Единственный принцип - 2 - Дмитрий Хоменко

— А епископ Хеба? — поинтересовался король, заинтригованный рассказом своего наставника.

— Не думаю, — уверенно ответил тот. — Бруно состоит в ордене, но к истокам его власти вряд ли допущен. Скорее всего, он просто удачно использует влияние ордена в своих собственных целях. Хотя, конечно, я вполне допускаю, что он не зря так ухватился за эту ведьму. Может быть с ее помощью он надеется занять более достойное место среди последователей Ормуса. В церковной иерархии место епископа, похоже, его полностью устраивает.

— Мне нужно подумать обо всем этом, — подвел итог беседе Фердинанд и, когда Борг поднялся со своего места, добавил. — Мне нужно поговорить с Флодином. Распорядись, чтобы его немедля доставили ко мне из лесного замка.

В ожидании прибытия волуна король тщательно взвешивал все возможные последствия своего согласия или несогласия. С одной стороны он был заинтригован участием столь могущественного сообщества и открывающимися перспективами, с другой — мысль о нарушении договоренностей с Вильштоком вызывала у него неприятные ощущения. При чем эти ощущения в равной степени были вызваны и угрызениями совести, и нежеланием нарваться на открытый конфликт с таким серьезным противником, как Вильшток, в котором, к тому же, и правда будет полностью на его стороне. Беседа с Флодином, по мнению Фердинанда, должна была решить исход дела. В конце концов, именно волун указал ему на Вильштока

Все было решено в тот момент, когда посланные за Флодином слуги вернулись ни с чем и доложили о таинственном исчезновении чужеземцев. При этом приставленная к волунам охрана клялась, что те не могли проскользнуть мимо нее незамеченными. Фердинанд так и не смог впоследствии объяснить, почему эта новость вызвала в нем раздражение, но именно она стала той каплей, которая решила исход его сомнений.

НЕПРИЯТНОСТИ ОТТО ВИЗАРА

Если бы Генрих Вильшток, отправляясь в Поморье, оставил Визара защищать его замок, тот посчитал бы это открытым проявлением недоверия к нему. Но Генрих оставил Отто присматривать за Скулдой, тем самым дав понять, что нет человека, которому бы он доверял больше. Казалось бы, что может быть лучшим доказательством мужской дружбы? Вот только Генрих не учел одно немаловажное обстоятельство, — Отто, пожалуй, был единственным среди его друзей, кто действительно мог по достоинству оценить Скулду.

«Я вполне допускаю, что именно бог посылает на землю дождь, но это дело он почему–то доверяет суровым грозовым тучам, а не беззаботным белым облакам», — так Визар обычно объяснял свое неуемное стремление найти всему логическое объяснение. Поэтому не было ничего удивительного в том, что, страдая от безделья, он проводил много времени в обществе молодой женщины и пытался как можно лучше узнать ее. В результате исследований Отто незаметно для самого себя превратился в непредвзятого зрителя, получившего редкую возможность оценить изысканное произведение искусства и при этом прекрасно осознающего, что этот шедевр никогда не будет ему принадлежать. Но даже такое положение дел он умудрялся истолковывать в свою пользу, убеждая себя, что сам обладатель лишен возможности трезво оценить принадлежащее ему сокровище. Закончилось все вполне предсказуемо, — навязчивая мысль стала преследовать Отто Визара, мысль о том, что Скулда никогда не будет принадлежать ему.

Молодая женщина воспринималась Визаром как само совершенство. Если бы бог доверил Отто сотворить женщину, то он создал бы ее именно такой, какой была Скулда. Он мог бы долго рассуждать о ее достоинствах, но одно из них было действительно неоспоримым, — в ней не было ничего лишнего. Все, что бы она ни делала или ни говорила, выглядело естественным и обоснованным. Иногда Отто, будучи мужчиной, был не в силах уловить ход ее мыслей, но каждый раз был вынужден соглашаться с их следствием.

И все же Визар не был бы сам собой, если бы все–таки не сделал определенных выводов. Уместились они в одной простой формуле, которая, по мнению Отто, не нуждалась в доказательствах: «Условности — злейшие враги женственности».

Была еще одна тема, которой всячески избегал Визар, — тема колдовства. То, что Скулду хотели казнить как ведьму, он считал вполне объяснимым проявлением человеческой глупости. Люди не для того выдумывают идеалы, чтобы терпеть их присутствие в реальном мире. К тому же Отто не был уверен, что колдовские способности органично впишутся в созданный им совершенный образ. Но один разговор заставил его все–таки посмотреть на Скулду и с этой стороны.

Как–то вечером Визар сидел в гостиной и читал одну из своих книг о тайных орденах. В ранней молодости он серьезно увлекался масонством и даже посетил несколько собраний одной из лож. Театральность и бессмысленность этих мероприятий заставили Отто отказаться от идеи стать масоном, но интерес к подобного рода необычным идеям у него все же остался.

Потом к нему присоединилась Скулда, и Визар, отложив книгу в сторону, все свое внимание уделил женщине. Скулда же совместила беседу с просмотром книги, которая постепенно захватила большую часть ее внимания. Настолько, что она даже бестактно перебила своего собеседника. Оказалось, что пристальный интерес женщины вызвало изображение символа масонов в виде пирамиды. Отто довольно путано объяснил его значение.

— Но ведь их должно быть две, — неожиданно заявила Скулда, внимательно выслушав собеседника.

— Что две? — не сразу дошло до Визара.

— Две пирамиды. И они пересекаются.

— Откуда ты это знаешь? — удивленно уставился на Скулду мужчина.

— А еще основание пирамид тоже в виде равностороннего треугольника, такого же, как и ее стороны, — вместо ответа на поставленный вопрос продолжила делиться своими познаниями женщина.

— Вот так? — решил убедиться Отто, нарисовав на клочке бумаги шестиконечную звезду.

— Не совсем, — посмотрев на рисунок, ответила собеседница.

— Ну да, — согласился с ней Отто и снова поинтересовался, откуда она знает, как все должно выглядеть.

— Знаю, и все, — ответила женщина и надолго замкнулась в себе.

Визар использовал паузу для того, чтобы проанализировать произошедшее и найти способ, как заставить Скулду поделиться своими знаниями. Пока он перебирал возможные варианты, женщина снова заговорила. У слушавшего ее Отто не было ни малейших сомнений, что она была с ним полностью откровенной.

— Этот символ преследует меня всю жизнь. Еще в своих детских снах я видела прозрачный кристалл такой формы. Он как будто притягивал меня к себе. Повзрослев, я пыталась выяснить его значение, но ни в одной из книг, попадавших мне в руки, не было ни малейшего намека на что–то подобное. Теперь–то я понимаю, что это просто были не те книги. Потом появился странный дядюшка Олли и пообещал мне раскрыть секрет пирамид. Только поэтому я и последовала за ним в Хеб. Но все, что меня там ожидало, это слава гадалки и святые отцы со своими мерзкими подземельями. И глупые вопросы, повторяющиеся изо дня в день, на которые им вовсе и не нужен был ответ. Они просто упивались своей властью надо мной, настолько, что даже расстроились, когда пришло время выносить приговор. И только один важный священник, однажды присутствовавший при допросе, действительно интересовался моими знаниями. Он посещал меня еще в городе под видом простолюдина, чтобы узнать свою судьбу. Именно после его визита меня и схватили. После второго появления меня признали ведьмой и решили сжечь на костре. После этого все и произошло. Сначала я не могла понять, почему во мне нет страха перед лицом страшной смерти, которую мне уготовили. Я будто бы со стороны безучастно наблюдала за тем, что меня самой не касается. Потом я спокойно стала допрашивать саму себя. Я задавала себе те же вопросы, которые до этого звучали из уст моих судей, только в отличие от них я получала ответы. Это оказалось удивительно просто, — всего–то и нужно было, чтобы в моей жизни не осталось ничего иного, кроме этих странных вопросов. А получив ответы на них, я получила и новую жизнь. Так что, когда доброму Олли захотелось пооткровенничать со мной, в этом уже не было никакой необходимости. Я знала даже то, что он явился ко мне только для того, чтобы именно в этом и убедиться.

— Ты уже знала, что будешь спасена? — догадался Отто.

— Я знала, что моя оставшаяся жизнь длиннее, чем один день.

— А кристалл?

— Кристалл оказался совершенен не только по своей форме, — с улыбкой уклончиво ответила Скулда, будто решив поиздеваться над заинтригованным собеседником.

Но Визар не заметил бы в этот момент даже приближение целого войска. Всем своим видом он требовал продолжения рассказа.

— Что обозначают эти пирамиды? — заворожено переспросил мужчина, давая понять, что не отступиться, пока не услышит ответ.