Те, кто приходят из темноты - Майкл Смит

А сегодня? Мэдисон помнила, как утром они обсуждали поездку в продуктовый магазин в Кэннон-Бич, но так ни до чего и не договорились. Потом провели немного времени на пляже, однако день выдался ветреный и холодный и потому они не стали гулять. Молча поели в коттедже, приготовив то, что удалось найти, и мама осталась дома, а Мэдисон одна отправилась на берег.

А после… провал. Совсем как прошлой ночью, когда она проснулась и не могла вспомнить, что делала на пляже. Словно все затянули тучи, мешавшие видеть окружающий мир.

Мамы не было с ней здесь, в аэропорту, это не вызывало сомнений. Она бы не ушла и не оставила ее одну. Мэдисон поняла, что на ней новое пальто. И это тоже ее удивило. Она ни за что не отправилась бы на пляж в новом пальто. Она надела бы старое, потому что его не жалко испачкать в песке. Значит, она вернулась в коттедж, чтобы переодеться, а затем потихоньку выскользнула из дома.

А что потом? Как она сумела добраться до Портленда? Мэдди знала, какое слово употребил бы дядя Брайан, чтобы описать случившееся, — «пертурбация». В остальном она чувствовала себя прекрасно. Как всегда. Тогда как же объяснить то, что она столько забыла? И что ей делать теперь?

Мэдисон вдруг поняла, что сжимает что-то в руке, спрятанной в кармане. Она вынула ее и увидела записную книжку, маленькую, довольно старую, в засалившемся кожаном переплете. Она ее открыла. Странички были исписаны от руки. Мэдисон прочитала первую строчку:

В начале была Смерть.

Это было написано ручкой, когда-то красными, но теперь уже бурыми чернилами, которые кое-где размазались. Кроме того, она обнаружила в записной книжке рисунки, карты и картинки и имена. Одна из картинок точно повторяла рисунок на оборотной стороне визитки, которую она тоже прихватила с собой, — переплетенные девятки. Даже почерк казался таким же. А еще внутри лежал длинный листок бумаги. Билет «Юнайтед эрлайнс».

Ого! Как ей удалось его купить?

Эти вопросы ее совсем не пугали. Нисколько. Положение, в котором она оказалась, было чем-то похоже на сон. Может, сейчас главное отправиться туда, куда она должна, а об остальном подумать потом. Да. Ей понравилась эта мысль. Так было легче.

Мэдисон прикрыла глаза, а когда открыла их, глупые вопросы, как она проехала пятьдесят миль от Кэннон-Бич до аэропорта Портленда, как купила билет, который стоит больше ста долларов, и почему она одна, перестали ее волновать.

Вместо этого она повернулась к расписанию вылетов и узнала, куда должна отправиться.

С точки зрения Джима Моргана, жизнью управляет один простой закон, который он узнал от своего дяди Клайва. Бледный, как мертвец, брат его отца всю свою жизнь провел, работая охранником на корабельном складе в Тигарде.[15] Он проверял въезжающие и отъезжающие грузовики, пять дней в неделю, более тридцати лет. Отец Джима никогда не стеснялся показывать то, что, будучи служащим (младшим) в банке, он стоит на более высокой ступени социальной лестницы, чем его старший брат. Но вот что удивительно: в то время как его отец всю свою жизнь жаловался и чувствовал себя несчастным, дядя Клайв казался абсолютно довольным своей судьбой.

Однажды, Джиму тогда было тринадцать, его дядя весь воскресный ужин проговорил про свою работу. И не в первый раз. Родители Джима демонстративно закатывали глаза, а вот их сын неожиданно заинтересовался рассказом. Он слушал про расписания и места, куда отправлялись грузы, про организацию всего процесса и неожиданно понял, что каждый день, с восьми до четырех, провезти груз на склад и вывезти его оттуда — это все равно что протащить жирного верблюда через игольное ушко. Причем этим игольным ушком был дядя Клайв. Кто ты такой, что перевозишь, насколько срочный у тебя груз, как сильно ты спешишь и сколько раз он видел твое лицо, не имело никакого значения. Ты должен показать свой значок, пропуск или накладную. Ты должен вести себя вежливо. И держаться с дядей Клайвом по форме. Иначе он тебя не пропустит — или по меньшей мере возникнет задержка, длинные переговоры по радио, качание головой, и в конце концов ты уйдешь оттуда, как побитая собака, к тому же чувствуя себя полным идиотом. Коим ты себя и показал. Правила просты. Ты должен показать пропуск. Таков закон. А если ты не в состоянии понять настолько элементарной вещи, это уже не забота дяди Клайва.

Пятнадцать лет спустя Джим взял это правило на вооружение. Можно делать все легко, а можно усложнить себе жизнь, и всегда есть человек, в чьи обязанности вменено Богом или правительством проследить за тем, чтобы ты делал все так, как тебе говорят. А еще он понял, как нужно жить. Получай удовольствия там, где можешь, и постарайся стать королем в своем царстве. Аминь.

Царством Джима была служба безопасности портлендского аэропорта, и он правил им чрезвычайно строго. Люди стояли в очереди так, как им полагалось стоять, или им приходилось иметь дело с разъяренным Джимом — он мог без проблем остановить проверку и медленно пройти вдоль вереницы беспокойных пассажиров, чтобы сказать этим баранам в хвосте, что они должны держать линию. Тем, кто оказывался в начале, следовало действовать в соответствии с выработанной им системой. Подойти к нему мог только один человек. Все остальные (включая супруга или супругу, делового партнера, мать или духовного наставника) останавливались за желтой чертой и ждали своей очереди. В случае неповиновения он выходил вперед и произносил длинную речь о том, как им следует себя вести. У него-то на это был целый день или по меньшей мере три двухчасовые смены. Очередь, естественно, никогда не брала сторону провинившегося. Они хотели поскорее отправиться в путешествие, купить газету, сходить в туалет, да все, что угодно. И любой, кто вставал у них пути, становился врагом. Джим придерживался политики «разделяй и властвуй», хотя ему и не приходило в голову дать такое определение своей деятельности. Ему этого и не требовалось. В его обязанности не входило что-либо объяснять. Он делал то, что следовало делать.

В шестнадцать сорок восемь в мире Джима все было прекрасно. Очередь двигалась в соответствии с установленными им правилами. Она не была слишком длинной (это указывало бы на то, что он плохо работает), но и не короткой (что говорило бы о том, что он недостаточно тщательно все делает, а это еще хуже) и очень ровной и прямой. Джим коротко кивнул восьмидесятилетней жительнице Небраски, которая — в чем он убедился — не провозила с собой зажигалку, пистолет или ядерную бомбу, и направил ее к рентгену, а затем не спеша повернулся к очереди.

Впереди стояла маленькая девочка. Лет девяти или десяти, длинные волосы. Ему показалось, что она одна.

Джим махнул рукой, показывая, чтобы она подошла. Она так и сделала. Он приподнял голову, что означало «покажите документы и позаботьтесь о том, чтобы проделать это в правильном (хотя никто не знал каком) порядке, иначе я выставлю вас полным идиотом перед всей очередью».

— Здравствуйте, — сказала девочка и улыбнулась.

Это была милая улыбка из тех, которые гарантируют второй или даже третий поход в игрушечный магазин, улыбка маленькой девочки, отлично умеющей заставлять людей делать то, что ей хочется.

Джим не стал улыбаться ей в ответ. Безопасность дело серьезное.

— Билет.

Она тут же протянула ему билет, и он его рассматривал в три раза дольше, чем было необходимо. Не сводя глаз с листка бумаги, в котором не было ничего загадочного, он сурово спросил:

— Сопровождающий взрослый?

— Извините?

Он медленно поднял голову.

— Где она? Или он?

— Что? — спросила удивленно девочка.

Джим приготовился произнести свою стандартную речь по поводу нарушения процедуры, достаточно суровую. Но перед ним был ребенок. Двое мужчин, стоявших в очереди за ней, заинтересовались происходящим, и Джим не мог просто взять и стереть ее в порошок. Он неумело улыбнулся.

— Кто-нибудь из взрослых должен проводить тебя к вылету, — сказал он — Таков закон.

— Правда? — спросила она. — А вы уверены?

— Хм. «Ребенка, путешествующего одного, должен проводить к воротам один из родителей или взрослый, отвечающий за его безопасность, — процитировал он правила. — Этот взрослый должен оставаться в аэропорту до тех пор, пока ребенок не сядет в самолет и он не взлетит». Кроме того, все это должно быть организовано заранее. Ты не можешь просто подойти к воротам и полететь, куда ты там собралась, детка.

— Но… я собираюсь навестить тетю, — сказала девочка, и в ее голосе появились панические нотки. — Она меня ждет и будет волноваться.

— Ну, возможно, твоей маме следовало убедиться в том, что ты…

— Пожалуйста, послушайте, я правда не одна. Они… вышли покурить. Они, честное слово, сейчас вернутся.

Джим покачал головой.