Время – московское! - Александр Зорич

– Послушай, Эль-Сид… Вот ты говорил, что хозяин этого планшета много знал о Коллекции. Верно?

– Так.

– Но что именно он знал? Ты что-нибудь запомнил?

– Я запомнил все, – горделиво отозвался Эль-Сид. – Моя память сильная и надежная, потому что я много тренируюсь!

– Тогда расскажи что-нибудь из того, что ты запомнил, мне.

– Это принесет тебе эмоцию счастья? – с надеждой в голосе поинтересовался чоруг.

– Еще какую! – сверкнула глазами Таня.

– Тогда говори, что за вещь ты хочешь узнать… И я вспомню ее для тебя!

– Ну… например, про «черепки».

– В планшете сказано, что это части панциря! Существо под названием «джипс» вылупилось из старого панциря, потому что у него вырос новый. А «черепки», то есть части старого панциря, остались. Они лежали очень долго. А потом вы их нашли.

– Джипс… Я и существ-то таких не знаю! Даже не слышала никогда… – задумчиво произнесла Таня. – А ты, Эль-Сид, – ты знаешь, кто такие джипсы?

– Знаю. Но я разобрался не сразу. Мы их называем и описываем совершенно иначе. Пришлось много думать и читать планшет. Вы, русские люди, с ними воевали. Совсем недавно.

– Мы? С ними? Воевали? Ты ничего не путаешь?

– Люди воевали с джипсами в вашем году «два шесть два один». Месяц «маи».

– Май?

– Да. Май. Так написано в этом планшете, – отвечал Эль-Сид.

– А вы, чоруги, с ними тоже воевали?

– Нет. Никогда. Мы, чоруги, считаем, что есть три судьбы, которые можно разделить: судьба войны, судьба любви и судьба равнодушия. Мы и джипсы разделяем судьбу равнодушия!

«Судьба равнодушия» – неплохо звучит», – мимоходом отметила Таня.

– Значит, ты узнал о джипсах не из планшета?

– Мы, чоруги, тоже знаем джипсов! Только называем их «ул-ошо-мянзиж». Давно, много тысяч лет назад, у нас и народа ул-ошо-мянзиж были контакты. И в нашей земле тоже лежали вещи, похожие на те, которые вы собрали в свою Коллекцию!

– Неужели?

– Еще как! То, что вы называете «хвощом», мы тоже находили в одной из соседних планет. Наша коренная планета У-ет-у, а та, где нашли «хвощ», – У-таж-у!

– Ты что, тоже, выходит, ксеноархеолог? Специалист по жизни других… м-м-м… народов? – спросила Таня, пораженная познаниями Эль-Сида. От обилия новой информации у нее голова шла кругом.

– Нет. Я составитель ароматов. Особенно – похоронных ароматов. Мои похоронные ароматы очень ценятся. Они создают атмосферу чистой радости, которая делает похоронную церемонию незабываемой!

Тане показалось, что последнюю фразу Эль-Сид произнес с иронией, будто цитируя слова из рекламного буклета.

– Но в таком случае, откуда ты знаешь о находках ваших археологов?

– Это знают все образованные чоруги. Под нашим солнцем археология стоит второй в Списке Семи Великих Знаний о Мертвом. Очень уважаемая наука!

– Знаний о мертвом?

– Конечно, о мертвом! Ведь археология занимается тем, что умерло!

– Это, конечно, верно… Но в таком случае и геология тоже… и история…

– Полезно знать о мертвом больше. Тогда начинаешь лучше понимать живое, – наставительно сказал чоруг.

«Вот бы и у нас так считали! Тогда, может, и зарплаты были бы повыше», – вздохнула Таня.

– Расскажи мне еще про «хвощ», Эль-Сид, – попросила она. – Если тебе не трудно.

– Мне легко! Когда я разговариваю с тобой, мой мозг становится активным! Моя душа радуется! Это очень полезно! Ведь после того как я умру, мне понадобится вся сила моего мозга! И вся радость моей души! Слушай же, Таня. Мы, чоруги, тоже нашли такой «хвощ». Даже несколько «хвощей». Правда, наш «хвощ» был не таким, как ваш. У него было два ствола! А отростков было меньше!

– Может быть, это и не «хвощ» вовсе? – предположила Таня.

– Нет, «хвощ», – уверенно сказал чоруг. – Одинаковый материал, одинаковый цвет, одинаковый замысел…

– И что, «хвощ» тоже имеет отношение к этим… как ты сказал?

– Ул-ошо-мянзиж. То есть джипсам.

– Ну да, джипсам.

– Видимо, имеет. Но сказать, какое именно это отношение, наши ученые не смогли. Зато они сделали другое открытие! Великое открытие!

– Какое же?

– У нашего «хвоща» имелось два сросшихся ствола. На этих стволах были четыре мутанта.

– Ты хочешь сказать, мутовки?

– Ошибся. Конечно, мутовки! На каждой мутовке было по шару! И от трех шаров отходили еще ветки с шарами. Хозяин того планшета, – продолжал увлеченный чоруг, – считает, что «хвощ» есть модель молекулы. Наши ученые тоже так считали. Но оказалось…

Таня нервно заерзала в кресле – от нетерпения. Археологическая фортуна наконец-то улыбнулась ей своей мраморной улыбкой!

– …но оказалось, что это модель планетной системы!

– Той самой, где расположены планеты У-ет-у и У-таж-у? – предположила Таня.

– Нет! Соседней системы! Системы Аж-ет! И в этой модели, то есть в «хвоще», имеются все планеты и спутники, которые эту систему составляют! Шарики – это и есть планеты!

– Но почему тогда у «хвоща» два ствола? – стараясь не давать волю скепсису, спросила Таня.

– Потому что система Аж-ет – это система двойной звезды!

– Значит, ваш «хвощ» – модель планетной системы… – пробормотала Таня. – Но если допустить, что все «хвощи» являются моделями систем, значит, и наш тоже?

– Наверняка!

– Значит, наш «хвощ» – модель системы Крокуса, где находится планета Вешняя?

– Это исключено. Параметры не совпадают, – авторитетно заявил Эль-Сид. – Система звезды, которую вы называете Крокус, имеет восемь планет. У одной из этих планет одиннадцать спутников, не считая мелких. А планет должно быть шесть. И не более трех крупных спутников у одной планеты.

– Но тогда какой системы? Это можно узнать?

– Теоретически – да. Для этого нужно поискать в наших каталогах звездную систему с таким же числом планет и спутников, какое показывает ваш «хвощ».

– Но таких систем, наверное, сотни? Ну, десятки десятков?

– Я понимаю, что такое «сотня». И что такое «сотни», я тоже понимаю. А на твой вопрос ответить трудно. Если брать все системы без разбору, выйдет много, ты права. Но я не считаю народ ул-ошо-мянзиж глупым. Хотя он и стал очень глупым. Однако раньше этот народ был другим. «Хвощ» вырастал внутри каждого джипса. И не просто так. «Хвощ» обозначал планетную систему, где джипс призван к жизни.

– Рожден?

– Если тебе так нравится слово. Но я к другому веду. Теоретически «хвощ» показывает не только общее устройство планетной системы. Он еще должен выражать точные соотношения небесных тел. То, что ваши пилоты называют «гравитационной лоцией». А когда есть нечто точное, все лишнее легко отсечь.

В астрографии и навигации Таня чувствовала себя крайне неуверенно. Но последнее заявление чоруга ее обнадежило.

– А ты можешь это сделать? Найти похожие планетные системы и отсечь все лишнее? – сгорая от нетерпения, спросила Таня.

– Теоретически – да, – сказал чоруг, поразмыслив. Чувствовалось, что магическое слово земной науки «теоретически» пришлось ему по душе.

– А практически?

Но этот интереснейший разговор, чреватый ни много ни мало революцией в джипсоведении, был грубо прерван. Экран, расположенный на двери «ванной комнаты», ожил. Чоруг и Таня воззрились на него неохотно и даже сердито.

На экране появилось встревоженное лицо Нарзоева, переминающегося с ноги на ногу в стыковочном шлюзе. Он был в скафандре. Не иначе как собирался «вызволять» Таню, но обнаружил, что двери заблокированы. Жесты Нарзоева были резкими, агрессивными. Судя по движениям губ, он говорил в камеру что-то не слишком куртуазное.

Эль-Сид включил звук.

– Вы что там, оглохли, звездоплаватели хреновы?! – проорал Нарзоев.

Таня подплыла к экрану и лучезарно улыбнулась.

– Алекс, ты чего разнервничался? – ласково спросила она. Но как Таня ни старалась, а сделать так, чтобы в ее голосе не проскальзывали виноватые нотки матери семейства, невесть где шлявшейся всю ночь до утра, ей не удалось.

– Я? Разнервничался? Да я спокоен, как три тысячи мертвых клонов! – рявкнул Нарзоев. – Просто мне нужно знать, что с тобой все в порядке! Тебя нет уже четыре часа!

– Подумаешь, четыре часа! – с деланным легкомыслием отмахнулась Таня. – Что такое четыре часа перед лицом вечности?

– Философией будешь Никите баки заливать! Между прочим, там, на «Ветерке», повышенный радиационный фон!

– Я, как видишь, в скафандре!

– От всей радиации этот скафандр не экранирует!

– Я проверила, основные показатели в норме, – соврала Таня, которая ничего не проверяла, надеясь по привычке на русское авось.

– И все равно немедленно возвращайся, – нахмурился Нарзоев.

– Это еще с какой стати? – Таня не могла отказать себе в удовольствии сыграть пару незамысловатых мотивчиков на истрепавшихся пилотских нервах.

– Юрий Петрович сказал, что он передумал, – сквозь зубы процедил Нарзоев.

– А я – не передумала, – заявила Таня с вызовом.