серьезное дело – убить ребенка, а я вот так всех подставила…

– Нет, ну ты поставь себя на мое место, вот сейчас придут родители этой девицы – и что мы им скажем? Поздравляем, у вас родился внучек, прелестный мальчик, очень похож на дедушку, на Вас, то есть! Или что – мне самой сейчас пойти в детскую и как-нибудь по-тихому его придушить? Да уж правильнее было б тебя послать (я на секунду замираю от ужаса), твоя ведь недоработка!

Видимо ужас-таки нарисовался у меня на лице, потому что Старшая только рукой махнула – иди, мол, что с тебя взять… сама знаешь куда.

– Больше происшествий не было?

Я отчаянно мотаю головой.

– Ну хоть на том спасибо. Ладно, иди домой, как-нибудь попробуем тебя выгородить. Лучше тебе сейчас врачам на глаза не попадаться. – И, уже в сторону, с нескрываемым сожалением, – И ведь хорошая, в сущности, девка, толковая, учили-учили. Вечно так – учишь их, учишь – потом все коту под хвост.

Я похолодела. Похоже было, что моя работа здесь подошла к концу. На моей памяти такое уже бывало. Той давней осенью, три года тому назад, нас в отделение пришло четверо, но две мои товарки отсеялись как-то быстро, сами собой – одна просто сломалась, не выдержала работы сутками, другую ужасал сам процесс родов, и она через пару недель по-тихому свалила в ЭКО. А еще одну просто «ушли». На моих глазах, и я ничем не смогла помочь. Да, честно говоря, не очень-то и пыталась – боялась оказаться следующей. Но обошлось.

Лизка – она на год старше меня – рассказывала, что и с ними также было. Берут трех-четырех из выпуска, а остается в лучшем случае одна – кто сам уходит, кого просят по-хорошему.

Как видно, в нашем случае не останется ни одной.

Жалко. Столько уже отпахала, привыкла. И чего теперь делать? Проситься к мамке в клуб? Вообще-то она уж сколько раз предлагала…

Впрочем, до конца месяца можно особо не париться – все смены расписаны, все роли распределены, кого она вдруг, с бухты- барахты, сыщет мне на замену?

Как же меня достал этот коридор! Какой же он длинный, и какой же зеленый! И кто только придумал, что зеленый свет успокаивает?!

По дороге свернула в детскую. Виновник моих бед мирно спал, теперь уже как белый человек, в инкубаторе. Люда с утра покормила его через зонд и сменила ему подгузник. Она приобняла меня, похлопала по плечу – мол, не горюй, Настя. Ну что, ну даже если чего, да черт с ней, с этой работой, не по тебе она все равно! А так-то ты молодец, и Алеха твой еще, глядишь, выкарабкается, вырастет, придет к тебе, и скажет «спасибо»! А что, ты ж ему, можно сказать, вторая мамка, крестная!

*

– Не, ну я чего-то не догоняю!

Сергей сидел на подоконнике и болтал над Москвой ногами. Москва мигала ему снизу разноцветными огоньками, гудела гудками разной громкости и высоты, дышала смогом, сигаретным дымом и выхлопами, и при всем при этом казалась вполне дружелюбной.

– В чем-ты его носить-то станешь? У тебя ж матки нет? Или они донорскую какую на такой случай вшивают? От мертвой бабы, ну, или там добровольно отказавшейся?

– Серый, не пори чушь! Сам же когда-то предложил, и сам же теперь битый час сидишь на моем окне, в моей комнате и говоришь мне гадости. Как-то не комильфо, не находишь?

– Но кто ж знал, что ты в самом деле попрешься себе ребенка заделывать? Вот уж действительно, заставь дурака Б-гу молиться… Не, ну все равно, я не понимаю…

– Не понимаешь – открой ихний сайт и прочти. Там все очень даже доходчиво объяснено. Как раз для таких… умных и развитых людей, как ты.

– Да смотрел я там! Длинно, занудно, и такими словами, что никакого терпенья не хватит вникать. Ты мне лучше на пальцах объясни. Как не шибко продвинутому пользователю.

– Ну, что, что тут может быть непонятного! Ты ж биологию в школе учил? Вот, смотри, открываю, видишь, большими буквами, по-русски написано: « Основная идея базируется, на том, что отдельные клетки эндометрия, то есть внутреннего функционального слоя матки, при помощи специального сканирования визуализируются в любой части тела млекопитающего, независимо от пола. Выделенная культура данных клеток культивируется на питательной среде, и впоследствии используется для выстилки внутренней поверхности искусственно формируемого посредством эндоскопии так называемого перитониально-брызжеечного кармана. В эту искусственно созданную и выстланную эндометриальным слоем полость вводится эмбрион. Одновременно в организм как парентерально, так и пер ос, постоянно поступают и поддерживаются на должном уровне в кровотоке соответствующие гормоны, обеспечивающие пролиферацию клеток децидуальной оболочки. При наличии благоприятных условий далее естественным образом происходят: имплантация плодного яйца с последующей плацентацией, формирование плодных оболочек, созревание и развитие плода, практически ничем не отличимые от таковых в женском организме. Кровообеспечение плода осуществляется сосудами плаценты. Венозный отток происходит…»

– Все хватит, сейчас у меня башка лопнет! И это, по-твоему, русский? А мы с тобой тогда что, по-иностранному, что ли чешем? Я лично ниче не понял: карман тебе к животу пришьют? И будешь ты у нас, типа, не Костя, а кенгуру?

– Типа. Только не снаружи пришьют, а изнутри. Такую как бы матку искусственную соорудят.

– То есть в каждом, получается, мужике, если как следует покопаться, сидит своя собственная баба? И все мы, можно сказать, гермафродиты?

– Можно сказать. Только зачем?

– И верно. Такое если вслух кому сказать, можно ведь и огрести не хило. Да, теперь понятно, почему таким языком написано. Для конспирации. Чтоб дебилы всякие не читали.

*

Дебилы, к сожалению, все равно читали. Ну, или им кто-то переводил.

Подходя в очередной третий четверг к чугунным воротам Института, Костя был встречен небольшой – человек 20—30 группкой людей с плакатами типа: «Не позволим педерастам завладеть чистыми и невинными детскими душами!» «Не дадим гомосекам изгадить генофонд нации!» и даже: «Выбей ублюдка из поганого живота мужеложца!». В основном это были неопрятные, плохо одетые и не совсем трезвые на вид люди, мужчины и женщины средних лет и чуть старше.

Чуть поодаль стояли крепкие бритоголовые парни в кожаных куртках и с металлическими цепями в несколько рядов на шеях и на запястьях. При них было несколько стильных, вызывающе накрашенных девиц в мини юбках. Когда Костя проходил мимо, одна из них громко свистнула, а когда он, чисто рефлекторно, обернулся на свист, показала ему средний палец.

Руководил действом прилично одетый мужчина лет сорока. Он стоял на каменном основании ограды и с этого возвышения зычным, хорошо поставленным голосом толкал всякие зажигательные речи, типа:

– Россияне! Православные! Сколько можно терпеть это издевательство! При попустительстве государства, правительства, на наших с вами глазах, в этом псевдонаучном заведении под видом лечения ежедневно ставятся опыты на сотнях ничего не подозревающих людей! Растлеваются еще до рожденья невинные детские души! Пока мы с вами молчим, здесь, за запертыми дверьми секретных лабораторий, производят противоестественные кровосмесительные эксперименты, генное модифицирование человеческой ДНК, надругательство над душой и плотью русской нации! Конечной же целью этих экспериментов, о которой нам, конечно, не говорят, является не что иное, как искусственное выведение в пробирке Антихриста! Друзья! Задумайтесь! Не дайте отвести себе глаза наукообразной чушью, коей потчуют нас продажные СМИ и безответственные блоггеры! Нет, заручившись поддержкой мировой общественности, мы с вами, плечом к плечу…