Лазарит - Симона Вилар

Джоанна задумчиво заметила:

— Воистину чудны дела твои, Господи!

Мартин откликнулся:

— И неисповедимы Его пути…

Они умолкли, и лишь спустя некоторое время Мартин проговорил:

— Теперь ты вправе презирать меня.

Молодая женщина пожала плечами и опустилась на ступень лестницы.

— Я еще в пути заметила, что ты был необычайно дружен с тем еврейским юношей — помнится, его звали Иосиф. Он из числа намюрских евреев?

Мартин кивнул. И тогда Джоанна поведала, что обязана этому еврею спасением своего мужа, когда того едва не захватили сарацины. Кроме того, уже здесь, в Акре, Обри похвалялся, что едва не ухитрился получить за Иосифа выкуп, но вмешались власти Киликии.

Мартин прервал ее:

— Мне нет до этого никакого дела, Джоанна. Все, что мне было нужно, — разыскать нужных людей в Акре. Я с этим справился. Но прежде чем покинуть город, я хотел увидеться с тобой. Ибо все это время мне не хватало тебя, как воздуха. Однажды мне удалось увидеть тебя издали — ты сопровождала королеву к здешнему отшельнику, и с тех пор я окончательно лишился покоя. Ведь как бы ни отличались наши судьбы, что бы нас ни разъединяло… Существует нечто, что позволяло нам чувствовать себя счастливыми друг подле друга. Я по-прежнему люблю тебя. И пусть ад разверзнется у меня под ногами, если я смогу тебя забыть!

Джоанна опустила глаза — она была не в силах смотреть ему в лицо. Мартин слишком дерзок. Сейчас, если бы он попытался приблизиться к ней, она могла бы ударить его. Или снова разрыдалась бы… Или упала бы ему на грудь, забыв обо всем и хмелея от счастья…

Ей пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы голос звучал ровно. Когда он отплывает? Не с флотом ли Филиппа Французского, который отчаливает завтра? Что, Мартин рассчитывает везти этих иудеев среди французских рыцарей?

От одной мысли об этом Джоанна невольно улыбнулась.

Теперь они вплотную приблизились к теме, которая остро интересовала Мартина. Однако он отвечал осторожно: еще предстоит получить разрешение властей покинуть город и уладить множество формальностей. Джоанна, вероятно, не представляет, насколько все это сложно и с какими препятствиями ему приходится сталкиваться…

Для нее, родственницы короля, — одновременно думал он, — это проще простого. Но чтобы Джоанна захотела ему помочь, необходимо то, чего и сам он желает со всем пылом души: возродить ее чувство к нему.

Осторожно приблизившись, Мартин опустился у коленей молодой женщины, почти коснувшись их. Он продолжал говорить о подготовке к отплытию, о предстоящих трудностях пути, но его голос звучал все медленнее, все тише… Затем он поднял голову и взглянул на нее.

Утренний свет проникал в узкое оконце в стене лестничного колодца, и этого освещения хватало, чтобы отчетливо видеть нежный овал ее лица под легкой вуалью, обрамленный темными волосами, густые брови над затуманенными серо-лиловыми глазами, гладкую кожу стройной шеи — и улавливать сливочное благоухание, облачком окружавшее Джоанну… благоухание, которое он помнил так же хорошо, как вкус ее по-детски припухших губ, сладостных, словно ранняя земляника, на которую они походили.

Джоанна замерла, чувствуя, что рядом с ним теряет волю. Власть Мартина над ней всегда поражала ее, и сейчас, наряду с возмущением и негодованием, она чувствовала нарастающее возбуждение. Голова внезапно стала легкой, грудь наполнилась жаром и смятением, тело предательски ослабело… Он не должен заметить, как действует на нее его присутствие, как ее неудержимо влечет к нему. Сейчас ей было безразлично, где он пропадал все это время и чем занимался.

Силы небесные! — она все еще хочет его! Когда-то он взял ее легко, без всякого сопротивления с ее стороны — но подарил ей рай и дал познать то неведомое, о чем и не подозревали ее тело и душа. И вот он здесь, совсем близко, и у нее нет сил, чтобы прогнать его, и Мартин знает об этом…

Теперь оба молчали. Джоанна утопала в его голубых, как море, глазах, а он забыл обо всем, погрузившись в туман ее взора, как заблудившийся путник. Их неудержимо влекло друг к другу, и оба едва сдерживались, чтобы не броситься в объятия.

Стоит ему только поманить, просто протянуть руку…

И это после всего, что ей довелось пережить и испытать? О нет! Это невозможно! Ее жег стыд, и в то же время она трепетала от нервного возбуждения. Она должна немедленно уйти и навсегда забыть эту встречу… Вместо этого Джоанна протянула руку и нежно коснулась его волос.

— Какие короткие! Зачем ты срезал свои дивные волосы, Мартин?

Нелепый вопрос. Она и вела себя нелепо, и когда он перехватил ее руку и стал осыпать теплыми, полными нежности поцелуями, а затем притянул к себе, она отпрянула и бросилась вверх по ступеням. Мартин настиг ее на площадке перед выходом на хоры и обнял.

— Без тебя нет жизни! Ты, одна ты… Ты снилась мне каждую ночь…

Последнее было несомненной правдой. Ее образ не покидал его по ночам, что бы ни происходило днем. И вот — она здесь… Джоанна вырывалась, даже ударила его, но он словно не замечал этого, покрывая ее глаза, губы, шею поцелуями.

— Прекрати! — задыхалась Джоанна. — Оставь меня немедленно!.. Мы в храме, а ты тискаешь меня, как прислугу…

— Но я люблю тебя! Я готов вечно служить тебе…

Она все же вырвалась и застыла в обрамленной колоннами арке, ведущей на хоры, из-за ее спины на площадку лился свет.

— Тогда служи и уйди по моему приказанию!

Оба тяжело дышали. Мартин спросил:

— Ты действительно этого хочешь?

Его глаза вспыхнули, как кристаллы аквамарина. О, как ее влекло к нему, к этому сильному, полуобнаженному телу! Джоанна не могла отвести от него глаз. И вдруг сама бросилась к нему и стала целовать с такой жадностью, с какой пьет путник в пустыне, наконец-то добравшийся до источника. Но и это не могло утолить ее мучительную жажду.

Все существо Джоанны пронизывало огненное, неистовое желание. Вихрь ощущений, порожденный поцелуями и страстными ласками, проникал в нее все глубже, пылал в груди, в животе, в глубочайших недрах ее естества. Теперь она сама ласкала его, дерзко и откровенно, пока из уст Мартина не вырвался мучительный и страстный стон…

Он притиснул ее к грубой кладке стены, а она была настолько готова его принять, что только всхлипнула, когда он подхватил ее так, что ее колени оказались у него за спиной, и одним сильным толчком оказался в ней. Джоанна откинула голову, наслаждаясь этой беспредельной близостью: она была счастлива, и оба они пребывали в раю… Потом внутри нее что-то как бы обнажилось, стало уязвимым и невероятно чувствительным, и она тихо застонала. Наслаждение растекалось по телу горячим тягучим медом…