Девочка и ветер - Драган Мияилович

– Что тебе надо? – спросила она, постукивая пальцем по косяку.

– Ангелина у тебя?

– У мамы. Тут, напротив.

– Я пришел повидать вас.

– Меня ты уже повидал, если хочешь увидеть ее, иди к Марии.

Наступило минутное молчание.

– Можно мне войти? Хочу поговорить с тобой.

– Заходи!

Ивана подвинулась в сторону, пропуская его в квартиру. Сев за кухонный стол, он протянул ей шоколад:

– Это для малышки.

– Ну, что нового? Рассказывай.

– Много всего, – вздохнул Стефан. – Не знаю, с чего начать.

– Как твои жена и сын? Со мной тебе не понравилось.

– Я развелся с Эвелин год назад. Думаю, что они в порядке.

– Где ты живешь?

– Я остался без квартиры. Пустил пожить одних друзей, не мог им отказать, а они, наркоманы, наширяются и устраивают оргии. Соседи писали заявления в полицию, а я об этом не знал, вот такие дела. Да ладно, черт с ними. Я остался им должен квартплату за три месяца.

– И что будешь теперь делать?

– Пришел просить, чтобы ты временно меня приютила у себя, пока я не устроюсь.

– Но я не хочу иметь с тобою никаких отношений.

– Я тебя и не заставляю. Ты спи в спальне, а я – на диване в гостиной. Только до тех пор, пока я не устроюсь. Я буду платить тебе за жилье.

– Откуда у тебя деньги? Как ты собираешься мне платить?

Стефан выложил деньги на стол.

– Вот тебе наперед две тысячи. Согласна?

– Ладно, но только пока не устроишься, и чтобы недолго.

– Это надо отметить. Пойду куплю пиццу, а есть и сюрприз для тебя, – с видимым облегчением добавил Стефан и направился в ближайшую пиццерию.

– Купи и пиво! – крикнула ему вдогонку с балкона Ивана.

Оставшись одна, она решила, что временное пребывание Стефана здесь – лучшее для нее решение. Две тысячи крон именно сейчас, когда она осталась без ломаного гроша, а до двадцать восьмого, когда выплачивают социальную помощь, еще так далеко, то обстоятельство, что он здесь, казалось ей спасением.

«Отныне у меня будет защита, – раздумывала она, выставляя тарелки и стаканы на круглый кухонный стол, – мне не придется вздрагивать каждый раз, когда кто-нибудь позвонит во входную дверь. Всегда, когда стучит крышка почтового ящика, у меня стресс, а когда от голода, краду еду в супермаркетах, молюсь Богу, чтобы не застукали. Пусть сейчас это будет его заботой. Хотя бы временно».

Вернулся Стефан, неся пиво и огромную коробку, из которой волнами распространялся запах свежей пиццы. Запах еды защекотал ей ноздри, какое-то радостное тепло разлилось по животу. Тонкая корочка румяного, еще дымящегося коржа, украшенного мелко нарезанной ветчиной и шампиньонами, приглашала к пиршеству, и они навалились на еду.

– Гулять так гулять! Попробуешь?

Дрожащими пальцами он открыл перед ее глазами маленький сверток, внутри которого белел снежный кокаиновый порошок. Сначала она хотела сказать «нет», но, почувствовав резкий скачок адреналина и волну возбуждения, проникающую во все поры ее существа, повременила с ответом, наблюдая, как он неуверенными движениями пальцев открывает и второй сверток, предназначенный для нее. Желание попробовать еще раз, утонуть в блаженстве расслабления, забыть все, перейти из состояния бесцельных будней в тихую дремоту и блаженную нирвану, оказалось сильнее ее воли.

– Можно, – сказала она хрипловатым, будто чужим, голосом.

На стеклянной поверхности зеркала, принесенного из ванной, Стефан ножом сделал две белые полоски и начал втягивать в себя порошок.

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Ивана посмотрела на номер, звонили из маминой квартиры. Ну почему именно сейчас? Как будто кто-то за ней шпионил. Ивана не ответила на звонок, а потом вообще отключила телефон.

– Кто это? – спросил Стефан.

– Наверное, Ангелина, – ответила Ивана и глубоко вдохнула порошок.

В тот вечер девочка еще неоднократно пыталась дозвониться, чтобы поговорить с матерью. Усыпляющий голос дежурного оператора настойчиво и однообразно повторял: «Абонент временно недоступен. Оставьте голосовое сообщение после сигнала».

На следующий день, где-то около полудня, держась за перила, Ангелина поднималась по крутым ступенькам к квартире матери, намереваясь проверить, вернулась ли домой Ивана. А та как раз проснулась и направилась в ванную. Синие тени под глазами и болезненная бледность красноречиво свидетельствовали о проведенной ночи. Услышав звонок и увидев в глазок Ангелину, Ивана отворила дверь и впустила ее в квартиру.

– Где ты была вчера вечером? – надув губки, с видимой сердитостью спросила Ангелина.

– Нигде. Я была дома.

– Неправда. Я тебе звонила много раз, а ты не отвечала.

– У меня разрядился телефон, поэтому я не слышала, – солгала Ивана, возвращаясь в ванную. – Я только приведу себя в порядок. А ты пока иди в свою комнату.

Заметив пару мужских ботинок, Ангелина на цыпочках прошла в гостиную. В пришельце, хотя он и отвернулся лицом к спинке дивана, она сразу узнала отца, которого не видела несколько месяцев. Худые волосатые ноги виднелись из-под одеяла, которое наполовину соскользнуло на пол.

– Папа пришел! Вы помирились? – радостно воскликнула девочка и бегом поспешила в ванную. Шум воды приглушил ее восторженный возглас, и Ивана ничего не услышала.

Ангелина вернулась в гостиную, присела на край дивана и тонкими детскими пальчиками начала гладить отца по голове. Она долго игралась с кудрявыми прядями его волос, а потом нежно, будто дует на цветок одуванчика, поцеловала его в небритую щеку.

– Папа, просыпайся! Посмотри, сколько уже времени! – проворковала она, ласкаясь.

– Это ты, Ангелина? Иди к маме на кухню, она даст тебе шоколад, который я для тебя купил. Дай мне еще немного поспать, – растягивая слова, пробормотал Стефан, возвращаясь в прежнее положение.

Девочка потом еще долго не отводила глаз от него, воспринимая возвращение отца как подарок судьбы, как какую-то космическую лотерею, как будто она выиграла исполнение самого заветного желания. «Мы снова будем одной семьей!» И когда снова кто-нибудь спросит: «А где твой папа?», она уверенно ответит: «Да там он, дома спит».

Через полуоткрытую балконную дверь потянуло сквозняком, защекотав ее по ступням, и Ангелина погрузилась в мечтания, представляя как добрый легкий ветерок на своих крыльях несет отца и мягкой, словно из лебяжьего пуха, рукой опускает его на диван в комнате матери.

Из ванной все еще доносился звук воды. Переполненная каким-то неописуемым и редко испытанным счастьем, Ангелина просто слетела вниз по ступенькам, чтобы сообщить бабушке Марии радостную весть. В руке она держала шоколад, который нашла на кухонном столе, подняла его высоко над головой, словно какой-то долгожданный и наконец-то полученный трофей, и прямо от дверей звонким голосом отрапортовала:

– Смотри, что я получила!

– Откуда это у тебя?

– Бабушка, папа спит! Кажется, они помирились!

Темная тень пробежала по лицу Марии. Она глубоко вздохнула: «Неужели снова?! Боже, в чем я перед тобой согрешила?» Она села на стул и взяла девочку на колени, обняв ее за талию. Касаясь губами золотистых шелковых волос, она долго молчала, вдыхая запах шампуня, он всегда вызывал у нее воспоминания о детстве и аромате ромашки в саду у дедушки в Липолисте[24], откуда тянутся ее корни по материнской линии.

Девочка выскользнула из ее объятий и, стоя перед ней, заглянула прямо в глаза:

– Бабушка, ты что, не радуешься, что они помирились?

– А чему радоваться? Когда это из несчастья рождалось счастье?

– Но я же счастлива?! Я буду жить и у тебя, и у них. Все мы будем рядом и вместе.

– Пускай бы он шел своей дорогой! Он – архитектор всех наших мучений: и моих, и твоих, и Иваниных. Ты мне лучше скажи, как они вдвоем выглядели? Как себя вели?

– Нормально. Папа спал, а мама мылась в душе.

– Спал до обеда? Ничего себе!

А в это время, на расстоянии нескольких сотен метров, кто-то настойчиво звонил в дверь квартиры Иваны. Она как раз закончила купание и, накинув банный халат на голое тело, открыла дверь. Заметно рассерженный из-за долгого ожидания, Мамука спросил ее обиженным тоном:

– Сколько надо звонить, чтобы ты открыла?

– Я купалась. Не могу быть одновременно в двух местах.

Растерянная от неожиданного прихода, она даже не успела предупредить его о присутствии Стефана, а он сразу же направился в гостиную. Там, к своему величайшему удивлению, он обнаружил Стефана, босоногого и волосатого. Тот спал на диване, который он купил для Иваны два месяца назад. Мамука почувствовал, как в нем вскипает ревность, набрав в легкие побольше воздуха, он направился на кухню, где Ивана варила кофе.

– Что это за тип? – Он смотрел на нее строго и испытующе.

– Мой бывший муж. Отец Ангелины, – наблюдая за насупившимся Мамукой, лопающимся от злости, она чуть было не покатилась со смеху, но собрала все силы в кулак и воздержалась.