Легионер. Книга вторая - Вячеслав Александрович Каликинский

Не дождавшись ответа, Ландсберг поклонился доктору Малышеву и вышел из смотрового помещения.

Изуродованные часы так и лежали на столе. Судейкин провел ладонью по лицу, зачем-то тронул часы и вздрогнул, когда неожиданно высунувшаяся из погнутого корпуса часов пружина тоненько звякнула…

* * *

Спустя двое суток после секретного и оказавшегося бесполезным визита полковника Судейкина в Псков изуродованные Ландсбергом часы легли на стол бывшего главы III-его Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии Дрентельна, днями получившего назначение о переводе в Киев, в кресло тамошнего генерал-губернатора.

Александр Романович, вопреки ожиданию Судейкина, выслушал его довольно эмоциональный доклад спокойно, даже как-то отрешенно. С наибольшим интересом он отнесся к часам – повертел их в руках, попытался выправить погнутый золотой корпус, и, потерпев неудачу, поднял глаза на Судейкина.

– Что, брат Судейкин, жалко часов-то?

– А то, Александр Романович! Именные, из рук графа Бенкендорфа еще получал на заре своей службы-с. С гравировкой. А этот негодяй одним движением из памятной вещицы хлам сотворил!

– Часы – дело наживное. Старайся! – хмыкнул Киевский генерал-губернатор. – Новые получишь, тоже золотые. А эти, дам тебе совет, не выбрасывай! Мне представляется, что в этаком виде часы более памятны будут. М-да… Что ж, может, оно и к лучшему, что ты без Ландсберга вернулся!

– Что-нибудь случилось, Александр Романович? – прервал затянувшуюся паузу Судейкин.

– Случилось? Нет, пока не случилось, брат Судейкин! Но случится – и весьма скоро! Сижу вот и размышляю второй день – то ли лучше было в свое время форсировать события, то ли Бога благодарить, что сам не поспешил и тебе не дал. Не знаю, право…

– Да что случиться-то должно, Александр Романович?

– Через министра Двора Е.И.В. мне стало известно, что не позднее конца сего месяца государь подпишет ряд важных документов, кои уже давно подготовлены и ждут только высочайшей резолюции. Суть документов такова: Петербургское генерал-губернаторство упраздняется, назначается Высшая исполнительная комиссия с обширнейшими полномочиями.

– А… А вас, Александр Романович, стало быть, в Киев?

– А пока – в члены Государственного совета, чтоб не очень обидно было. Ну и в Киев «задвинут» губернаторствовать. Я ж там служил до турецкой кампании, обстановку хорошо знаю. Так-то, брат Судейкин!

– Ну а кого в диктаторы, Александр Романович? – шепотом, перекрестясь, поинтересовался Судейкин. – Есть, по вашему мнению, кандидат на сию должность?

Дрентельн хмыкнул: он вовсе не собирался пересказывать Судейкину свой последний разговор с Победоносцевым. Старый лис, хотя по своему обыкновению и ходил вокруг да около, ясно дал понять собеседнику, что не забыл его бездействие или промедление в известном вопросе. Намекнул и на грядущие вскорости перемены на российском политическом Олимпе, неудержно расхваливая при этом графа Лорис-Меликова. Из той беседы Дрентельн вынес твердое убеждение, что Победоносцев взял какой-то новый курс, и что он, Дрентельн, упустил возможность проявить себя. Несколько позже, от министра Двора графа Адлерберга, он узнал и о подготовленных документах. Имя председателя Высшей исполнительной комиссии в них уже было проставлено: граф Лорис-Меликов.

Но зачем лишний раз показывать подчиненным свою осведомленность? И Дрентельн решил от ответа уклониться:

– Поживем – увидим, брат Судейкин! А пока, как видишь, я дела сдаю. И подчищаю кой-чего, как водится. И тебе настоятельно рекомендую ревизию произвесть…

И зашелестел многочисленными бумагами на столе, всем своим видом показывая, что нынче ему недосуг. Но Судейкин просто так сдаваться не привык! Не замечая занятости вчерашнего начальства, он оперся обеими руками о край стола, наклонился вперед:

– Убрать бы Ландсберга все же надобно, ваше высокопревосходительство. На всякий случай, знаете ли… Вот тогда уж действительно – все концы в воду! И в иносказательном, и в фигуральном смысле. На днях сей Ландсберг вместе с партией ссыльнокаторжных, насколько мне известно, должен быть отправлен пароходом Общества Добровольного флота на остров Сахалин…

– И что с того?

– Поначалу, после его категорического отказа, я планировал посадить пассажиром на «Нижний Новгород», на коем повезут нынешнюю партию арестантов на Сахалин, своего доверенного человечка. Чтобы тот при случае организовал… Ну, скажем так, несчастный случай. Но, поразмыслив, от этой идеи отказался. Рискованно очень, ваше высокопревосходительство! Ну, «шлепнет» он нашего немчика – и, скорее всего, тут же «засветится». С парохода в море не спрыгнешь, знаете ли… Попадет в руки следствия. Начнут копать – почему убил? Почему именно Ландсберга? Нет, это не годится. Тут другое требуется! Более радикальное…

– Радикальное? Ты что, Судейкин?! – перестав ворошить бумаги, Александр Романович перешел на хриплый шепот. – Неужто весь пароход мыслишь потопить? Вместе с Ландсбергом?..

– Боже упаси, ваше высокопревосходительство! Дряни на пароходе том собрано, конечно, порядочно – но все одно: грех! Грех! Хотя, конечно, было бы неплохо, откровенно говоря. Нет, у меня другая задумка имеется. Мой одесский агент сообщил вчера депешей, что погрузка арестантов закончится через два-три дня, не раньше. Пароход, опять-таки, хоть и не слишком старенький, однако даже с парусами его машина больше двенадцати узлов не дает. Так что, ежели не медлить, то вполне можно успеть послать моего человечка другим судном на опережение. В Сингапур, скажем – наверняка будет!

– И что в Сингапуре? – усмешливо осведомился Дрентельн. – И как твой человечек до Сингапура доберется раньше «Нижнего Новгорода»? Яхту наймет за твой счет?

– Дороговато выйдет! – усмехнулся Судейкин. – У меня расчетец другой: из Одессы, почитай, каждый день корабли отправляются в Константинополь. И оттуда на восток тоже, в южные моря, как по расписанию. И англичане, и немцы, и французы с турками. Так что, ежели не медлить, то наш человек успеет обогнать «Нижний Новгород».

– Так что в Сингапуре-то должно произойти? – допытывался Дрентельн.

– Имеется у меня, ваше высокопревосходительство, любопытная информация. Живет там, среди прочего народонаселения, один немец российского происхождения. Вернее, с русскими корнями. Немного не в своем уме немец тот, говорят. Ни одного корабля из России не пропускает, особенно с каторжными. Земляков ищет на каждом, гостинцами одаривает. Наши моряки с регулярных рейсов его уж все знают, привыкли. И не опасаются.

– И ты хочешь сказать, что тот немец – тоже твой агент?

– Нет, ваше высокопревосходительство! Мой человечек, прибывши в Сингапур раньше «Нижнего Новгорода», дружбу с тем немцем сведет, и вместе с ним нужный пароход встречать будет. С гостинцами! – Судейкин многозначительно сделал ударение на последнем слове. – И Ландсбергу, как земляку, особый «гостинец» передаст.

– Понимаю, – вздохнул Дрентельн, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Страшный ты все же человек, Судейкин. Страшный! Впрочем, ты прав – видно, теперь нам нельзя иначе. Что ж… Действуй! Деньги опять, поди, нужны?

– Точно так,