Верность - Марко Миссироли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отставив в сторону коробку с инструментами, она наткнулась на деревянный ящик, обернутый простыней. Внутри лежали старые комиксы, в основном про Дьяволика и капитана Мики. Пролистав капитана Мики, она нашла двадцать одну открытку, отправленную на рабочий адрес мужа. Милано-Мариттима, Виареджо, Альпы, даже Мадрид с Будапештом и одна, всегда разная, фраза, она помнила их все, но повторяла только одну: «Тебе бы понравились заливы, благоухающие хвоей. Твоя Клара». И штамп Бормио, 8 августа 1976 года – Маргерите было тогда два года. На всех открытках стояла одна и та же подпись, последнюю отправили 2 июля 1986 года. Прочитав их все, Анна минут сорок просидела в подвале на земляном полу. Затем положила все на место и поднялась наверх, стараясь не думать о том, что внизу остался ящик, который нужно непременно выкинуть. Поначалу она отложила это до завтра, затем до послезавтра и так постепенно привыкла сосуществовать с деревянной коробкой, хранившей двадцать один секрет. Она предприняла попытки узнать правду, расспросив бывшего сослуживца мужа, и даже позвонила в гостиницу «Дож» в Милано-Мариттима с открытки от 6 июля 1979 года. Однако к чему ей было знать правду?
Анна порылась в памяти: не считая поездки в Турин на курсы, Франко почти не отлучался из дому. А телефон? В счетах не было ничего необычного, за исключением того времени, когда Маргерита в средней школе часами висела на телефоне, прикрывая рукой телефонную трубку. Что еще? Франко был скуп на ласку, дорогих подарков не делал. По воскресеньям ходил на стадион, иногда катался на велосипеде. За всю неделю отсутствовал дома каких-то пару часов – он проводил их со своей Кларой? Когда он умер, она почти не плакала. И пока другие гадали, когда же она зарыдает горькими слезами – еще как зарыдает! – никто даже не подозревал, насколько эта находка отсрочила ее слезы. Не теряя надежды найти что-то еще, Анна вытряхивала ящики, опустошала шкафы, снова и снова вычищала квартиру, старалась вспомнить всех присутствовавших на похоронах – ни намека на незнакомку. Она была замужем за хорошим человеком, слово «хороший» ее определенно успокаивало. Анна повторяла его снова и снова. Эта Клара была бегством от действительности, если она вообще существовала. Как и та студентка для зятя или, может, для дочери, да для кого угодно – у нее-то и повода никогда не было. Годы замужества, роды и материнство, сшитые точно в срок платья, приготовленная с любовью еда, скрытый, но живой интерес к политике – в целом неплохое противоядие от тоски.
Попав в больницу, Анна спросила, где находится амбулаторное отделение.
– Анна!
Обернувшись, она увидела Карло возле кофейного автомата с телефоном в руке.
– А ты как здесь очутилась?
– А ты?
– Я не понял, что происходит, – он подошел к ней и обнял.
Анне нравилось, когда зять ее обнимает, она даже к этому заранее готовилась, прогибая спину в пояснице.
– Где Маргерита?
– Пойдем, – взяв под руку, Карло повел ее к лифту. – Это ее физиотерапевт. Его покусала собака, пошло заражение, дальше я не понял. Она его сюда привезла.
Анна поднесла руку ко рту.
– Как покусала собака? У вас есть животные?
– В смысле?
– Держитесь от них подальше!
Анна вышла из лифта и проследовала за зятем в отделение, они зашли во вторую дверь слева. В палате было шесть коек, Маргерита сидела рядом с той, что стояла ближе к окну, на ней спал парень с перевязанной рукой.
– Ты и правда приехала, – улыбнулась Маргерита.
Анна пожала плечами.
– Мам, прости, что пропустила сеанс.
Анна приласкала дочь, положив ей руку на плечо. Затем спряталась в уголке, прислонившись спиной к окну, и стала наблюдать за писавшим что-то в телефоне зятем и дочкой, которая не сводила глаз с этого незнакомого парня. Она поинтересовалась, что случилось, Маргерита ответила, что расскажет позже, с минуты на минуту должна прийти его девушка.
– А родители?
– Он запретил им звонить.
Анна приблизилась к молодому человеку, тот приоткрыл веки и взглядом перепуганного, отчаявшегося ребенка посмотрел сначала на нее, затем на Карло, потом снова закрыл глаза.
Карло тоже на него смотрел, но потом стыдливо отвел взгляд. Вернулся к телефону, написал: «Если ты не против» и отправил сообщение. Затем встал и сказал, что ему пора и что отец просил держать его в курсе. Поцеловав жену и тещу, Карло заторопился прочь: он так страстно желал Софию, что просто не мог нормально жить, как будто одна половина его естества противилась другой. Ему было интересно, до какого предела он сможет дойти. Что же его так влекло к ней? Задница. Что еще? Голос, необходимость слышать его в минуты возбуждения. Что еще? Противозачаточная таблетка – он заметил упаковку в ее вещах: мысль кончить внутрь приводила его в замешательство. Что еще? Возможность овладеть новым телом, молодым телом. Понять, сможет ли он на этот раз. Он уже нисколько не боялся, что про это узнают, он словно получил на измену законное право. И мог позволить себе соединить в замкнутую систему отношения с женой и любовницей. Какое неправильное слово – любовница. Какое неправильное слово – измена. А чему, собственно, он изменит? Кому помешает, если он переспит с другой и получит, а может быть, и подарит, мимолетное удовольствие? Встанет и оденется без всех этих нежностей и любовных ритуалов, которые сплачивали их брак годами и в которых он ни разу не усомнился. Сохранять брак, строить отношения, быть преданным – слова, которые в литературе являются признаком наивности и которые теперь связывают ему руки. Он подозревал, что это чувство вины и что именно оно удерживает его на грани. Сколько раз он представлял себе, как возвращается домой через три-четыре часа после секса с другой, еще влажные рецепторы члена оглушены новизной соития, и, пока открывает замок домашнего очага и целует Маргериту, старается выиграть драгоценные минуты, чтобы заново привыкнуть к своему браку.
Заново привыкнуть – именно это вызывало сомнения. Тот, кто вынужден привыкать заново, был по ту сторону баррикад, а значит, нарушил равновесие. Нарушить равновесие: хорошее воспитание, семейство Пентекосте, католическая школа, рождественские подарки в мерцании свечей, зажженных мамой в элегантном костюме. Карло был человеком, который вечно ищет фамильные алиби, и это притом что именно сестра сказала ему, что измена
