100 великих русских эмигрантов - Вячеслав Бондаренко

Судьбу старого эмигранта изменила Февральская революция. 30 мая 1917 г. 74-летнего Кропоткина торжественно встретил в Петрограде А.Ф. Керенский. Престарелому князю предлагали любой пост во Временном правительстве, но Кропоткин заявил, что считает работу чистильщика сапог более полезной, чем деятельность министра. Впрочем, на протяжении лета-осени 1917-го старого революционера часто приглашали в качестве «свадебного генерала» на всевозможные публичные мероприятия, и он никогда не отказывался.

К Октябрьскому перевороту Кропоткин тоже отнесся вполне благосклонно. У него были свои претензии к партии большевиков, но в целом охвативший Россию социальный эксперимент он считал своевременным и интересным. Впрочем, тесных отношений с Советской властью Петр Алексеевич не поддерживал – он твердо отказывался от пенсии, повышенного пайка, квартиры в Кремле, которые ему предлагались. Тем не менее его снабдили подписанной Лениным специальной «охранной грамотой», которая предписывала всем властям оказывать Кропоткину максимальное содействие.

В июле 1918 г. Кропоткин с женой переехал в подмосковный город Дмитров, где поселился в брошенном доме на Дворянской улице. В ночь на 8 февраля 1921 г. в возрасте 78 лет Петр Алексеевич скончался от воспаления легких. На его спасение по приказу Ленина были брошены лучшие врачи страны, но Кропоткин и здесь остался верен себе, отказавшись от всех привилегий и пожелав умереть «тихо».

Прощание с Кропоткиным проходило в Колонном зале Дома Союзов целых три дня – с 11 по 13 февраля. Отдать последний долг ветерану русской революции пришли десятки тысяч людей, в том числе советские анархисты, которых для прощания с их вождем под честное слово выпустили из тюрем. Похоронили Кропоткина на Новодевичьем кладбище.

Во времена СССР имя Кропоткина было окружено почетом и признанием. По сей день в его честь в странах СНГ называются города, поселки, улицы, площади, станции метро. Новый всплеск интереса к имени Кропоткина начался в конце 1980-х гг., когда были переизданы многие его политические труды. А вот о том, что князь Петр Алексеевич был еще и виднейшим русским географом, помнят, к сожалению, совсем немногие.

Илья Мечников

(1845–1916)

Илья Ильич Мечников родился 3 мая 1845 г. в деревне Ивановка Харьковской губернии в большой семье небогатого гвардейского офицера Ильи Ивановича Мечникова и его жены Эмилии Львовны, урожденной Невахович. Мальчик рано проявил склонность к естественным наукам и в 1862 г., окончив с золотой медалью гимназию, поступил в Харьковский университет. Но уже в сентябре 1863-го Илья подал прошение об отчислении с курса – он счел процесс слишком медленным для себя и за два года закончил учебу, экстерном сдав экзамены на «отлично». Первая научная публикация 16-летнего Ильи – критика школьного учебника – появилась в московском журнале, а в 18 лет он уже опубликовался в Германии. Там же юноша продолжил обучение, получив стипендию по рекомендации знаменитого хирурга Н.И. Пирогова. В начале научной деятельности Мечников был сосредоточен на изучении низших отрядов животного мира – червей, губок и других беспозвоночных. В 1867 г. молодой ученый защитил диссертацию на степень магистра и стал доцентом одесского Новороссийского университета, в следующем году стал доктором зоологии и доцентом Петербургского университета.

В 1870 г. Мечников начал читать курс зоологии в Новороссийском университете. Среди студентов молодой, прекрасно образованный преподаватель пользовался общей любовью. Однако условия работы в России, придирки со стороны чиновников из Министерства народного просвещения устраивали ученого все меньше. В 1882-м он уехал в Италию, где поселился в Мессине. Там, наблюдая за личинками морских звезд, Мечников буквально натолкнулся на свою будущую сферу научной деятельности – медицину. Фагоцитарная теория, выдвинутая им, вызвала в 1880-х резкие возражения многих его коллег, но со временем нашла блестящее подтверждение. Впрочем, сам Мечников умел выслушивать оппонентов, признавать ошибки и не без юмора называл себя заблудившимся в медицине зоологом.

И.И. Мечников в лаборатории Пастеровского института. Между 1910и 1915 г.

Работы по фагоцитарной теории требовали денежных вложений и новых лабораторных опытов. Поэтому в 1886 г. Мечников с удовольствием согласился возглавить созданную в Одессе частную бактериологическую станцию, с энтузиазмом взялся за дело – сам оснастил лабораторию автоклавами и микроскопами. Но у одесских чиновников его работа никакого понимания не встретила, палки в колеса начали ставить буквально на каждом шагу. А тут еще помощник Мечникова в его отсутствие допустил оплошность во время вакцинации овец, в результате чего погибла большая часть стада местного помещика. Под впечатлением от этого скандала МВД запретило вакцинацию от сибирской язвы во всей стране. После этого Мечников не захотел больше оставаться на Родине, несмотря на то что принц А.П. Ольденбургский умолял его продолжал работать в России, обещая в буквальном смысле слова подарить ученому целый бактериологический институт. В 1888 г. Мечников уехал в Париж, где возглавил лабораторию Луи Пастера.

В 1890-х гг. новым увлечением Мечникова стали процессы, происходящие в кишечнике. Чтобы нейтрализовать действие гнилостных бактерий, ученый предложил насыщать пищу противоположными им по действию бактериями кисломолочными. Это, по мысли Мечникова, привело бы к омоложению организма и в итоге к увеличению срока жизни. Ученый утверждал, что старость и смерть у человека наступают рано из-за отравления организма микробными ядами. Наиболее полезными для выведения этих ядов из организма Мечников считал простоквашу и йогурт. Второй продукт – болгарское национальное блюдо – в то время был еще мало кому известен. Мечников опубликовал статью о йогурте и всячески пропагандировал его.

В 1908 г. Илье Ильичу Мечникову была присуждена высшая награда в научном мире – Нобелевская премия в области физиологии и медицины. Он стал вторым после Ивана Павлова русским лауреатом этой премии. Это была далеко не первая награда Мечникова – он был почетным доктором Кембриджского университета, членом Французской академии медицины и Шведского медицинского общества, почетным членом Петербургской академии наук.

Несмотря на то что на Родине в начале ХХ в. Мечников считался уже общепризнанным авторитетом и живым классиком, возвращаться в Россию он не стал. В 1913-м ему предложили возглавить в Петербурге Институт экспериментальной медицины. Ученый ответил: «Прочитав ваше дружелюбное письмо, я расчувствовался, и у меня зашевелилось в душе чуть не желание вернуться в Россию. Но после зрелого размышления я решил, что было бы невозможно. Посудите сами: мне скоро минет 68 лет. Это такой возраст, когда стариков нужно гнать в шею. Где же мне переселяться на новое место и взяться за управление институтом, которое и ранее мне было не по силам».

Отвечая так, Мечников не лукавил – в том году он перенес тяжелый инфаркт. Наукой он почти перестал заниматься, работал над задуманной им книгой об «отцах медицины» – Кохе, Пастере, Листере. В 17 часов 30 минут 15 июля 1916 г. великий ученый скончался в Париже после тяжелого приступа сердечной астмы в возрасте 71 года. Урна с его прахом находится в Пастеровском институте.

Софья Ковалевская

(1850–1891)

Софья Васильевна Круковская родилась в Москве 3 января 1850 г. в семье артиллерийского полковника (впоследствии генерал-лейтенанта) Василия Васильевича Круковского и его жены Елизаветы Федоровны, в девичестве Шуберт. В 1858 г. отец Софьи смог доказать в Сенате свою принадлежность к древнему дворянскому роду Корвин-Круковских и получил право носить эту фамилию. Детство девочки прошло в приобретенном в 1841 г. поместье Полибино Невельского уезда Витебской губернии (сейчас Великолукский район Псковской области). Согласно легенде, Софья впервые заинтересовалась математикой в восьмилетнем возрасте благодаря затеянному в усадебном доме ремонту. Тогда стены ее детской оклеили страничками лекций профессора Остроградского по математическому анализу, и непонятные закорючки настолько заинтересовали девочку, что она дала себе слово непременно разобраться в них. Впрочем, точные науки были у нее, что называется, в крови – дед Софьи по материнской линии был военным геодезистом, а прадед – знаменитым астрономом.

Впрочем, не нужно думать, что Соня с детства была синим чулком. Она росла очень разносторонней и талантливой – много читала, рано начала писать стихи и прозу (впоследствии опубликовала несколько повестей), за восемь лет с домашним учителем прошла полный курс гимназии. После того как профессор физики Н.Н. Тыртов подарил отцу Сони свою новую книгу по тригонометрии, девочка внимательно прочла ее и при новой встрече поразила ученого тем, что без ошибок воспроизвела несколько сложных тригонометрических теорем. В восторге Тыртов назвал Соню «новым Паскалем» и горячо посоветовал отцу Сони развивать талант дочери.