Лазарит - Симона Вилар

Внезапно из храма сквозь дверь проник какой-то посторонний звук. Мартин прислушался. Сквозь отдаленный шум просыпающегося города и щебет птиц мужской голос окликал Джоанну, и она тоже это услышала. Капитан Дрого! Мартин разжал объятия, и она, все еще всхлипывая и вытирая слезы, приоткрыла дверцу и отозвалась:

— Дрого, я здесь. Жди меня на ступенях у собора.

О, это была полная и окончательная победа Мартина! Она не ушла, она решила остаться с ним!

Джоанна сама не понимала, что с ней происходит. Взглянув на Мартина — тот все еще был полураздет, она внезапно покраснела и спрятала глаза. Затем поспешно поднялась на несколько ступеней вверх по лестнице, где ей пришлось схватиться за стальное кольцо, ввинченное в стену. Ноги отказывались служить — так велико было потрясение, и она обессиленно приникла к холодному камню. Голова шла кругом, сердце стучало. Но больше всего ее поразило то, что внизу, там, где сходятся бедра, неожиданно стало горячо и влажно… Всего одно объятие, мгновенное ощущение литого сильного тела рядом… и оно было так прекрасно, без малейших признаков недуга!..

Но как же легко она сдалась! Ей бы следовало вести себя совсем иначе: холодно, высокомерно, может быть, даже отвесить Мартину пощечину, чтобы он осознал, какую боль причинил ей, пусть и невольно. Или… или поцеловать его… Этого ей хотелось больше всего.

Она чувствовала на себе его взгляд. Где он пропадал все это время? Да, идет война, с нею всегда связано множество тайн… Она заставила себя собраться. Мартин не должен думать, что она всего лишь легкомысленная пташка, которую достаточно согреть мимолетной лаской, чтобы она опять радостно защебетала.

Теперь к ней вернулась ясность мыслей. Глядя вниз со ступеней спокойным и трезвым взглядом, она проговорила:

— Я рассказала обо всем маршалу де Шамперу. Мой брат весьма заинтересовался тобой. У меня сложилось впечатление, что он тебя знает.

Чтобы скрыть внезапно охватившее его волнение, Мартин наклонился и начал собирать разбросанную второпях одежду. Это позволило ему выиграть немного времени. Он был прав и недаром избегал встреч с Джоанной де Ринель.

Но когда Мартин заговорил, голос его звучал спокойно.

— Джоанна, знакомство с твоим братом было бы для меня большой честью. Однако могу поклясться, что никогда не был ему представлен и он не может знать меня лично. И при чем тут маршал де Шампер? Для меня важнее всего, чтобы ты знала, что все это время я думал о тебе, хотя и не искал встреч. Ты теперь среди приближенных короля Ричарда, я же… всего лишь рядовой рыцарь, чье место — в своем отряде.

Он намеренно уводил разговор в сторону от маршала тамплиеров, одновременно надеясь, что Джоанна все-таки вернется к этой теме. Что мог ей сказать де Шампер?

Она поддалась на эту уловку и снова заговорила о том, как искала его среди лазаритов и ей сообщили, что такой рыцарь действительно сражался вместе с ними, но погиб.

Мартин отмахнулся:

— Одеяние с зеленым крестом понадобилось мне только для того, чтобы добраться до Палестины. Но вскоре после этого я опять…

Он осекся: то, что следовало за этим «опять», не предназначалось для ее ушей. С другой стороны, если он солжет, Джоанна, ныне занимающая столь высокое положение, с легкостью может проверить его слова и уличить Мартина во лжи. И еще кое-что смутило его — в ее глазах появилось новое выражение: настороженность.

— Кто ты, Мартин?

Он помедлил с ответом. Успех всей его миссии зависит только от этой молодой женщины. И от того, как она отнесется к его словам. Прежде он мог добиться от нее всего, чего пожелает. Но сейчас ему было необходимо вернуть ее расположение, снова стать для нее близким, заручиться ее доверием и поддержкой.

— Я тот, кем впервые явился перед тобой. Рыцарь-госпитальер Мартин д'Анэ. Глава нашей прецептории в Намюре отправил меня в Святую землю со столь непростой и странной миссией, что я не имел права открыться даже самому магистру Гарнье де Неблусу. Вот почему я решил принять обличье лазарита. Это казалось мне самым разумным выходом. А затем… мне пришлось скрываться даже от госпитальеров, собратьев по ордену. Я затерялся среди рядовых крестоносцев, оставаясь неузнанным…

Мартин тщательно подбирал слова, понимая, что столь простое объяснение не удовлетворит Джоанну. Он мог бы сослаться на орденскую тайну, но тогда ему не следовало рассчитывать на ее помощь. Однако ничего более определенного и убедительного в голову пока не приходило. В дымчато-лиловых настороженных глазах молодой женщины по-прежнему читалось недоверие, пауза затягивалась, ее лицо становилось все строже и отчужденнее.

— Ты должен поведать мне все. Я настаиваю!

Мартин вздохнул. Непростая задача: смешать правду и ложь в таких пропорциях, чтобы Джоанна все-таки поверила ему.

Да, он действительно прибыл из Намюра, — снова повторил Мартин. Тамошняя прецептория ордена Святого Иоанна прозябает в нищете, однако он высоко чтит своего прецептора и собратьев-госпитальеров — оттого и согласился взяться за столь непростое поручение. Дело в том, что полтора года назад в церковь Орденского дома в Намюре угодила молния и она полностью сгорела вместе с Орденским домом. Средств на его восстановление у прецептора и братьев не нашлось, и сколько они ни обращались в магистрат иоаннитов, ответа не последовало — все свои силы орден сосредоточил на подготовке к крестовому походу. А отсутствие Орденского дома и достойного храма привело к тому, что братья, которым попросту негде было преклонить голову, начали разъезжаться, горожане же крайне скупо жертвовали на нужды госпитальеров. Средства на строительство согласилась предоставить лишь местная еврейская община. Заем оказался сверх всяких ожиданий щедрым, но вместо его возвращения евреи потребовали иного: спасти из осажденной Акры нескольких евреев, родственников главы намюрской еврейской общины.

Прецептору такой поворот дела показался весьма выгодным, и эта миссия была поручена брату Мартину, который и ранее сопровождал паломников в Святую землю. Миссия была крайне щепетильной, и ее следовало непременно сохранить в тайне. Ведь не всякому объяснишь, с какой это стати орденские братья вдруг воспылали любовью к евреям — верно?

Он взглянул на нее вопросительно.

Джоанна сухо возразила:

— Евреи не приняли Христа! На них каинова печать. Недаром фараон, пленивший иудеев, сказал: если разразится война, евреи примкнут к нашим врагам. Как ты мог решиться помогать им?

— Я получил приказ прецептора. Об этом тайном поручении мне было запрещено говорить даже в том случае, если бы этого потребовал сам магистр Гарнье, и я дал слово. Он бы этого не понял — в точности так же, как сейчас и ты не хочешь понять. Однако братьям в Намюре неоткуда было ждать помощи. И клянусь верой Христовой, в ту пору я не мог даже предположить, насколько позорным окажется мое положение. Мне пришлось скрываться даже от собратьев по ордену, я стал противен самому себе, но я сдержал слово!