Будённовский рубеж - Алексей Филатов

В тот момент резко щёлкнули затворы. Я подумал, что сейчас начнут стрелять и я отсюда уже не выйду. Но боевики быстро успокоились, даже засмеялись, что пьяный.

Во мне всё кипело. Этот президент не только на родину не приехал, чтобы хоть формально быть со своими гражданами – а ведь о наших событиях вещал весь мир, – он даже словом нас не поддержал. Как это объяснить? Жестокостью, равнодушием к своей родине и её гражданам, или ещё чем? Мне было противно. В 91-м году я закупал медоборудование в Германии, и мне предложили контракт. Я тогда сказал: «Герр профессор, понимаете, какое сейчас интересное время в России, как мы сейчас все изменимся? Представляете, что такое Россия? Это богатейшая страна, люди заживут нормально, у нас всё будет развиваться, и я хочу в этом участвовать». Он ответил: «Я вас понимаю, да, я вас понимаю». И вот мы все тут. И ни черта нет. Я не говорю уже о доме – в больнице ничего нет, лекарств нет. Больные сами всё покупают. Позорище. Богатейшая страна, а люди по помойкам ходят, еду ищут. Мне было очень тяжело думать о своей стране. Это до сих пор не даёт мне жить нормально. В тот вечер по телевизору видеть его было противно. Поведение Ельцина в очередной раз убедило меня, что ни у правительства, ни у руководства штаба нет никакого понимания ситуации и нет мирного плана по её разрешению.

ГАЗЕТА «КОММЕРСАНТЪ» О ВИЗИТЕ ЕЛЬЦИНА В ГАЛИФАКС, 20 ИЮНЯ, № 112

Спецкорреспондент Ъ в Галифаксе Вероника Куцылло (фрагмент):

<…> До смерти напуганные международным терроризмом лидеры, особенно Томиити Мураяма и Билл Клинтон, не могли не отнестись к впервые оказавшемуся в подобной ситуации Борису Ельцину с искренним сочувствием. К тому же, на этот раз сам Ельцин тонко уловил настроение коллег и на протяжении обоих дней не говорил о Чечне иначе как о центре мирового мафиозного терроризма, поставляющего «бандитов в чёрных повязках». Президентская лексика и экспрессивная жестикуляция, судя по всему, произвели неотразимое впечатление на всех участников саммита: они осудили захват заложников в Будённовске и лишь слегка попеняли в коммюнике на предпочтение военных действий в Чечне политическим средствам.

Я добрался до своего кабинета, он был забит медиками из разных подразделений. Я открыл дверь и, пригнувшись, нырнул в кабинет. К этому времени у нас уже выработалась привычка пригибаться при прохождении дверных проёмов напротив окон, чтобы не поймать пулю или осколок. Все сидели на полу, некоторые лежали. Кто-то пошутил, и все засмеялись. Как же было приятно услышать этот смех!

Вдруг вспомнили, что завтра день медицинского работника, наш праздник. Не сговариваясь, мы разыграли шуточный спектакль, изображая торжественное заседание. Рассказывали весёлые истории, шутили, улыбались. Было видно, как люди устали, как им хочется отвлечься от реальности.

Соберёмся ли мы когда-нибудь снова вместе, или кто-то останется здесь навсегда? Я думал об этом, глядя на веселящихся коллег, и в мыслях прозвучало: «Боже, спаси нас! Спаси наши души». И это у меня, атеиста.

Ближе к утру задремали. В полусне я как наяву увидел заметённую снегами сельскую больницу в Кустанайской области, куда я приехал работать сразу после института. В больнице холодрыга, отопление почти не работает, я и сестра стоим за операционным столом. Вокруг четыре таза, санитарка ходит, наливает в них эфир и поджигает. И горят четыре костра, чтобы хоть как-то согреть комнату, чтобы больной не замёрз. Тот опыт я никогда не забуду. Там я научился принимать решения, ни на кого не надеясь, за что потом меня часто ругали. Я вынырнул из воспоминаний и подумал: «Как же мы справимся с новыми ранеными? Ведь у нас почти ничего не осталось».

ТЕЛЕКАНАЛ ОРТ, ПРОГРАММА «ВРЕМЯ», 16 ИЮНЯ, 21.00

Ведущий Александр Панов:

«Российские федеральные власти готовы предоставить людям Дудаева, захватившим в заложники мирных жителей города Будённовска, любые гарантии безопасности, выделить авиатранспорт, паспорта и наличные деньги и отпустить их на все четыре стороны. Единственное условие – сохранить жизнь заложникам», – сообщил официальный представитель оперативного штаба в Будённовске Андрей Черненко. Он особо подчеркнул для ИТАР-ТАСС: на сегодняшний момент единственный рассматриваемый нами вариант урегулирования ситуации – мирный. <…>

Только что мы получили телеграмму с пометкой «срочно». В Будённовске продолжаются интенсивные усилия федеральных властей по решению проблемы заложников путём переговоров с террористами. Об этом заявил сегодня вечером премьер-министр России Виктор Черномырдин. Текст его заявления только что распространило Управление правительственной информации. «Только что завершилось совещание, на котором обсуждались пути и способы скорейшего освобождения заложников», – сказал Черномырдин. <…>

Диссонансом сегодняшним заявлениям о планах мирного освобождения заложников прозвучало выступление министра обороны Грачёва: «Они прекрасно понимают, что отступать им уже некуда, сдаться они не сдадутся, поэтому нужны спецприёмы, силовые действия, для того, чтобы как можно быстрее бы ликвидировать этих бандитов. Иначе прольётся кровь заложников».

Несмотря на заявление Черномырдина, 16 июня переговоры не сдвинулись с мёртвой точки. И врачи, и заложники, и сам Басаев ждали штурма. Грачёв своим выступлением лишь подкрепил их уверенность. Была ли это его личная точка зрения, или он уже знал о каких-то принятых решениях, теперь остаётся только гадать[33].

Басаев не собирался отказываться от своих условий: он добивался только прекращения войны. Штаб снова предлагал деньги и вылет в любую страну, но безрезультатно. Басаев не был похож на других террористов, деньги его не интересовали. Его интересы столкнулись с интересами государства. Никто не хотел уступать.

К середине того же дня группа Попова достигла договорённостей с «пехотой» боевиков. Главарей банды предполагалось уничтожить, после чего «пехота» должны была сдаться, заложники – выйти на свободу. Оставалось проинформировать о плане Попова и Чернобылова штаб и получить «добро».

ПОПОВ:

– День начался с того, что около пяти утра в наш двор неизвестные бросили гранату РГД-5. Люди видели, что у дома крутятся бородатые – значит, чеченцы. Население озлобилось. Люди приходили в дома к чеченцам и пытались выгнать их из города. Граната взорвалась между гаражом и автомобилем, никто не пострадал.

Утром я привёз к нам в дом генерала Чернобылова. Мы обсудили последние нюансы ликвидации боевиков. Договорились, что докладываем о плане в штабе, как только Умар получает согласие сложить оружие от большинства боевиков. Мы надеялись получить его уже в ближайшие часы.

В здании ОВД я столкнулся с генералом Куликовым, моим непосредственным начальником, он прилетел из Чечни. Куликов спросил, как дела, я