Телохранители тройного назначения (ЛП) - Голд Лили

На секунду я чувствую абсурдную благодарность. Мэтту было бы так легко отказаться от этого представления или просто молча стоять здесь, пока я пыталась бы справиться с неловкой встречей. Вместо этого он идеально сыграл свою роль, просто чтобы я хорошо выглядела. Это было нехарактерно мило с его стороны.

Кента шагает вперед откуда-то из-за моей спины, и я подпрыгиваю. Я и не подозревала, что он был так близко. Мэтт отпускает мою руку, как будто это радиоактивный мусор, и вытирает ее о свой пиджак.

— Петти кажется безобидным.

— Согласен, — говорит Кента. — Он не проявил никакой сильной эмоциональной реакции, когда ты поцеловал ее.

— Ну, тогда минус один, я полагаю, — бормочет Мэтт.

Я перевожу взгляд с одного мужчины на другого.

— Подождите-ка, что? Что только что произошло?

— Петти был в списке потенциальных подозреваемых, — скучающим тоном выдавливает Мэтт. — Отвергнутая первая любовь, которой ты изменила. Мне нужно было поговорить с ним лицом к лицу, чтобы оценить риск, который он представляет.

— Это… — Мысли проносятся у меня в голове, одна за другой.

Он обращает на меня холодный взгляд.

— Ты что, подумала, что я просто пытаюсь помочь тебе не ударить в грязь лицом?

Я открываю рот, потом снова закрываю его. Мой мозг пульсирует.

— Я ему не изменяла.

— И что? Весь мир думает, что ты сделала это. И это всё, что имеет значение, верно? — Он обводит рукой сад. — Это похоже на всё это мероприятие. Всё это только для виду. Кучка неприлично богатых людей собирается раз в год, чтобы устроить чертову вечеринку в помощь бездомным. Ради бога… — Он указывает на таящую ледяную скульптуру. — Сколько всё это стоило? Эти напитки, которые вы подаете, могли бы стать платой за то, чтобы у этих детей была крыша над головой!

Я даже не могу спорить, потому что он прав. Он прав, и я тоже ненавижу всё это.

— Дело не в самом мероприятии, а в деньгах, которые оно приносит…

Я замолкаю, когда что-то бросается мне в глаза. В углу сада, освещенный бумажным фонариком, свисающим с одного из деревьев, стоит мужчина в серой толстовке с капюшоном. Он отвернут от меня, разговаривает с другим гостем, но тут же в моем сознании вспыхивают кадры с камер видеонаблюдения, на которых X запечатлен возле моего дома. На нем была толстовка с капюшоном. В полиции сказали черная или серая. Я чувствую, как мое сердцебиение отдается в ушах, когда волна тревожности захлестывает меня.

О Боже.

Прошло много времени с тех пор, как у меня была последняя паническая атака. Годы. Я надеялась, что покончила с ними. Я закрываю глаза, пытаясь выровнять дыхание, но не могу унять болезненное сжатие в груди. Дерьмо.

Я действительно не понимаю, почему люди называют это «тревожностью». Это не похоже на тревожность, такое чувство, что у меня вот-вот случится гребаный инсульт. У меня перед глазами всё плывет. Все цвета вокруг меня кажутся слишком яркими. Я потираю пальцы друг о друга, но они так онемели, что я вообще ничего не чувствую.

Заставляя себя игнорировать нарастающие ощущения, я оглядываюсь вокруг, сканируя толпу в поисках человека в толстовке. Он ушел. О, Боже. Я поворачиваюсь, но нигде его не вижу. Тени за деревьями кажутся неестественно темными и глубокими.

Мэтт хватает меня за руку, и я вздрагиваю.

— Тогда нам стоит пойти поговорить с прессой, не так ли? — громко спрашивает он. — Я хочу убраться отсюда как можно скорее.

Я не отвечаю. Кента хмурится, пристально глядя на меня.

— Ты в порядке, Брайар?

— Я… — Я потираю лицо. Маленький мальчик, которого я не замечаю, пробегает мимо, врезаясь мне в бедро. Он извиняюще улыбается мне, держа в руках салфетку и фломастер. Я не могу разобрать, что он говорит, из-за шума вокруг меня. Я хватаю ртом воздух. Я сейчас упаду в обморок. О Боже, я не могу упасть в обморок здесь, со всеми этими камерами, журналистами и знаменитостями, я не могу. Это слишком. Я больше не могу справляться с этим. Я не могу дышать. Сдерживая слезы, я отталкиваю ребенка и, пошатываясь, пробираюсь сквозь толпу, направляясь прямиком в ближайшую ванную.

Глава 15

Мэтт

— Что, черт возьми, с ней не так? — спрашиваю я, глядя вслед Брайар, когда она отталкивает ребенка и устремляется к главному зданию, направляясь к золотой вывеске ванной.

Кента наклоняется и говорит несколько успокаивающих слов ребенку, который выглядит так, словно вот-вот заплачет, затем осторожно передает его ближайшему официанту.

Гнев пронзает меня, заставляя мою кровь бурлить. Я ненавижу всё это. Я оглядываю причудливую, милую вечеринку. Небо темнеет, и группа начинает играть активнее. Повсюду миллиардеры напиваются и танцуют.

Это не то, чем я хотел заниматься в своей жизни. Никогда. Причина, по которой я пошел в армию, заключалась в том, чтобы защищать невинных от людей, находящихся у власти. От людей, которые причиняют боль другим просто потому, что могут. Будь то моя соседка, которую Брайар довела до срыва, или коррумпированная полиция, избивающая граждан ради забавы — всё это происходит по одной и той же причине. Зло. Эти люди — злые. И меня от этого тошнит. Я не хочу защищать кого-то бездумного, эгоистичного и жестокого.

Я слишком, слишком долго был не на той стороне, чтобы сочувствовать.

Кента выпрямляется, и мы направляемся в ванную, чтобы встать на страже у дверей.

— Она… в порядке? — спрашивает он, понижая голос. — Она ведет себя странно.

— Нет, она ведет себя совершенно нормально. Каждый журнал, таблоид или новостное издание скажут тебе об этом.

Он бросает на меня взгляд.

— Она находится в сильном стрессе.

Типичный Кента. Всегда был дипломатом.

— Доводишь ли ты людей с минимальной зарплатой до слез, когда испытываешь стресс?

Он с несчастным видом поджимает губы.

— С Нин все будет в порядке?

Я вздыхаю.

— В своей жизни она сталкивалась и с худшим. В основном она просто переживает, что Брайар напишет о ней в Twitter или оставит плохой отзыв, и она больше никогда не сможет работать. — Кента сжимает челюсти. — Мы ведь заключили о бессрочный контракт, — напоминаю я ему. — Может быть, нам следует просто разорвать его.

Я ожидаю, что он запротестует, но он ничего не говорит, с решимостью в глазах наблюдая за дверью ванной. Он так же взбешен, как и я.

Глен присоединяется к нам после проверки периметра, и мы все тупо стоим у туалетов. Проходит пять минут, затем десять. Подвыпившая женщина на невероятно высоких каблуках пытается протиснуться мимо нас, и я вежливо сообщаю ей, что туалеты не доступны.

Она фыркает.

— Я поняла. Она там кокаин нюхает или что?

Она, пошатываясь, уходит, а Кента смотрит на часы.

— Кто-то должен проверить ее. Она уже давно здесь.

— Может быть, она делает селфи в зеркале, — предполагаю я. — Или пишет своим подружкам о маникюрщице, которая посмела опрокинуть бутылочку с лосьоном на её дизайнерские простыни стоимостью двадцать тысяч долларов.

Глен отталкивается от стены.

— Я проверю, — бормочет он, направляясь в ванную. Мои мысли возвращаются к Нин. Может, мне стоит купить ей подарочную корзину или что-то в этом роде. «Извини, моя ужасная начальница заставила тебя плакать». Я достаю свой телефон, чтобы сделать заметку.

— КАРТЕР, — рычит Глен. Мой желудок сжимается. Кента уже протискивается мимо меня в ванную. Когда я подхожу к нему сзади, я резко останавливаюсь.

— О, мой гребаный Бог.

Брайар растянулась на полу в кабинке, прижавшись щекой к кафелю. Ее светлые волосы рассыпались по грязному полу, и она задыхается, каждый выдох звучит как стон. Ее пальцы скрючены и дергаются, а по лицу стекает косметика. Глен стоит на коленях рядом с ней, положив руку на ее вздымающуюся спину. Он смотрит на нас снизу вверх.

— Я не знаю, что с ней происходит.

Я опускаюсь на колени рядом с ней, скользя пальцами по ее шее, чтобы нащупать пульс. Он нездорово быстрый.