Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель"

После истерики произошла эмоциональная перезагрузка: теперь внутри звенела безжизненная пустота. Гермиона хотела бы еще и окончательно успокоиться, но тихие слезы все равно упрямо бежали по щекам. Она всю неделю не могла заплакать, но, как всегда, Снейп приходит на помощь. Ей было жаль. Жаль, что все так вышло. Рождество загублено, отношения развалились, она сама разваливалась на части. Ей был нужен кто-то, кто мог бы ее собрать. Помочь выжить.

У нее был этот кто-то.

Гермиона подошла ближе к крыльцу и замерла. Он был здесь. Северус сидел на ступеньках, привалившись к столбику от крыши веранды и курил. Красный огонек тлел во тьме.

Что ты здесь делаешь? Я не могу, Северус…

Она сделала несколько неуверенных шагов и остановилась перед ним. Оба молчали. Гермиона стояла, возвышаясь над ним, и смотрела, как он докурил одну и полез за другой сигаретой. Длинные пальцы обхватывали фильтр, он делал одну затяжку за другой, выпуская клубы дыма.

Она тихо плакала и умоляла себя просто уйти. Обойти его и закрыться в доме. Прекратить это мучение. Но продолжала стоять в двух шагах и просто смотреть.

Снейп протянул руку и, схватив ее за край пальто, потянул к себе. Когда Гермиона приблизилась, Северус крепко обнял ее за бедра и талию двумя руками, утыкаясь носом в шерстяную ткань на животе, словно она — последняя надежда утопающего.

Гермиона закусила костяшки пальцев. Не смотреть, не трогать, не чувствовать.

Ты погубишь меня…

Земля ушла из-под ног, когда Гермиона поняла, что он… плачет? Плачет из-за нее. Из-за них. Самой захотелось разрыдаться с новой силой. Она медленно опустила руку ему на плечо, второй зарылась в черные мягкие волосы. Сначала неуверенно, словно еще надеясь, что сможет сбежать, а потом сдалась и крепко прижала его к себе.

— Ты ошиблась, — глухо сказал он, — единственная женщина, которую я любил, не она. Это была одержимость, что-то безнадежное и искалеченное… жуткая смесь вины, страсти и больных фантазий. Но я принимал это за любовь, я не знал, что бывает иначе. До тебя.

Снейп крепче сжал ее. Гермиона закрыла глаза. Это было не честно. Девушка молчала, разрываясь на части. Северусу тяжело давались слова, ведьма знала, что он вообще не любитель говорить без дела, а уж о чувствах тем более. Для нее это было очень важно. Если бы он не обидел ее так… если бы не сказал вчера…

— Северус… я не могу, — сдавленно, едва сдерживаясь произнесла Гермиона. Она вцепилась в его руки, отрывая от себя. — Не могу…

Девушка начала отходить назад, и Снейп отпустил ее. Гермиона бросилась к двери, схватилась за ручку, но почти сразу оказалась в ловушке его рук, которыми он уперся в деревянную поверхность по обе стороны от нее. Он прислонился лбом к ее затылку тяжело выдыхая.

— Я не могу отпустить тебя…

— Тебе не пришлось бы…

— Я ошибся.

Гермиона помолчала некоторое время. Сглотнула. Потом спросила:

— Она вернулась?

— Нет. Но я хочу, чтобы вернулась ты…

— Мне нужно время, Северус. Давай… давай поговорим позже. Прошу.

Его руки безвольно упали, и Гермиона, боясь, что еще мгновение, и она передумает, дернула ручку и скользнула внутрь.

После улицы, полностью промерзшее за последние часы тело словно бросило в жар. Гермиона прислонилась лбом к двери, сжимая дверную ручку до боли в суставах. В голове крутились сотни вопросов, слова обвинения, его слова. А на душе камнем лежали тяжелые чувства.

Вытирая слезы, она сбросила пальто, включила свет и обомлела. Гостиная была украшена, возле камина стояла небольшая ель, а рядом с ней коробка с игрушками.

Гермиона обессилено осела на пол. У нее уже не было сил на эмоции, не было сил чувствовать. Она так устала. Но осознание, что Северус пытался что-то сделать для нее в Сочельник, одновременно и согрело, и добавило горечи.

Глупый! Глупый, Северус!

К ней подлетел Живоглот, начав отчаянно тереться о руки хозяйки. На его голове был красный ободок с оленьими рожками, и он выглядел до того комично, что только что лившая слезы Гермиона не смогла сдержать смех и расхохоталась. Живоглот укоризненно уставился на ведьму большими желтыми глазами.

— Глотик, прости, но ты сейчас выглядишь даже смешнее, чем мистер Бин, — пролепетала она и снова рассмеялась.

Погладила кота, но ободок стягивать не стала. Хоть какое-то веселье. Встала и прошла в ванну. Приняла обжигающий душ, желая согреться. Тело согреть получилось, душу — нет. Девушка переоделась в пижаму и неторопливо спустилась в гостиную. Дивный аромат ели, разнесшийся по комнате заставлял думать о празднике. Гермиона оглядела гостиную.

На часах десять и самое время бы украсить елку. Нельзя, чтобы она осталась такой в Сочельник, раз уж Северус принес ее в дом. Гермиона грустно улыбнулась, представив, какого бы это было, украшать ее вместе. Спорить по-доброму, куда какую игрушку повесить, шутить, рассказывать рождественские истории и просто быть рядом.

Гермиона вздохнула, прикрывая глаза, взяла первую игрушку и повертела ее в руках. Стеклянная и красивая. Выглядит дорого. Возможно, тут не обошлось без Нарциссы. Как всегда. Может, это вообще игрушки Малфоев. Но не сказать, что ее это могло теперь расстроить.

Подумав о Драко, Гермиона улыбнулась. Приглашая его к Уизли, она совершенно не ожидала, что он похитит Джинни. Хотя, зная Джинни, она не удивилась бы, если бы узнала, что это она похитила парня. Грейнджер никогда не замечала ни за ним, ни за ней каких-то признаков симпатий. Это было странно… Но Гермиона уже привыкла не удивляться человеческим отношениям. Понятия нормы и правильности здесь совершенно не работали. По крайней мере не с ней.

Гермиона повесила игрушку на пушистую ветку и поникла. Взяла следующую, покрутила в руках, рассматривая, и она тоже отправилась на елку. Наряжать ее вот так в одиночестве было печальней, чем могло показаться сначала.

— Глотик, да что с тобой? — она оттолкнула приставучего кота, который лез мокрым носом в самое лицо, видимо, оказывая поддержку. — Я в порядке, в порядке… отстань.

Живоглот укоризненно посмотрел на хозяйку и двинулся к двери.

— Ты уверен, что хочешь этого? — усмехнулась она. — Там холодно, а здесь горит камин…

Живоглот встал на две лапы, потянувшись к ручке, как бы давая понять, что он все решил.

— Ну как знаешь, — пробурчала Гермиона, открывая ему дверь. Живоглот выскользнул за нее, а девушка так и осталась стоять, не в силах пошевелиться.

Он все еще был здесь. Сидел на ступенях и курил. На открывшуюся дверь не обернулся. Гермиона постояла в проеме, чувствуя, как сердце обливается кровью. Закрыла глаза, собираясь с силами. Она сегодня делала это слишком часто. Потом вышла к нему и села рядом, обнимая себя и глядя в темноту. Живоглот терся о Снейпа, громко мурлыча. Тот поглаживал кота за ухом.

— Ты, похоже, не определился, нравлюсь я тебе или нет, — с грустной усмешкой сказал Северус, обращаясь к нему. Гермиона улыбнулась.

— Когда кого-то нужно утешить, Живоглот тут как тут, — негромко произнесла Гермиона.

— Почему тогда он не утешает тебя? — спросил Северус, поднося сигарету к губам.

— Потому что понял, что ему это не по силам…

— И пришел утешать меня? — хмыкнул Снейп, специально выдыхая дым на кота, отчего тот отбежал и прищурился.

— Нет, он пришел за тобой, — Гермиона задумчиво посмотрела на книзла, — чтобы ты утешил меня.

Северус дернулся, вглядываясь в ее лицо. Ведьма подняла на него взгляд. Было больно смотреть на него такого. Растерянного, несчастного, замерзшего и прокурившего себе, наверное, все легкие. Но надежда, мелькнувшая во взгляде, выбила почву из-под ног.

Гермиона сдалась.

— У меня есть бутылка огневиски и не наряженная елка, — она встала и протянула ему руку, — поможешь?

Он крепко обхватил ее пальцы и встал вслед за ней. Едва не убившись от скользнувшего между их ног Живоглота, они зашли в дом. Гермиона молча помогла снять ему тяжелую мантию, и они посмотрели друг на друга, скользя взглядом по чертам, губы, глаза, волосы, отмечая последствия бессонной ночи, уставший вид, тени. Северус протянул руку, перехватывая ее пальцы и поднес к губам, целуя костяшки. Его руки были ледяные, губы бледные и холодные.