Солнце в зените - Виктория Холт

'Наш брат - король', - с достоинством отвечал Ричард.

Джордж лишь пожимал плечами. Это было слепой игрой случая в очередности их рождения. Если бы старшим оказался Джордж, то и королем бы стал он. Именно к нему высыпали бы навстречу люди, чтобы поприветствовать, и именно его заманивали бы к себе в постель все женщины. 'Жизнь довольно несправедлива', - мелькало в мыслях у Джорджа. Как легко на месте Эдварда мог бы очутиться его средний брат.

Маргарет тоже восхищалась Эдвардом. Он всегда проявлял добродушие и у каждого вызывал ощущение немного большей значительности, чем тот обладал в самом деле. Возможно, в этом и заключался секрет его обаяния. Возможно, но, даже если король и не подразумевал ничего подобного, думать так, все равно, было приятно.

Вскоре Эдвард найдет сестре подходящего мужа. Это неизбежная действительность, ведь теперь он - король. Обе ее старшие сестры, Анна и Елизавета, уже вышли замуж. Анна - за Генри Холланда, герцога Эксетера, а Елизавета - за Джона де ла Поля, герцога Саффолка. Да, конечно же, следующей в очереди находилась Маргарет, и, так как Эдвард стал сейчас королем, а сестры вступили в брак до этого счастливого события, то партия, предстоящая ей, должна оказаться поистине очень выгодной и серьезной.

Тем не менее, в данный момент все обсуждали свадьбу короля. Матушка сообщила Маргарет, вероятно, невестой будет Бона Савойская, сестра французского монарха. Разумеется, состоится пышная церемония, после чего последует венчание новой королевы на царство.

Уделить какое-то внимание союзу сестры короля казалось едва возможным. Видимо, в этом деле придется установить определенную паузу.

И все равно, Эдвард скоро будет здесь. Маргарет улыбнулась, задумавшись, как матушка поведет себя с королем. Сомнительно, чтобы она хоть на секунду ожидала от сына преклонения колен, привычного остальным ее детям.

Дорогая матушка, сколько же честолюбия испытывает Сесиль в отношении всего своего потомства... да и в отношении себя тоже!

Время пришло. Король подъехал. Ричард поспешил на двор - встретить компанию. Если он достаточно поторопится, то избежит столкновения с матерью, которая настояла бы на некотором роде официальной церемонии.

Мальчику так хотелось снова его увидеть, своего чудесного брата, воздействующего на все существование ребенка! Как же тяжело было оказаться отосланным в Миддлхэм, и находиться от него далеко, слышать о поступках Эдварда от других людей. Ричард ощущал бы себя в Миддлхэме очень несчастным, если бы не встретил там добрую графиню и ее дочерей, в особенности Анну. Между детьми зародилась совершенно особая дружба. Они относились к одинаковому человеческому типу, - оба немного робели перед внешним миром, не обладали способностью общаться с людьми свободно и с легкостью выражать свои мысли и чувства. Но вместе Ричард и Анна были абсолютно иными. Да, он испытывал к девочке глубочайшую благодарность и надеялся, что она тоже питает к нему нечто подобное.

Детство Ричарда было переполнено неопределенностью. Он родился как раз тогда, когда гражданская война между династиями Йорков и Ланкастеров только начинала закипать. Ему доводилось слышать разговоры об Алой и Белой розах, и мальчик знал, - белые розы носили люди хорошие, а алые - плохие.

Он чрезвычайно ярко запомнил происходивший в Ладлоу ужас, когда, из-за стоявших у ворот замка ланкастерцев, отцу пришлось бежать. Ричард запомнил, как гордая матушка держала его рядом с собой с одной стороны, а Джорджа - с другой, пока в крепость врывались солдаты. В воздухе носилась смерть, и даже такой малыш, как он, это чувствовал. Однако, матушка была гордой и благородной, и мальчика казалось, что она делает его неуязвимым. Когда осаждавшие ввалились в их покои, Сесиль стояла там, держа за руки обоих сыновей, и обращалась к вошедшим настолько характерным для нее повелительным тоном, что те заколебались. Ричард заметил на мечах кровь...также, как и на куртках этих мужчин. Тем не менее, мальчикам и их матери они вреда не причинили. Вместо этого семью увели и вверили заботам тетушки, герцогини Бэкингем, которая, довольно странным образом, находилась не на одной со своими родственниками стороне.

Потом, само собой, состоялась битва при Нортгемптоне, и семью опять освободили. Их привезли в Лондон и разместили в доме Джона Пастона. Они прожили у него, должно быть, в течение менее полугода, но в памяти Ричарда четко отпечатался чудовищный пасмурный день, в который прибыли в новости о сражении при Уэйкфилде и гибели там отца детей.

Обрушившееся на матушку горе казалось не поддающимся описанию. Она поклялась отомстить их врагам. Ричарду не сказали, что голову батюшки в бумажной короне водрузили на стену Йорка, но мальчик обладал тончайшим слухом и уловил, как шептались об этом слуги.

После второй битвы при Сент-Олбансе матушка немного взбодрилась. Довольно забавно, победу в сражении одержали злые ланкастерцы, но Уорвик, могущественный граф, решающий, каким образом воспитывать Ричарда в Миддлхэме, выдвинул войска в поход на Лондон, взял его и объявил Эдварда королем.

Судьба семьи тогда по-настоящему изменилась. Ричард никогда не забудет день коронации. В процессе торжественной церемонии девятилетнему мальчику, - именно столько лет ему тогда исполнилось, - исполненный величия брат пожаловал титул герцога Глостера. В то же самое время Джордж стал герцогом Кларенсом.

'Теперь вы - герцоги', - подвела итог матушка, - 'и это значит, что вы несете ответственность перед собой, так перед своей семьей, а больше всего вы ответственны перед вашим братом. Никогда не забывайте, - он - король, и вы должны служить ему даже с риском для собственной жизни, если подобная необходимость возникнет'.

Ричард хотел сказать, что он готов служить Эдварду, пусть и ценой своей жизни, без дарования ему герцогского сана, но делать этого не стал. В речах с леди Сесиль следовало быть крайне осторожным.

Дальше мальчика ожидала крепость Миддлхэм. Он узнавал, как стать великим воином, чтобы быть готовым, при возникновении такой нужды, защитить английскую корону. На протяжении долгих часов Ричард носил слишком тяжелое для него и причиняющее плечам боль вооружение, после чего приползал в замок, ложился на кровать и старался отдохнуть. Он твердо верил, - никто, - кроме Анны, - не представляет, насколько ему необходим отдых.

И вот король приехал. Как же он был великолепен, - даже выше, чем Ричард запомнил брата в прошлый раз. Первой в ряду встречающих оказалась матушка.